Четыре крыла - Татьяна Юрьевна Степанова
Макар слушал. Не перебивал.
– Их стало трое. Юные скоробогатовцы и двадцатисемилетний красавец-любовник двух столичных богатых гагар, его не поделивших, – продолжал Клавдий. Он рассказал Макару про скупые результаты поиска в интернете сведений о новых фигурантах. И о своем предложении участковому Бальзаминову.
– Я кое-кому позвоню, – решил Макар. – Из круга моей бывшей… Меланьи. Ненавижу к ним обращаться. Но выбирать не приходится. Они – кладезь ядовитых сплетен. Я припоминаю – Меланья, кажется, давно общалась с Васей Моревной. Она даже в Англии, в отличие от меня, постоянно держала руку на пульсе московских тусовок, поддерживала связи и треп, следила в Сети за… Ей все бабы представлялись потенциальными соперницами. Она меня дико ревновала. А я посещал лекции в Кембридже, торчал в «Сохо», бухал в лондонских пабах… Ладно, постараюсь узнать про обеих богатых гагар. И о брате Дрыновой.
– Развитие ситуации теперь во многом зависит от новостей Бальзаминова, – подвел итог Клавдий. – Если в базе нет данных о пропаже без вести Игоря Виноградова, то…
– А разве люди не исчезают бесследно, с концами, так, что полиция об этом даже не подозревает? – возразил Макар.
Глава 17
Кинир
На следующее утро, едва Макар и Клавдий в восемь вернулись с пробежки вдоль озера (Макар, выспавшись днем, полночи провел за книгами в «логове» и в интернете, но встал точно ко времени их традиционного утреннего кросса), Клавдию позвонил участковый Бальзаминов.
– Дуйте ко мне оба, – заявил он вместо приветствия. – И побыстрее.
– Есть новости о Виноградове? – сразу уточнил Клавдий.
– Гражданин Виноградов Игорь Олегович, уроженец Твери, двадцати семи лет от роду, числится в базе пропавших без вести.
– С какой даты? – Клавдий ощутил внутри и жар, и холод.
– Заявление о пропаже сына подано его отцом две недели назад, – ответил Бальзаминов.
– В июле? Не в конце мая? – Макар, слышавший разговор по громкой связи, недоумевал. – Он в июле сгинул без следа в своей Твери?!
– Айда ко мне, – почти взмолился Бальзаминов. – Доброхоты, я сейчас без вас в потемках.
Они рванули в Скоробогатово, горничная Маша вручила им термос с кофе и бутерброды – завтракали дорогой. Майор Бальзаминов встретил их в территориальном пункте участковых, он ждал их в одиночестве в своем кабинете-каморке, еле видный в клубах сигаретного дыма.
– Заявление подано в территориальный пункт полиции в деревне Полынь. Заявитель Олег Дмитриевич Виноградов, отец Игоря, – объявил он, вставая из-за стола, гася в пепельнице окурок, забирая со стола фуражку, ключи, застегивая пояс кобуры табельного пистолета. – Я ему звякнул утром. Он дома в своей Полыни, затрепыхался сразу. Мы к нему махнем сейчас за информацией.
– В Тверскую область? – воодушевленно спросил Макар, словно радуясь дальней дороге.
– Полынь – дачное место на Оке, родное Подмосковье, правда, от нашей дыры неблизко, – пояснил Бальзаминов. – Я прикинул – чем свой бензин мне жечь, я с вами прокачусь на вашем крутом сундуке. Попутно мне все выложите, раз сами меня навели на Виноградова, с которым якобы мой пропавший фигурант Руслан Карасев общался.
– Не якобы, а точно, они стали друзьями, – поправил его Макар. – Айда в Полынь, майор. Мы вам все расскажем. Лично мне наше общее дело перестает нравиться – very, very, very. Слишком много исчезнувших без следа.
– Мэри, Мэри высоко… Мэри едет далеко… Руслан – Саша улетай, Игорь – чао! И гудбай! – вдруг в тон ему сипло спел Бальзаминов.
Макар воззрился на участкового. Лицо того оставалось серьезным, даже печальным.
Макар в пути делегировал Клавдию поделиться сведениями с участковым – Клава лучше знает допустимую дозировку. А сам угощал Бальзаминова сэндвичами на английский манер с огурцами и сыром и подливал ему кофе в одноразовый стаканчик. Клавдий поведал Бальзаминову про клуб «Малый», вечеринку, драку и предшествующие ей события. Назвал фамилии действующих лиц.
