Татьяна Полякова - Вся правда, вся ложь
Само собой, в длинном перечне возможных кандидатов мелькнула фамилия Берсеньева. Но я ее проигнорировала. Решила держаться от него подальше, ну так и держись. К тому же в субботу вечером бизнесмены отдыхают, и сейчас Сергей Львович наверняка окучивает какую-нибудь блондинку или брюнетку, он всеядный. Хотя можно попробовать. Слово я все равно уже нарушила, пьянствуя с ним на своей кухне, а потом встречаясь с братьями-таджиками, не грех еще раз использовать его с благой целью. Я недолго боролась с искушением, оно, как всегда, победило. Лишний повод сказать о себе что-нибудь нецензурное. Нет у тебя характера, Ефимия Константиновна, нет. Всю жизнь хочешь одно, а делаешь другое.
– Это карма, – сказала я с печалью и позвонила Берсеньеву.
– Как ты вовремя, дорогая, – заявил он позевывая. – Гадал, то ли спать лечь, то ли напиться в одиночестве.
– Я думала, ты рыщешь во тьме, пытаясь унять порочные страсти. А почему в одиночестве? Тебе же стоит лишь глазами зыркнуть, и очередная красотка рухнет к твоим ногам.
– Твоя правда, ноги у красоток слабые. Признаться, это было бы самым скверным развитием событий. Здоровый сон и выпивка в собственной компании намного предпочтительней.
– Да уж, вряд ли найдется собутыльник тебе под стать. Хотя с Димкой вы неплохо спелись. Собственно, я звоню по делу…
– Да? Приезжай, и все расскажешь.
– А где ты?
– Дома, естественно, – удивился он.
– Не хочу я к тебе приезжать.
– Сестрицу боишься?
– Да задолбал ты…
– Ну, как знаешь. Я думал, тебе любопытно взглянуть, как я устроился.
– Говори адрес, – сказала я, самой себе скроив зверскую рожу, к прежним непечатным высказываниям о собственном характере прибавилось еще одно…
Отправилась я на такси, очень кстати во двор въехала машина и высадила пассажира у моего подъезда. Сергей Львович, как и положено бизнесмену его уровня и достатка, жил в новом доме в самом центре города. Облицовка мрамором, подземный паркинг, огороженная территория – резервация для баловней судьбы. В будке возле калитки охранник, в подъезде – консьерж. Я назвала номер квартиры, и меня милостиво пропустили. Поднялась на пятый этаж, дверь квартиры Берсеньева была прикрыта неплотно. Заглянув в просторный холл, я громко позвала:
– Эй, ты где?
– Иди на голос, – отозвался Берсеньев.
Я намеревалась протопать в сапогах, но внезапно застыдилась: пол в холле был из какого-то диковинного камня серо-голубых тонов, в центре – роза ветров или что-то похожее, камень для нее использовали зеленоватый.
Зло фыркнув, я стянула сапоги и пошла искать Берсеньева. Он сидел возле огромного, от потолка до пола, окна в белом кожаном кресле спиной ко мне. В руке стакан с выпивкой, кубики льда ритмично позвякивали. Берсеньев смотрел на вечерний город, и я вместе с ним залюбовалась роскошным видом, который, вне всякого сомнения, влетел в копеечку. «Интересно, Агатка была здесь? – некстати подумала я. – И что бы сказала по поводу всей этой роскоши? Роскоши, надо сказать, неброской, ни тебе позолоты, ни вензелей на потолках. Стильно, удобно… во всем чувствовался вкус… А еще сразу становится ясно, что это квартира мужчины, который живет тут один и ничего в своей жизни менять не собирается. Любопытно, отделкой квартиры занимался настоящий Берсеньев или уже этот постарался?»
– Не стой за спиной, – сказал Сергей Львович. – Терпеть этого не могу.
Я прошла и села рядом в точно такое же кресло, они немного напоминали шезлонг, плавные вытянутые линии… Казалось, ты не в городской квартире, а на палубе океанского лайнера.
– Выпьешь? – спросил Берсеньев, поворачиваясь. А меня вдруг, как тогда в кафе, поразила странная отрешенность его взгляда.
– Сколько раз повторять: я покончила с пороком.
– С одним или со всеми?
– Со всеми сразу я не могу. Кишка тонка. Надо выстраивать приоритеты, как любит выражаться Агатка. И испытывать моральное удовлетворение от своих маленьких побед.
– Редкого ума твоя сестрица. Если хочешь чай или кофе – обслужи себя сама, – указал он в сторону кухни, глянцево-белой с черной столешницей.
– Перебьюсь. Опасная штука, – кивнула я на окошко. – Не возникает желания шагнуть за стекло?
– Иногда. Это просто скука, – усмехнулся он.
– Нет, брат, – покачала я головой. – Это твое поганое прошлое тебя не отпускает.
– Много ты знаешь о моем прошлом, – хохотнул он.
