Андрей Троицкий - Любовь, похожая на смерть
Телефонный звонок раздался в тот момент, когда Девяткин поднялся из-за рабочего стола и подумал, что сейчас самое время пообедать в закусочной «Голубой огонек», а не в милицейской столовке. А вечером по дороге домой неплохо сделать небольшой крюк и завернуть в ресторан «Карпатские узоры»: там делают шикарный шашлык и вино приличное. Что ж, так он и поступит. Потому что в домашнем холодильнике образовалась космическая пустота.
Если уж не врать самому себе, жалкое холостяцкое существование, все эти обеды в сомнительных столовых и закусочных, вечные бытовые неудобства, – когда-нибудь они его доконают. Он навсегда испортит пищеварительную систему, заработает язвенную болезнь или что похуже. Будет вынужден уйти из милиции, наймется на должность вахтера или лифтера и будет тихо угасать, выписывая пропуска или гоняя вверх-вниз кабину лифта. Перспектива безрадостная, мрачная, даже думать об этом не хочется. Но выход из положения есть; мало того, он очевиден. Эта дамочка из театра эстрады, она не просто красивая женщина, она… Девяткин взял трубку ожившего телефона, и мысль оборвалась.
– Оперуполномоченный младший лейтенант Фадеев докладывает, – голос в трубке был незнакомым. – Я из Апрелевки звоню по поводу ориентировки. Ну, на того человека, который ранен в ногу.
Девяткин снова опустился в кресло.
– Нашелся?
– Так точно, товарищ майор, – отчеканил лейтенант. – Нашли.
– А подробнее?
– Зовут его Ахмед Абаев, родом из Баку. Сорок семь лет. Снимал комнату у здешней бабки. По поводу своего ранения в ногу Абаев, видимо, к врачу не обращался. Сам пытался вылечиться. В последний день ему вдруг стало хуже, он собирался уезжать на родину, но все отменил и остался. Прошлой ночью бредил во сне. Повторял: «не убивайте», «прошу, не убивайте». Короче, старуха забеспокоилась. И, когда квартирант впал в беспамятство, вызвала милицию. Мы с напарником вошли в квартиру, заглянули в комнату. Он лежит на кушетке, смотрит на нас и ноет. Как побитая собака.
– Где этот хмырь сейчас?
– В настоящий момент, видимо, спит или находится в забытье. Я пока не вызывал врача. В вашей ориентировке сказано, чтобы место нахождения свидетеля по его обнаружении не разглашать.
– Откуда вы звоните?
– Вернулся в управление, – ответил Фадеев. – Доложил начальству. Приказали вам звонить.
– Молодец, – сказал Девяткин, всегда скупой на похвалу. – Ты меня очень порадовал. Теперь диктуй адрес. Буду на месте часа через полтора-два. Раньше вряд ли успею.
Записав адрес, Юрий по телефону внутренней связи позвонил старшему лейтенанту Лебедеву, приказал вызвать казенную служебную машину и быстро собраться в дорогу. Лебедев перезвонил через пару минут и сказал, что в гараже свободных машин нет, все в разъездах. Обещают только часа через три, не раньше. Девяткин со вздохом подумал, что опять придется гонять свою машину.
* * *Радченко прошел еще несколько торговых залов, спустился на первый этаж, заглянул в отдел офисной мебели и постоял у книжного шкафа, проверяя, удобно ли открываются дверцы. Никаких претензий к шкафу не возникло: дверцы не скрипели, внутренние полки оказались крепкими.
Тогда Радченко переместился к большому письменному столу, внимательно изучил устройство его ящиков и решил про себя, что в его домашнем кабинете этот стол едва ли поместится. Если поставить его у окна, придется отодвинуть назад, ближе к двери, кожаный диван. В кабинете складно встал бы вот тот стол, поменьше. Но у него черный цвет, а комната выходит окнами на север. И без черного стола света немного. Радченко поднялся и, решив, что никто за ним не наблюдает, побродил по магазину еще какое-то время, проверяя свое предположение.
Наконец он взглянул на часы, по эскалатору спустился на автомобильную стоянку в подвальный этаж, нашел сектор А. Здесь царили полумрак и прохлада, машин немного и людей не видно. Он быстро прошел по ряду, вытащил из кармана ключи и нажал красную кнопку на брелке сигнализации. Открыв дверцу, сел за руль черного джипа «Чероки». Через пару минут появились Стас с Аллой, они устроилась на заднем сиденье, где их закрывали затемненные стекла. Радченко открыл спортивную сумку, надел темные очки и красную бейсболку. Тронул машину, вырулил со стоянки. Оказавшись наверху, свернул к воротам. Через пару минут выехал на шоссе и прибавил газу, поглядывая в зеркало заднего вида и улыбаясь.
