Инна Бачинская - Потревоженный демон
— Жив, но в плохом состоянии.
— А что он говорит?
— Ничего не говорит. Списочек, пожалуйста.
— Да-да, конечно… — Ирина принялась торопливо писать, а капитан Астахов подошел к окну и стал рассеянно смотреть на улицу.
— Вот! — сказала Ирина, протягивая ему список. Капитан пробежал его глазами, споткнулся взглядом на одном из имен и испытующе уставился на Ирину…
— Что случилось? — Алина перехватила Ирину около директорского кабинета, потащила в конец длинного коридора и втолкнула под громадный фикус в четырехугольной кадке. — Куда это Петюша рванул? Клара говорит, на нем лица не было, а с тобой провели беседу. Значит, это правда? А за что его? Что он сказал?
Вопросы сыпались один за другим, Ирина выхватила последний:
— Что правда? За что… кого?
— Что твоего художника арестовали! За что его? Что говорит опер?
— Моего художника? Арестовали? Какого художника?
— Ну, этого, вашего красавчика… из спикеров. Бородатого! С ума сойти! На него вся библиотека бегала смотреть!
— Сашу Немета арестовали? — Потрясенная Ирина вырвала локоть из цепких рук приятельницы. — Никто мне ничего не говорил! Откуда ты знаешь?
— Да вся библиотека просто жужжит! Еще вчера арестовали!
— Господи, за что?
— Говорят разное. Помнишь убийство того, из мэрии, с картой в руке? Говорят, он причастен.
— Саша причастен к убийству? Что ты несешь!
— А о чем с тобой, интересно, беседовали? Петюша бегает как ошпаренный, орет на всех… Он вообще ваш клуб не любит. А теперь еще и убийство. Тебе этот опер разве не сказал?
— Да в гробу я видала Петюшину любовь! — закричала Ирина. — Про убийство и речи не было! И про Сашу!
— А чего он хотел?
— У Эмилия в подвале нашли человека! В музее…
— Что?! — раскрыла глаза Алина. — Человека? Труп?
— Живой, кажется. Вот он и спрашивал. Они не знают, кто он.
— Ужас! — Алина приложила ладошки к щекам. — А ты при чем?
— У нас была там репетиция в пятницу, и они считают, что он находится там тоже с пятницы.
— А что за человек? Если живой, то в чем проблема? — допытывалась Алина. — Он что, не помнит, как его зовут?
— Живой вроде… — с сомнением повторила Ирина — ей пришло в голову, что капитан Астахов не сказал ей всего — тайна следствия, все такое. Или… Или он ей не доверяет, и она, Ирина, — подозреваемая! Мысль эта окончательно испортила ей настроение. А тут еще папа Карло… Ни за что не поверю, сказала она себе.
— Живой? Так в чем проблема? — допытывалась Алина. — Он что, не помнит, как его зовут?
— Проблема в том, что подвал был заперт, понятно? А ключ висел на стенде, а ключи от входной двери были только у Эмилия. И мы все там крутились, и получается, что, кроме нас, некому было запереть его, поняла? А он молчит!
— Почему?
— Откуда я знаю, почему? — шепотом закричала Ирина. — Опер мне не доложил! Молчит, и все. Может, в обмороке.
— Да не злись ты! Эмилий ушел с вами?
— Мы ушли все вместе и никого не видели. Но этот опер никому не верит, он допросит всех спикеров. Знаешь, какие они? Если взяли след…
— У Петюши точно крыша поедет!
— У меня тоже скоро поедет…
Глава 19. Триумвират рассуждает
— Какой список? — спросил Савелий Зотов. — О чем ты, Коля?
Друзья встретились вечером в привычном месте, «на точке» — в баре «Тутси». Сторонний наблюдатель мог бы заметить, что троица что-то слишком часто стала здесь собираться, и это неспроста. То чуть ли не месяц не было, а то вдруг каждый вечер. На что имелась своя причина. Капитан не спешил домой, так как до сих пор не разговаривал с Ирочкой — дулся за шубу. Федору и Савелию же было интересно, как продвигается следствие. Если честно, то и капитан Астахов зачастил в «Тутси» не только из-за шубы — несмотря на здоровый скептицизм насчет версий «мутного» философа Федора и оторванного от жизни специалиста по бабским книжкам Савелия, их умозрительные озарения стоили если не рассмотрения, то хотя бы критики и осмеяния. Хотя… Хотя, не мог не признаться себе капитан, что-то в них было… даже и названия сразу не подберешь! И частенько били они в десятку.
— В списке клуба семнадцать человек, — весомо повторил капитан.
— Какого клуба?
— Подпольного! Клуб английского языка «Спикеры» при иностранном отделе городской библиотеки. У них еще есть театр, тоже «Спикеры». Артисты! — В последнее слово капитан изрядно вложил яду.