– Догадываюсь.
– Ладно, безгрешная ты моя, встретимся на том свете, сочтемся угольками. Ну, что у тебя за дело?
Я достала из кармана пальто распечатанную на обычной бумаге фотографию и протянула Берсеньеву.
– Парня, что обнимает Ирину, зовут Андрей. Бывший одноклассник.
– К старухе наведалась?
– Ага.
– И тебе не терпится оказаться в Голованове?
– Точно. А машина не заводится.
Берсеньев поставил стакан с недопитым виски на пол и поднялся.
– Что ж, всегда рад услужить красивой девушке.
– Я существо, – напомнила я.
По дороге в Голованово я рассказала Берсеньеву о разговоре с бабулей.
– По-твоему, парень прирезал Ирину на почве безответной любви? – выслушав меня, спросил Сергей Львович.
– Он ее любил, она считала его чувства несерьезными. Уехала из города, потом и вовсе вышла замуж. И была счастлива. А он спятил от ревности… Вот тебе одиннадцать ножевых ран и располосованное лицо. Андрей следил за домом, знал, что утром она почти всегда одна… взломал дверь, вошел через веранду…
– И она, увидев его, не испугалась, не попыталась защищаться?
– Может, просто не успела…
– Далеко идущие выводы, а на руках у тебя лишь фотография, рассказы бабки да имя Андрей…
– Вот именно. Не верю я в такие совпадения…
– Я вообще-то тоже не верю, но Андрей на фотографии может и не иметь отношения к убийству. Это я к тому, чтобы ты с достоинством перенесла возможное разочарование.
– Уж как-нибудь с собой справлюсь. Вера с ним встречалась, от нее он знал о переменах в жизни возлюбленной, а когда произошло убийство, Вера заподозрила, что это его рук дело.
– И наш Андрей ее пристрелил?
– Вот именно.
– Убийство – дело глупое, особенно если ты как-то связан с предполагаемой жертвой. Но чтобы сделать тебе приятное, охотно соглашусь: версия приемлемая. В нее немного не вписывается внезапная радость Веры незадолго до кончины. А также тот факт, что о своих подозрениях она не сообщила тому же Одинцову, к примеру, я уж молчу о ментах. У нее были финансовые затруднения, предположим, Андрей обещал их решить, то есть, вместо того чтобы помочь ментам, она убийцу попросту шантажировала. Кстати, тоже приемлемо.
– Твоя вера в человечество по-прежнему умиляет, – не удержалась я от язвительности.
– Я всего лишь пленник реальности этого мира.
– Меня подобной галиматьей не проймешь, когда рядом столько лет сестрица. Вот уж кто поднаторел в умных рассуждениях… Не думаю, что Вера стала бы шантажировать убийцу подруги.
– Тебе видней, – хмыкнул Берсеньев.
Конечно, он прав. Эти факты в общую картину не вписываются. Тем скорее хотелось разыскать Андрея. Я была почти уверена: к убийствам он имеет прямое отношение…
За разговорами время пролетело незаметно, и вскоре мы уже парковались во дворе дома, где жила Вера. А еще через пять минут меня постигло разочарование: ни Полины, ни ее хмурого супруга в квартире не оказалось. Сколько мы ни звонили, дверь нам никто не открыл. Оставалась надежда, что сюда они все-таки вернутся. Но не факт, что сегодня, учитывая выходные. Получалось, спешила я напрасно, без помощи соседки нам Леху не отыскать. Мы вернулись в машину, я – раздосадованная, Берсеньев, как всегда, – насмешливо-спокойный. И в самом деле, чего ему нервничать? Дело-то мое, а он просто в сыщиков играет.
– Ты сказал, что найти его будет нетрудно, – ядовито напомнила я, не очень-то надеясь, что он и впрямь на это способен.
– А я от своих слов не отказываюсь, – усмехнулся Берсеньев. – Официальный путь предпочтителен, но в субботу весьма проблематичен. Попробуем неофициальный. Заглянем в пивнушки по соседству, уверен, нашего Леху там хорошо знают. Второй вариант. Мы можем разыскать Андрея, минуя нашего дорогого друга. Место жительства приблизительно известно: улица Почаевская, где-то рядом с пожаркой. С чего начнем?
Я немного подумала. Перспектива болтаться по пивным не особо радовала.
– Давай на Почаевскую, – скомандовала я.
Берсеньев заложил адрес в навигатор, мы выехали со двора и направились в спальный район. И тут на смену неудаче повалило везенье. На пешеходном переходе стояли три мужичка, то есть стояли только двое, третий колыхался между ними, как осенний лист на ветру. Товарищи кое-как его поддерживали, но чувствовалось, запасы сил и терпения у них на исходе, тем более что держались они тоже весьма неуверенно. Берсеньев притормозил, пропуская страдальцев, и в одном из них, отчаянно матерившемся, я узнала Леху.
