Дети из детского дома напротив - Юлия Июльская
— Я приеду и заберу тебя!
Пока Лика спросила с братом, за ней пристально наблюдали. В холодных серых глазах блистали огоньки неподдельного интереса.
Инстинктивно, внутренним чутьем осознавая опасность, Лика встала с лавки и пошла вдоль улицы. Или же виной был жуткий холод.
Он шел следом. Шаги почти не слышны. Незаметно.
Лика — хорошая девочка: высокий хвост, непошлый макияж, теплое пальто. Наверное, отличница в прошлом, примерная жена в настоящем. Она шла и словно излучала свет.
Весело и непринужденно она ворковала по телефону, шагая нарочно медленно, сосредоточенно, освещая эту пустынную улицу как придорожный фонарь своим внутренним светом, не менее ярким и теплым, чем солнечный.
«С женихом, — подумал он. — А с кем еще так сладко, что противно, и по-доброму можно говорить?»
Уже предвидит, как вернется домой из командировки и все будет как прежде. Он коварно улыбнулся. Только он осознавал в этот миг, что ее планам не сбыться.
Всего несколько мгновений отделяло ее беззаботную, легкую жизнь от неизбежного, приготовленного судьбой — туманного будущего. Огорчения и страдания — вот все, что желал причинить девочке он. Скинуть ее с радуги в объятья реальности.
Алексей прибавил шаг. Он был готов. У него впервые в жизни и план был.
Изменить судьбу. Вторгнуться в ее жизнь, сделав ее невыносимой. Рассчитаться с ней за зло, которого она не совершала. Освободить себя от мук и наградить ими ее.
Но мысли всегда смелее действий, и бесценные секунды ускользали, а он лишь незаметно шел следом. Как охотник, выследивший жертву, которому нельзя не напасть, чтобы оправдать свое имя. Как тот, кто убил его друга. Он ведь тоже шел следом?
Понимая, что медлить нельзя, отключив любые угрызения совести и вспыхивающие сомнения, Алексей прибавил скорость, подошел почти вплотную.
— Я уже на пути к разгадке…. — Лика не успела договорить.
Резкое движение руки. Блеск иглы. Тело повалилось вниз и рухнуло бы, если бы Алексей не стоял так близко и машинально не подхватил ее.
Телефон выпал из рук и опустился в траву. Из его динамиков все еще слышался растерянный и встревоженный голос, громко выкрикивающий имя девушки.
Судьба изменилась и отныне не только ее. Свет, что бескорыстно лился из самых глубин ее безгрешной души, погас.
Алексей чертил пальцем незримые узоры на столе.
Этой ночью он не спал. Уснуть в одной комнате, пусть и разделенной стеной и дверью, со своей заложницей оказалось трудно. Он то и дело заходил к ней и проверял дыхание, укрывал одеялом и раскрывал, опасаясь, что это увидит Арсений и подумает невесть что. И постоянно поглядывал то на часы, то на дверь, ожидая, что она подаст признаки жизни, попытается выйти… Он еще не знал, хочет ли, чтоб она вышла или нет. Он боялся этой встречи, боялся испытать жалость к ней и боялся признаться себе в своем страхе.
Рядом кто-то оживился. Алексей поднял взгляд. Его глаза встретили беспокойные карие глаза. Напротив сидел Арсений. Он был недоволен происходящим.
— Не сильно ты ее по голове? — спросил Арсений. Он тоже был у пленницы, но не скрывал этого.
Алексей не смог признаться другу, что ему не хватило духа ее ударить. Он просто сделал укол. Снотворное. Очень сильное. Но Арсений знал другое.
— Жить будет, — спокойно ответил Алексей и ухмыльнулся. — Может не все помнить. Хотя я бы с ней не возился. Она нас оболгала.
— Нужно вести себя аккуратно, помнишь? А ты ее в центре города выкрал.
— Темно было. Меня никто не видел, — заверил Алексей.
Они еще пару секунд смотрели друг на друга, после чего Арсений встал.
— Хорошо. Если что, Виктор Леопольдович нам поможет. Я поговорю с ним. Может у него есть решение.
— Ничего ему не говори.
Алексей поднял голову. В последнее время они совсем не понимали друг друга. Их дружба казалось, была подвешена в воздухе на тонкой ниточке, которая уже надрывалась.
— Он нас сдаст.
— Не сдаст.
— Мне не нравится этот тип. Я ему не доверяю. — Алексей искренне не понимал, как его друг не видит, что самую большую опасность для них представляет именно Громкий.
— Мне тоже не нравится, — согласился Арсений. — Но он помогает нам. Так всегда было. За небольшие деньги.
— Мутные схемы он проводит, — Алексей медленно размешивал ложкой чай.
— А мы?
— Мы на благо детям. А он — на благо себе.
Арсений решил закончить этот бессмысленный разговор. Ему было трудно. Теперь без Матвея все трещало по швам. Он не мог убедить Алексея, но был вынужден терпеть его упреки и несговорчивость.
Арсений повернулся и заметил сумку, стоящую на его кровати, которая портила ее идеальный не помятый вид. Он к ней уже несколько ночей не притрагивался.
— Разбери ее сумку, — приказным тоном сказал Арсений. — И присматривай за ней.
— Я? — Алексей удивился, даже с места вскочил. Ложка упала на пол.
— Да, — закивал Арсений. — Ты же ее приволок.
— Сам говорил, надо, чтоб она замолчала, — буркнул Алексей. — Здесь она ничего не напишет.
— Ладно. Подержим ее тут, чтоб не лезла и не мешалась под ногами.
Арсений собрался уходить, но вдруг одна мысль проскользнула в его голове.
— Только осторожно присматривай за ней, — попросил он, оборачиваясь к Алексею. — Она все-таки девушка. Я могу быть уверен, что она тебе … не понравится?
Арсению было неловко. Все свои дела, секреты, особо личные тайны Алексей обсуждал с Матвеем. Так было с детства. Арсений даже не знал, были ли у друга отношения когда-либо. Или он просто не умел… Или не хотел искать себе любовь… И теперь Арсений переживал за безопасность Лики.
— Ты о чем? — Алексей понял его намек.
— Просто, будь осторожен. И не прибей ее. Нечаянно, — лукаво улыбнулся Арсений.
Алексей усмехнулся. Нечаянно он ее не прибьет, если только нарочно.
— И что мне делать с ней? — Похищение оказалось для него еще большей проблемой, чем было до.
— Не знаю.
Арсений был в замешательстве. Ему была не нужна пленница, но в целом этот поступок Алексея мог быть и полезным.
Он приоткрыл дверь в соседнюю комнату, где спала Лика, и отметил про себя, что Алексей накрыл ее одеялом.
«Какая романтичная история складывается», — подумал Арсений и испугался этого. Алексей был добрым, несмотря на весь свой озлобленный вид. Но какие чувства уже успели зародиться у него внутри по отношению к этой девушке. Ненависть,
