Екатерина Лесина - Счастливый доллар

Или завтра? Или послезавтра? Рано-рано. Оглянись, земля ведь близко, и полет будет недолог…

– Я… это для меня важно. – Агнешка решительно вытерла мокрые щеки. – Извини, но я уже по уши в этом деле.

Вздохнул.

– И даже если я уйду, то не факт, что буду в безопасности.

Спасительная веревка здравого смысла, за которую можно ухватиться обеими руками, восстанавливая утраченное равновесие.

– Варенька видела машину. Запомнила номер. Она умная и запомнила, ведь если дожила до этого времени, то умная. По номеру можно выйти на владельца.

Собственный голос глух, словно из бочки. Но Семен слушает, не спешит возражать.

– Следовательно, дома меня ждут. Скорее всего, ждут. И у сестры тоже.

Извини, Ядка, но ты и вправду под ударом. Надо позвонить. Предупредить. И нельзя. Если заподозрит что-то, то запаникует. А запаниковав, понесется в милицию. Будут проблемы. Уже проблемы. Пропасть шире распахивает объятия, а парапет летит трещинами. И руки – никакие они не крылья – рвут воздух на ошметки.

Спокойно. Не думать о том, что может произойти. Им нет смысла трогать Ядвигу. Присматривать – да…

– И сам видишь, деваться мне некуда.

Захотелось вдруг отвесить пощечину. Это он во всем виноват! Впутал. Втянул. Поставил над пропастью, а теперь захотел сбежать.

Ну уж нет. Агнешка не позволит. Должна же у нее хоть капля характера найтись?

– Позвони ей, – сказала Агнешка.

Стоянка расплескалась озером черного асфальта от красных рифов-гаражей до серых скал-домов. Одинокая яблоня пластала ветви над блестящими крышами машин и изредка сыпала жухлым листом под колеса. Лист хрустел под ногами и, смешавшись с пылью, оседал на ботинках. Скрипели качели. Визжали дети. Заунывно выл запертый на балконе пес.

Сергей вздохнул: чего он ждет? Нужно или заглянуть в треклятую мастерскую, или убраться и свернуть хитрой твари шею. Она заслуживает. Не шея – тварь.

Варенька. Варвара. Варварка, обрядившаяся в шелка, словно змея в новую шкуру. Притворяющаяся безопасной и беззащитной. Лживая. Опасная. Изворотливая.

Но синяки-то были… и слезы на глазах. Прежде Сергею не доводилось видеть, чтобы она плакала. Наоборот, на все обвинения – сначала он, праведным гневом пылая, пытался ее обвинять – хохотала в лицо. Пьяная, пыталась соблазнять. И трезвая пыталась, не столько потому, что интересен был – чуял, что нет, – сколько, чтобы силенки опробовать.

Противно.

Верить или нет? Хоть монету бросай.

Олег постоянно вот бросал, и эта его чудаковатость порой бесила. Порой удивляла. Порой заставляла восхищаться везением.

– Орел или решка? – спрашивал Олег сам у себя и монетку подбрасывал. Высоко. Чтобы почти до потолка, а потом, кувыркаясь, на ладонь. И второй прикрывал, подмигивал хитро, шепотом повторяя вопрос: – Орел? Решка?

Угадать получалось редко.

– Невезучий ты, – ухмылялся Олег, пряча заветный доллар – особенный какой-то, объяснял по пьяни, но Сергей не слушал – в бумажник. – Твое счастье. Большое везение не всегда на пользу.

И мрачнел, точно вспоминая что-то этакое.

Подвело, видать, везение. И монетка, кувыркнувшись, не той стороной легла, направив по ложной дорожке. А Сергею теперь эту дорожку искать. И как знать, не начинается ли она за дверью мастерской?

Сергей нащупал в бумажнике пятак, подбросил, загадав: если решка, то идет проверять Варенькины сказки, а нет, так нет.

Выпал орел. Сергей хмыкнул, сунул пятак обратно в бумажник и вышел из машины. В удачу он не верил.

Заперто. Дверь фанерная, а замок амбарный с блестящей дужкой и темным глазом-отверстием. Ключ нашелся под ковриком. Сергей снова хмыкнул, натягивая хирургические перчатки. Ноги предусмотрительно вытер о грязную тряпку у соседней двери.

Поворот. Щелчок. Беззвучное скольжение по натертому линолеуму пола. Резкая вонь в нос. Точно в деревенский туалет попал, причем давно не чищенный.

– Эй, есть кто дома? – Сергей постучал в дверь. Прислушался. Тишина.

Вошел. Притворил дверь за собой. Замок положил на пол. Огляделся.

Грязно. Выцветшие обои, мутное зеркало, хватанувшее отражение, чтобы исказить его до неузнаваемости. Старая мебель. Холсты. Картины.

У первой Сергей задержался надолго. Сумрак коридора искажал и без того искаженное лицо, подчеркивая круглые глаза и вялый рот, обвислые щеки, стекающие на блюдо, и лысоватый, скользкий лоб, по которому ползла муха. Голова лежала на блюде, и безголовый человек протягивал ее, словно предлагая отведать.

