Явка с повинной - Виктор Алексеевич Пронин
— Запри дверь! — приказал Урсулов.
Заложив найденную тут же швабру в дверную ручку, Кичук остался стоять у входа, прислушиваясь к голосам снаружи здания и поторапливая Урсулова и Барицкого, которые никак не могли вывернуть вспоротую дверь сейфа. Уже не сдерживаясь, не стараясь сохранить тишину, они гвоздодером выворачивали рычаги запора.
— Быстрей! — стонал у двери Кичук. — Кажется, идут...
В это время по коридору шли Николай Плыгун и Павел Кравцов. Рванув несколько раз дверь, Николай чуть не до смерти напугал Кичука — тот прыгнул в глубину коридора поближе к вожаку, словно надеясь на его защиту.
Когда Николай взломал дверь и ворвался в полутемное помещение бухгалтерии, в глубине он увидел несколько человек, скорчившихся над сейфом.
— Ложись! — крикнул Плыгун. — Ложись, а то стрелять буду!
Они распрямились, подняли руки. Но не легли, продолжали стоять.
— Ну что же вы? — процедил сквозь зубы Урсулов.
Зиновий Кичук, нанятый в качестве ударной силы, понял, что команда касается в первую очередь его. Улучив момент, он бросился вперед, на Плыгуна. Николай успел выстрелить и ранил преступника в плечо. Но их разделяло совсем небольшое расстояние, и Кичук сумел дотянуться до Плыгуна, ударить по пистолету. Случилось так, что удар пришелся как раз в тот момент, когда происходил выброс гильзы, и патрон заклинило. Пистолет стрелять уже не мог. Схватив оружие двумя руками, Кичук вывернул его от себя вверх. На суде он охотно показал, как это сделал. Завладев пистолетом, он кинулся мимо Плыгуна по коридору, вниз по лестнице, на улицу. Он удирал от милиции, удирал от своих же.
В этот момент, оставшись безоружным, Плыгун и позвал на помощь, этот его крик и услышал Берневега.
Николай Плыгун пытался образумить преступников, доказать им, что они в любом случае проиграли, но этих людей уже ничто не могло образумить. Два удара, которые нанес Плыгуну Барицкий, оказались смертельными.
А Павел Кравцов в эти же самые секунды боролся с Урсуловым. Но Павел был безоружен, а опытный, матерый преступник имел за голенищем финку с остро отточенным лезвием. Он выиграл схватку...
Когда Анатолий Берневега вбежал в коридор, его словно обожгло: оба — Николай и Павел — лежали на полу. Он сразу понял, что они не ранены, нет, они мертвы. Те самые ребята, которых он привез сюда несколько минут назад. Вокруг все было в крови — стены, пол, и два типа с ножами тоже были в крови...
Толик Берневега, совсем еще мальчишка, рыжий и непоседливый, не отступил. Рассказывая позже об этом товарищам, он смотрел на них с недоумением, словно сам не понимал, почему он, безоружный милиционер-шофер, увидев мертвых ребят, не смог убежать, наоборот, бросился вперед, к убийцам, понимая, что они, не задумываясь, уложат тут же и его, что ему одному ни за что не справиться с ними. Нож вошел ему в спину как раз в момент сокращения сердца, в миллиметре от него. Последнее, что он запомнил перед тем, как потерял сознание, — слова преступников:
— Может, добить этого рыжего?
— Сам подохнет. У меня удар точный.
...Первое, что почувствовал Анатолий, придя в себя, это влажное хлопанье собственных легких. Теперь он знает ощущение смерти, она была совсем рядом. Отныне она пахнет для Анатолия автогенной гарью. Он до сих пор не переносит этот запах — запах смерти, которая прошла в миллиметре от его сердца.
Преступники сидели на скамье подсудимых в один ряд, и никаких чувств не выражали их серые неподвижные лица. Разве что отчужденность. От окружающих, друг от друга. Да, они всегда были чужими, даже друг другу, связывала их только жажда больших денег. Уж очень хотелось быть значительными, преуспевающими. Собственно, все их жизненные планы сводились к обогащению.
На скамье подсудимых, кроме этих четверых, были еще двое: жена Урсулова, прекрасно знавшая, чем занимается ее супруг, и в меру сил помогавшая ему, и некий Берсон — тип без определенных занятий, без определенного места жительства, перебивающийся спекуляцией и мошенничеством. Эти двое занимались тыловым обеспечением, если можно так выразиться. Урсулова при необходимости подделывала документы, Берсон доставал патроны для обреза.
Первое вооруженное нападение преступники совершили на одинокого водителя. Он ехал на своей машине по безлюдной дороге и пожалел скорчившихся под осенним дождем трех путников. Но едва «несчастные» оказались в машине, они тут же вынули ножи — длинные, грубо сработанные из стального полотна, с рукоятками, обмотанными изоляционной лентой. А дальше произошло нечто странное: преступники предложили водителю идти вместе с ними на грабеж. Настолько далеки им были обычные человеческие понятия, что они вполне допускали мысль, будто случайный человек может запросто пойти на преступление, если посулить ему кое-что.
Отказ водителя их очень удивил. И, выгнав его из машины, они поехали в район, где жил Михаил Иванович Наклада — девятый десяток старику шел.
Вломились в масках, на лица навесили черные тряпки с прорезями для глаз, размахивали ножами, а Михаил Иванович возьми да и не испугайся. Но силы оказались неравны, сумели со стариком совладать. Десять тысяч рублей взяли.
А через месяц — новое ограбление. На этот раз отправились к родственнику Барицкого — Ивану Андреевичу Титаренко. Этот был помоложе — восьмой десяток разменял. Несколько дней пытались проникнуть в дом к старику. И почтальонами прикидывались, и соседями, и воды просили напиться. Но Иван Андреевич сразу почувствовал неладное и двери не отпирал. Тогда, озверев, иначе не скажешь, грабители принялись взламывать двери — наружную, внутреннюю, еще одну... А деревенька глухая, дом на окраине.
Иван Андреевич тоже не испугался, встретил преступников с ружьем в руках. Но в последний момент не решился в человека выстрелить, послал заряд в пол. Его тут же свалили, связали, начали бить ногами, прикладом, требовать деньги.
— А, деньги, — протянул старик. — На лавке лежат, под полотенцем.
К лавке первым бросился Димитров, он всегда к деньгам первым успевал. Нашел под полотенцем тысячу рублей и тут же половину спрятал в карман, а дружкам потом сказал, что только пятьсот рублей нашел.
Иван Андреевич, узнав, что грабителей задержали, написал следователю письмо с просьбой все деньги, которые те обязаны были вернуть ему, отдать детям погибших милиционеров.
Но вооруженные нападения, ограбления касс — это уже последний этап их «деятельности». А началось все гораздо раньше.
Игорь Урсулов и Степан Барицкий, работая на облицовке фасадов в городе, украли и продали по
