Дэвид Моррелл - Инспектор мертвых
Уверенная, что наши минуты за столом сочтены, я проверила кусок говядины и, убедившись в ее безопасности, принялась есть с максимально дозволенной поспешностью.
– Вы также написали «Убийство как одно из изящных искусств», – вспомнил полковник Траск. – Кстати, мы вместе были утром в церкви Святого Иакова. У вас есть какие-то предположения по поводу этого убийства?
Никогда не думала, что подобные разговоры принесут мне такое облегчение. Гости мгновенно позабыли о пристрастии отца к опиуму.
– Не только его, но и по поводу трагедии в доме лорда Косгроува, а также более поздних событий, – кивнул отец.
– Значит, было несколько убийств? – в ужасе воскликнул кто-то.
– Да, в том числе гибель судьи сэра Ричарда Хокинса в Сент-Джеймсском парке, не говоря уже о его жене и слугах, – подтвердил отец.
Лица встревоженных мужчин покраснели, а со щек дам, напротив, исчезли все краски.
– Сэра Ричарда Хокинса? – пробормотал лорд Баррингтон. – Мы с ним состояли в одном клубе.
– Лорд Палмерстон, почему вы не сообщили нам о новых преступлениях? – потребовал объяснений принц Альберт.
– Я… Я сам о них впервые слышу, ваше высочество, – ответил в замешательстве новый премьер-министр. – Должно быть, они случились после нашей аудиенции.
– Выходит, теперь от убийц нигде не спастись? – воскликнул сэр Уолтер.
– Именно такое впечатление злоумышленники и хотели создать, – объяснил отец. – Завтра лондонские газеты разнесут весть об их ужасных деяниях, и люди решат, что теперь ни в собственном доме, ни в публичном месте нет спасения. Но есть еще один способ подстегнуть панику. Ваше величество, ваше высочество, вы позволите? Газеты почти наверняка распространят и эти слухи…
Королева и принц посмотрели друг на друга. Ее величество едва заметно кивнула, оставляя за супругом право принять непростое решение.
– Нашим друзьям лучше узнать обо всем здесь, нежели прочесть в новостях, – произнес принц Альберт.
– Записки, найденные на каждом месте преступления, – продолжил отец, обращаясь ко всем гостям, – свидетельствуют о том, что убийства являются частью заговора против ее величества.
Его слова еще больше встревожили мужчин, а дамы совсем побелели.
– Мы уверены в способности Скотленд-Ярда защитить нас, – убежденно произнесла королева Виктория.
– Но кто мог замыслить такую гнусность? – поразился герцог Кембриджский. – Ее величество никому не причинила зла. Напротив, она образец милосердия.
– Русские могут думать иначе, – возразил полковник Траск.
– Вы хотите сказать, что на самом деле королева вовсе не образец милосердия? – запальчиво воскликнул сэр Уолтер.
– Я не утверждал ничего подобного, – возразил полковник. – Но не следует отмахиваться от мысли, что русские не прочь посеять панику в надежде ослабить наш боевой дух. Как уже объяснил мистер Де Квинси, ставки огромны.
– Впрочем, мотив может быть и личным, – добавил отец. – Записки, найденные на телах жертв, дают основания предполагать, что убийца испытывает давнюю неприязнь к ним, а также к ее величеству.
– Нелепость! – покачал головой сэр Уолтер. – Ее величество никогда и никому не причинила вреда.
– Еще раз повторю: проклятые русские могут считать иначе, – раздраженно бросил ему полковник.
Услышав столь грубую фразу, даже сама королева, не говоря уже о прочих дамах, прижала ладонь к губам.
– Покорно прошу простить меня, ваше величество, – спохватился Траск.
На этот раз уже принц Альберт поспешил переменить тему беседы:
– Но конечно, убийц будет легко обнаружить. На подобное способны только ненормальные люди. Порочная натура рано или поздно проявится и выдаст их.
– Порой так и бывает, ваше высочество, – согласился отец. – Но как-то мне случилось ужинать с убийцей и за приятной беседой не разглядеть тьму в его душе. Меня буквально потрясло, что за обходительными манерами скрывались самые гнусные поступки, на которые только способен человек. Я говорю о Томасе Гриффитсе Уэйнрайте, выдающемся художнике и сотруднике «Лондон мэгазин», друге Хэзлитта, Лэма и Диккенса, а также моем, не сочтите упоминание моего имени рядом со столь достойными людьми попыткой возвыситься в ваших глазах.