Мерзость и безумие. Или искусство? Олег бы точно сказал, он в искусстве разбирался.

Олег в костюме шута отплясывал в стеклянном шаре. Позади черным строем стояли красно-бурые лица, замаскированные под колоду карт. Шут был крохотным, ладонью накрыть можно, но сомнений не оставалось – Олег.

И он, но уже при мантии и короне, строго взирал с другого портрета.

А обрюзгшая, расползшаяся дама червей – Варенька. Старая и мерзкая. Настоящая. Видать, тот, кто писал эти картины, умел заглядывать дальше лица. Но тогда кто эта черноволосая девица с восточным разрезом глаз? И почему из живота ее торчит пчелиное жало, а в глазах отражается Олегово лицо?

И кто безликий человек в ковбойской шляпе? Человек маленький, а шляпа большая, и левая рука тоже. И монета на ней выделяется белой каплей света.

С живописцем определенно стоило побеседовать. Но для начала – завершить осмотр квартиры.

Впрочем, больше ничего интересного в комнатах не обнаружилось. Несколько полотен – буйство цветов и безумных форм, десятка два почти чистых холстов. Кисти. Краски. Одежда. Пакетик с травкой. Разломанный сотовый. И каталог «Нумизмат» за позапрошлый год. Сергей пролистал интереса ради. Ничего: ни пометок, ни вырванных страниц, ни затесавшихся визиток.

С телефоном еще хуже. На сим-карте пусто, сам аппарат, судя по внешнему виду, восстановлению не подлежал. И когда Сергей почти уже решился покинуть квартиру, он услышал знакомую мелодию.

Варенька?

Нет, не сама – та, что на портрете, исключение – телефон. Ее любимая песенка. Совпадение? Нет. Вот и аппарат, крохотный, лаково-алый. И номер высветился. Неопознан.

Сергей нажал на кнопку вызова. Раздалось:

– Варенька? Алло. Что-то ты нас забыла. Или бумаги не нужны?

Голос незнакомый. И мужской. Интересно выходит.

Незнакомка на пчелином жале подмигнула.

– Если нет, то скажи, и я от тебя отстану. А ты от меня. Если да, то давай встретимся. Условия прежние. Алло?

И Сергей решился.

– Давай. Встретимся. Только про условия повтори.

– А Варя где?

– Уже нигде. Так что ты хочешь?

– Ты кто такой вообще? – спросил незнакомый мужской голос у Семена.

– А ты?

Агнешка пожала плечами и попыталась нарисовать что-то в воздухе. Семен не очень понял.

– Так что, – продолжал допытываться незнакомец. – Встречаемся? И чего там с условиями?

Агнешка замотала головой, но Семен ответил:

– Встречаемся. Поговорим. А условия прежние. Ты и я. И место старое.

Как и ожидал, возразили:

– Старое не идет. Давай новое.

Играет? Или не знает, где была прошлая встреча? И Семен назвал место и время.

– Хорошо.

Случайный собеседник понятия не имел, где была прошлая встреча. Следовательно, телефон попал к нему случайно. Вопрос – кто он и что ему нужно? Ответ? Ответа не было.

– Ты останешься в машине, – сказал Семен, и Агнешка кивнула.

На сей раз парк дышал прохладой. Северный ветер развеял мошкару, стряхнул с листьев пыль и пустил по воде рябь. Он и свет редких фонарей рассеял, смешав со скупым звездным и мутным лунным, повесив над землею туманно-парное марево. Сквозь него проступали очертания домов, и деревьев, и темной фигуры, приросшей к лавочке.

Еще несколько шагов, и все прояснится. Убьют или нет?

Десять шагов до эшафота. Звуки громкие. Почему сидящий не оборачивается? А обернувшись, выстрелит ли? Можно отступить. Где-то ниже, на дороге Агнешка с машиной. Сесть и убраться. И из страны тоже.

Семь шагов. Услышал. Обернулся. Встал.

Руки у него в карманах. Пистолет? Револьвер дикого сорок пятого? Или интеллигентный двадцать второй?

Пять шагов. Зыбь тумана за спиной гуще становится, прячет дорогу. Зато и прятаться, если что, будет легче. Нырнул в сторону, покатился по скользкой траве и…

Три.

– Я тебя знаю, – сказал человек, протягивая руку. – Сергей.

– Семен.

Рукопожатие крепкое, ладонь холодная. А у самого Семена руки вспотели.

– Тебя Олег нанял. Перед тем, как исчезнуть.

В темной яме озера.

– А ты кто?

Про яму не думать. Пусть этот, долговязый и нелепый, как раскладушка, тип и не читает мысли, но вдруг да почует страх. Уже почуял.

– Сергей. Служба безопасности. И друг. Скорее друг, чем служба безопасности.

Стекла очков поблескивают в тумане, а черты лица ускользают. Олег не говорил, что у него есть служба безопасности. Зачем тогда Семен? Если этот и вправду друг. Он бы мог по-дружески вопрос и решить. Подстава. С самого начала подстава, только сложно понять, кто кого и в чем подставлял и где просчитался.