— «Спикеры»? Не слышал, — наморщил лоб Савелий Зотов. — И театр? Тоже на английском? У нас в городе? Подпольный клуб?
— На английском, Савелий, на английском.
— Почему подпольный? Вполне публичный клуб, были объявления по радио, в газетах, — заметил Федор. — Я знаю пару спикеров, нормальные ребята. Знаю завотделом Ирину Антоновну, приятная во всех отношениях женщина. С чего вдруг такой интерес к спикерам? Английским решил заняться?
— Если бы… — загадочно проговорил капитан Астахов. — А подпольный — потому что какой-то сомнительный! Я имею в виду, члены клуба… вот на кой черт им английский? Вполне взрослые люди, даже пенсионерка имеется в наличии. Если нужен язык, идите на курсы, а тут клуб!
— Клуб по интересам, не вижу ничего сомнительного. У нас есть клуб «Кому за тридцать», так там вообще… очень зрелые люди. Прадедушка моего студента Лени Лаптева, например, не пропускает ни одного заседания. Кстати, вы задержали Рому?
— Рому мы задержали. А клуб…
— Задержали Рому? Значит, студент все-таки его нашел?! — перебил Савелий. — Как он его нашел, Федя?
Федор загадочно помолчал, потом сказал:
— Просто, как дважды два четыре. Четыре года назад он оформлял у них зал. Оказалось, что Рому зовут Александр Немет, он художник-оформитель…
— А почему тогда Рома?
— Ты же сам сказал, что кличка, возможно, связана с фамилией, помнишь? Ты был прав, Савелий. Опять прав. Подозреваемый был Романенко по отцу, потом поменял фамилию — взял материну, стал Неметом, а детская кличка осталась — одноклассники, друзья детства помнят его как Рому. Только и всего.
— Я могу продолжать? — спросил капитан. — Или вы еще не все выяснили?
— Ой, извини, Коля! А что он говорит? Этот Рома…
— Он показал, что действительно виделся с Малко десятого августа и толкнул его, потому что тот обещал вернуть долг и не вернул, стал нести какую-то чушь, кроме того, был пьян. Они вместе учились в школе, но не дружили. Малко иногда стрелял по мелочам, объяснял, что все деньги идут на сына.
— А карты?
— Немет не знает, он вообще не играет в карты. И подпольного банка или обменника не держит. Во всяком случае, отрицает.
— Ты ему веришь?
— Веришь, не веришь, — с досадой отозвался капитан. — Это в церкви, Савелий, верят, а у нас факты.
— А если обыск?
— Обыск… все такие грамотные! Обыск ничего не дал, Савелий. Но это ни о чем еще не говорит.
— Они вышли из «Совы» вместе, что было дальше? — спросил Федор.
— Прошли два квартала до театра, и Рома-Немет, по его словам, двинулся вниз по Пятницкой, а Малко остался ловить такси. Было примерно одиннадцать пятнадцать. Никто к ним не подходил, на улице были прохожие, но не много, вечер был прохладный, светили звезды.
— Звезды? — с недоумением повторил Савелий. — И что?
— И ничего. Рома-Немет сказал, что светили звезды. Ему, как художнику, бросились в глаза звезды, понятно? Еще вопросы?
— А что вообще за фигура этот Рома-Немет?
Капитан пожал плечами.
— Здоровый лось, с бородой, как вы уже знаете, не женат, живет в собственном доме, с матерью, неплохо зарабатывает. Но, как вы сами понимаете, деньги не бывают лишними. Это я к тому, что, может, играет или одалживает под проценты. Тут интересно другое… — Он сделал загадочную паузу.
— Что?
— Александр Немет — член клуба «Спикеры»!
Впечатлительный Савелий ахнул:
— Не может быть!
— Ну и что? — спросил Федор. — О чем это говорит?
— А то. Играет у них папу Карло. Вот и получается, что он подозреваемый номер один. И с Малко засветился, и с клубом.
— А клуб при чем? — спросил Савелий. — Малко тоже член клуба?
— Малко не член клуба, а папа Карло — член. А клуб при том, что они проводят свои сборища… пардон, репетиции в губернской канцелярии. Все знают губернскую канцелярию?
— В губернской канцелярии? — с недоумением повторил Савелий. — В какой губернской канцелярии? При чем тут губернская канцелярия?
— Каким боком здесь канцелярия и Малко? — поддержал Савелия Федор. — И спикеры?
— Таким. Вчера еще кое-что случилось…
— Еще убийство?
— Если бы… с убийством все ясно — убили и убили. С убийством хоть какая-то определенность. Нет, тут другое. Как говорит наш философ: «Зачем так сложно?» А также налицо большая подготовительная работа.