– Оторвались? – спросил Стас, еще не веря в удачу. – Кажется, оторвались?
– А ты боялся, – кивнул Радченко. – Все эти ребята, которые тусуются вокруг Солода, на самом деле просто недотепы. Купились на простой фокус. Задачка, которую бы разгадал школьник: один магазин и две машины. Вышел из одной тачки, зашел в магазин и так далее.
Когда отъехали от Москвы километров на сто пятьдесят, остановились у придорожной забегаловки и наспех перекусили бутербродами. Стас купил две колоды карт, занял свое место на заднем сиденье и, чтобы убить время, начал травить анекдоты, старые и скучные.
Когда после седьмого анекдота Алла даже не улыбнулась, Стас предложил сыграть в двадцать одно. Он распечатал две колоды карт, перемешал их. Вытащил из внутреннего кармана куртки ручку в металлическом хромированном корпусе и блокнотик, тоже блестящий как зеркальце, будто его обложка тоже была сделана из хромированного металла. Сказал, что для памяти станет записывать в блокнотик результаты, чтобы потом не было споров, сколько раз он проиграл Алле или она ему. Ставка чисто символическая – один доллар.
Какое-то время Радченко прислушивался к коротким репликам, затем врубил радио и послушал сводку погоды. Наконец спросил, как протекает карточный поединок.
– Если верить записям, я пока не проиграл. А вот Алла уже влетела на двадцать два доллара.
– Наверное, ты мухлюешь, – сказал Радченко.
– Простое везение, – ответил Стас и открыл карты. – Счет изменился. Теперь двадцать три – ноль. В пользу мастера. Жаль, что ставка только доллар. Надо было начинать с сотни.
Машина подпрыгнула на ухабе, карты, разложенные на заднем сиденье, смешались. Радченко глянул в зеркальце, и сердце провалилось в темную глубину страха. Зеленая «Хонда» с номером, начинавшимся с двух восьмерок, следовала сзади, сохраняя дистанцию в пятьдесят метров.
Дмитрий подумал, что если там, в Москве, оторваться от преследования не получилось, то здесь, в провинции, сделать это будет куда труднее. Он съехал на обочину и остановился.
– Игра окончена, – сказал Радченко. – Стас, садись за руль.
Гуляев, спрятав в карман блестящую ручку с блокнотом, выбрался из машины. Бросив взгляд за спину, горько вздохнул и занял водительское место. Резко взял с места и погнал машину по дороге, пристроившись за каким-то фургоном. Радченко, покопавшись в блокноте, набрал телефонный номер дежурной части главного управления внутренних дел города Зареченска, до границы которого, если верить карте, оставалось километров двадцать пять.
– Милиция? – Радченко вдруг заговорил каким-то простуженным стариковским голосом. – Имею сообщение особой важности. Прошу соединить меня с самым главным начальником. Подождать? Нет времени ждать, дорогой товарищ. К городу приближается вооруженная банда… Хорошо, понял.
Что-то щелкнуло, и в наушнике послышался басовитый голос заместителя начальника городского управления внутренних дел подполковника Василия Кошевого. Радченко снова заявил, что к городу на машине «Хонда» с московским номером приближается банда грабителей и убийц. Эти подонки затевают что-то серьезное. Но еще есть возможность остановить преступников, пока они не совершили кровавое злодеяние.
– Машина бандитов на западном шоссе, примерно в пятнадцати километрах от границы города, – сказал Радченко. – Кажется, в салоне трое. Бандиты вооружены. Кто я? Имя? Нет, простите, гражданин начальник, открыться не могу. Опасаюсь мести опасных преступников, которые до сих пор на свободе. Да, зеленая «Хонда», две восьмерки…
Радченко дал отбой и попросил Стаса снизить скорость. Через четверть часа по правой стороне дороги показался хорошо освещенный пост дорожной автоинспекции. Возле приземистого строения из красного кирпича стояли два светлых автомобиля с синими полосами вдоль кузова и надписью «милиция». У кромки шоссе выстроились в ряд четыре милиционера с автоматами и офицер с полосатой палкой в правой руке. Еще один мент сидел в крайней машине, готовился в случае чего дать задний ход и перекрыть шоссе.
* * *Девяткин переступил порог квартиры, располагавшейся на первом этаже, и поморщился от запаха, ударившего в нос. Кислый аромат перебродившей браги и сладковатая вонь гниющей человеческой плоти смешивались, образуя совершенно особый тошнотворный запах, не выразимый словами. Младший лейтенант Фадеев, худощавый молодой человек в форме, шагнул из темноты прихожей навстречу; прижав кончики пальцев к фуражке, приготовился отдать рапорт, но Девяткин махнул рукой. Мол, все сам посмотрю.