Уэйнрайт вел сумасбродную жизнь и наделал немало долгов. Они с женой были вынуждены переехать к дяде, который внезапно умер, оставив племяннику дом. После Уэйнрайт уговорил тещу написать завещание в пользу его жены. Вскоре теща тоже покинула этот мир. Затем Уэйнрайт застраховал свояченицу на сумму в двенадцать тысяч фунтов. И бедная женщина тоже неожиданно скончалась. Страховая компания провела расследование, подозревая, что Уэйнрайт отравил своих родственников стрихнином. И хотя сам яд так и не удалось отыскать, были найдены страховые документы с подделанной подписью. Таким образом, Уэйнрайта признали виновным пусть и не в убийствах, но, по крайней мере, в подлоге. В тюрьме один из сокамерников спросил его, действительно ли он убил свояченицу. «Да, ужасная история, – ответил тот. – Но у этой девицы были такие толстые икры»[12].
Королева Виктория, принц Альберт и остальные гости ошеломленно слушали историю о ядах и злодейских убийствах, утратив всякий аппетит, я же старалась съесть как можно больше, с минуты на минуту ожидая нашего изгнания.
– Однако за тем ужином я наслаждался компанией одного из самых приятных собеседников и не мог даже вообразить, что сижу напротив чудовища, – продолжал отец. – Как видите, ваше высочество, никогда нельзя знать наверняка.
Все пребывали в оцепенении.
Наконец принц Альберт нарушил неловкое молчание:
– Мистер Де Квинси, мне не приходилось прежде слышать столь живого и увлекательного рассказа.
– Спасибо, ваше высочество.
Отец леди Кэтрин откашлялся:
– Возможно, у меня найдется тема, которая развеет мрачное настроение. Ее величество начала прием с сообщения о том, что лорд Палмерстон принял предложение стать премьер-министром, как мы все надеемся, к нашей общей победе. Позвольте закончить ужин еще одной новостью. Мы с супругой имеем честь сообщить, что наша дочь Кэтрин приняла предложение сэра Уолтера Камберленда, и желаем поприветствовать нового члена нашей семьи.
Трудно передать мое изумление. Утром в церкви леди Кэтрин и полковник Траск казались великолепной парой, взгляд девушки был полон обожания, и я подумала, что они помолвлены или вот-вот объявят о решении связать свои судьбы.
Молчавшая весь вечер Кэтрин и теперь уныло уставилась вниз, на собственные руки.
Тем временем сэр Уолтер бросил на полковника торжествующий взгляд.
Глава 8
«Колесо фортуны»
Снегопад утих. Полицейский фургон вез комиссара Мэйна по полуночному городу. Обычно даже в столь поздний час улицы не пустовали. Однако сегодня, возвращаясь домой после утомительных встреч и осмотров мест преступления, Мэйн ни разу не услышал стука копыт или грохота колес встречного экипажа.
Он жил на Честер-сквер, в фешенебельном районе Бел-гравия, и поэтому предпочел бы подъехать к дому в карете или кебе. Но сейчас все соседи, несомненно, спали, и никто из них не увидел бы в окно, как он вернулся домой в фургоне для транспортировки преступников.
Мэйн уже более четверти века служил комиссаром полиции, и в тот вечер внезапно ощутил на себе весь груз прожитых лет. Бесконечные тревоги иссушили его тело, проредили волосы на макушке и прибавили морщин. Сегодняшние ужасные убийства, последовавшие за декабрьской резней, вновь навели комиссара на мысль, что немалая доля ответственности лежит на лондонских газетах. Это они подстегивают больное воображение и заставляют подражать преступлениям, о которых в противном случае никто и не узнал бы.
В фургоне горел фонарь, при свете которого комиссар Мэйн привык перечитывать отчеты подчиненных, но сейчас веки у него отяжелели от плавного движения по мягкому снегу.
– Приехали, сэр, – внезапно объявил полицейский на козлах.
Мэйн открыл глаза и понял, что уснул, прислонившись головой к стенке фургона и уронив отчеты на пол.
– Спасибо, констебль.
Он подобрал бумаги и вышел на заснеженную мостовую.
– Снег почти прекратился, сэр, – заметил констебль. – Сейчас на улицу приятно посмотреть, но к утру будет непролазная слякоть.
