Явка с повинной - Виктор Алексеевич Пронин

В. А. Пронин

Явка с повинной

ЯВКА С ПОВИННОЙ

Странный посетитель

Он шел, засунув руки глубоко в карманы плаща и нагнувшись вперед, будто тащил какой-то непомерно тяжелый груз. Из-под козырька фуражки он видел перед собой лишь несколько метров дороги — песок, выщербленный асфальт, камни, вывороченные строительными машинами. Низкие рваные тучи неслись над самыми крышами.

То, что предстояло Владимирову, вызывало у него смешанное чувство раздражения и боязни. Он вышел из автобуса на несколько остановок раньше, чтобы пройтись и попытаться собраться с мыслями, еще раз прикинуть — не делает ли глупость, не вернуться ли домой да и забыть обо всем...

Это серое здание из силикатного кирпича он знал и раньше, но подошел к нему впервые. Окинул взглядом окна, постоял с минуту, отвернув лицо от ветра, а потом, не разгибаясь, не вынимая рук из карманов плаща, зашагал прочь. Но не пройдя и квартала, вернулся и вошел в здание.

В коридоре оказалось неожиданно тепло и тихо. Владимиров распрямил затекшую спину, огляделся. Мимо проходили люди. Некоторые на ходу быстро и внимательно рассматривали его. И он чувствовал, что смотрят не так, как на улице, смотрят испытующе. Впрочем, это ему, наверное, казалось. Вряд ли кто-то смотрел на него как-то по-особенному, слишком много разных людей бывало здесь за день.

— Простите, — решился он наконец остановить одного из проходивших мимо. — Мне нужно сделать заявление... Я вот пришел... Не знаю, к кому обратиться... Понимаете, там человека убили, и я...

Через минуту он уже сидел в кабинете следователя прокуратуры и с удивлением рассматривал однотумбовый стол, стулья — точно такие же были у него дома. Он ожидал увидеть что-то необычное, заранее опасался, даже не зная чего, а теперь вдруг успокоился. Самое страшное позади. Ему уже не нужно делать какие-то усилия, перебарывать себя — дальше все пойдет само собой.

Следователь — почти его ровесник — смотрел выжидающе и нетерпеливо. Видно было, что он согласился выслушать случайного посетителя скрепя сердце, чтобы поскорее вернуться к своим текущим делам и заботам. Но первые же слова этого робеющего человека заставили следователя насторожиться.

— Поймите меня правильно, — заговорил Владимиров. — То, что произошло со мной... В общем, получилось так, что я вынужден был принять участие... Я помогал преступнику прятать труп. Мы его утопили.

— Ничего себе начало! — следователь откинулся на спинку стула и оглянулся по сторонам, словно призывая в свидетели всех присутствующих. Но в кабинете кроме него и странного посетителя больше никого не было. — Когда это случилось?

— Три дня назад.

— Почему же вы не пришли раньше?

— Так вышло... Я не мог. Он держал меня при себе, не отпускал ни на минуту...

— Кто?

— Преступник.

— То есть убийца?

— Да. Он сказал мне, что это он... То есть признался, что это его рук дело. Еще в самом начале...

— Что именно? — следователь начал терять смысл рассказа. В самом деле, приходит человек и говорит об убийстве. Преступник почему-то признается ему, а потом таскает его за собой непонятно зачем. — Что его рук дело?

— Ну... преступление, — послушно ответил посетитель.

— Где же он сейчас, этот ваш знакомый?

— Он не мой, почему мой... Я его никогда раньше не видел, познакомился с ним три дня назад. И вот я здесь, у вас... Сам пришел, чтобы рассказать...

— Одну минутку. Где он сейчас?

— Он уехал. На поезде. Вернее, я от него уехал, а он остался на какой-то станции. А туда мы вместе поехали. Он заставил меня ехать вместе с ним. У него денег хватило на билеты только до той станции. И там я убежал от него, когда он... В общем, я прыгнул на проходящий поезд и через несколько часов...

— Подождите, подождите, — следователь потер ладонью лоб. — Что-то я не понимаю. Почему вам нужно было от него бежать? Почему вы не могли просто повернуться и пойти в другую сторону? Почему вы не задержали его на станции, где всегда есть милиционер, или здесь, в городе, на вокзале, где вам достаточно было крикнуть?

— Видите ли, все гораздо сложнее, чем это может показаться здесь, в кабинете.

— В чем же дело?

— Он несколько дней не отпускал меня...

— До этого мы еще доберемся. Я говорю о мотивах вашего поведения. Значит, вы испугались?

— Возможно. Все случилось так неожиданно, что я... Я до сих пор не могу прийти в себя.

Следователь отметил про себя осунувшееся лицо Владимирова, его воспаленные глаза. Судя по всему, последние дни он действительно провел не самым лучшим образом. Он не производил впечатление шутника или больного. Отвечал связно, четко, самокритично. Не торопился выкладывать все, ожидая очередных вопросов. Глаза у него как бы остановились, словно он и сейчас все еще видел перед собой события того злополучного вечера. Однако чувствовалась в нем какая-то успокоенность. Наверно, вот так же сидит у врача человек, измученный болезнью, в которой он долго не решался признаться даже самому себе.

Показания Владимирова

Мы с отцом живем на берегу реки в небольшом частном домике, недалеко от мясокомбината. На берегу, прямо у нашего огорода, лодочная станция, мой отец там сторожем работает.

Так вот, о том вечере. Дело-то к вечеру шло, осенью темнеет быстро. Фонарей у нас почти нет, ближайший — возле колонки. Я как раз сходил за водой, а когда возвращался, увидел на тропинке того парня. Была в нем какая-то, знаете, нагловатость. Особых примет я не заметил. Полные губы, глаза серые или что-то в этом роде, часто улыбается. Такая у него манера разговора — с улыбочкой. И когда злится, тоже улыбается. И когда угрожает или боится. Сейчас вот я припоминаю — боялся он, все время боялся. Я, конечно, вел себя неважно... Не знаю, как объяснить, но мне почему-то хотелось его выручить, вроде я был виноват перед ним в чем-то...

Ну, иду я с ведрами и вижу на тропинке парня в светлой плащевой куртке и кепочке. Он попросил воды. Напился. Спросил у меня, где живу. Я сказал. Тогда он прошел со мной в наш двор. Как-то оживился, когда