– Кто вам слил про клуб? Про место работы Руслана? Я два месяца этой информации добиться не мог! – злился Бальзаминов.
– Мы своих источников не раскрываем, – отрезал Клавдий. – Журчалу в клубе тоже вам не назовем… пока. Но его сведения подтверждают исчезновение Игоря Виноградова, только… Из «Малого» они с Русланом и, возможно, с Александрой, хотя девушку наш источник в клубе лично не видел, свинтили поздно вечером двадцатого мая. То есть уже даже двадцать первого мая наступило тогда. А Виноградов пропал всего две недели назад. Он больше месяца околачивался дома у отца? В Полыни?
– Я знаю столько же, сколько и вы. Даже сейчас, наверное, меньше вашего, – буркнул Бальзаминов. – Я по инструкции доложил начальству, позвонил в территориальный пункт в Полынь. Они мне лапшу на уши – ищем, времени еще немного прошло с момента фиксации заявления, в базу данных сведения мы сразу отправили. Мол, он взрослый парень. Вдруг переехал, с отцом не контачит. Или вообще релоцировался из страны тайком от родни. Когда-нибудь сам объявится. Разъясним все про него у папаши в Полыни. Единственное пока полезное из зацепок – за ним в банке данных числится «БМВ»-миллениал. Рыдван рыдваном, но «бумер» в натуре.
– Напавшие на Виноградова с битами у «Малого» разбили фару «бумера», – вспомнил Клавдий Мамонтов. – Особая примета тачки.
Ехали в Полынь долго. На крутом берегу Оки – точь-в-точь пейзажным «над вечным покоем» участковый попросил остановиться: «По нужде надо после кофейка. Лопну!»
– Любовницы Виноградова звали его Адонисом, прозвище вслед за ними подхватили и в клубе «Малом», – объявил ему Макар, когда они вновь тронулись в путь. – Античный бог весны. Славился своей красотой. От него фанатела сама Афродита. Имя его происходило от финикийского слова «adova» – чувственное наслаждение, кайф телесный. В древности у женщин существовал целый культ Адониса. Согласно известному мифу, его убил вепрь на охоте. По одной из версий, свинью ему подложили, отомстив за измены, отвергнутые им Персефона и Артемида. Две влиятельные греческие тети-богини. Отцом же Адониса считался, по мифам, Кинир – тоже редкий красавец, сочинитель гимнов и жалобных песен о смерти сына Адониса. Породил он его в результате инцеста.
Клавдий все ждал, когда Бальзаминов, прозванный народом в Скоробогатово Вертухаем, забубнит: мол, к чему мне античные байки? Какой еще, блин, Кинир? Но Бальзаминов внимал Макару с интересом.
– Шибко ты образованный, волонтер, – одобрил он Макара.
– Он в Кембридже учился, – пояснил за друга Клавдий Мамонтов.
В деревне Полынь столичные дачники сломали старые хибары и настроили «замков» за высоченными оградами. Жилище Кинира располагалось за чертой селения – на берегу Оки в живописном хвойном бору. Двухэтажный «кулацкий» дом из красного кирпича за четырехметровым забором. Они остановились у ворот и посигналили. Им открыл сам хозяин.
Клавдия Мамонтова Олег Дмитриевич Виноградов поразил своей исключительной моложавостью – ему на вид было лет сорок семь. Холеное гладковыбритое лицо имело красивые правильные черты, но все портил лишний вес – почти двухметровый Виноградов-старший с годами сильно раздался вширь и приобрел внушительный пивной живот. Его глаза заплыли и теперь походили на узкие щелки, густые волосы едва тронула седина на висках.
– Я после утреннего звонка вас ждал, – объявил Виноградов, обращаясь к Бальзаминову – человеку в форме. – Есть сведения об Игоре?
На участке царил хаос дачной стройки: к дому примыкала недоделанная веранда для барбекю. Мешки с цементом, разбросанные кирпичи и строительный инвентарь окружали и другое невысокое приземистое здание – то ли баню, то ли сарай. На ступенях крыльца стояла девушка лет двадцати – брюнетка с распущенными волосами, в юбке макси и кроп-топе, открывавшем загорелый живот. Она смачно вгрызалась в яблоко.
– Когда вы видели сына в последний раз? – спросил Виноградова-старшего участковый Бальзаминов.
– Месяцев пять назад. Мы вообще очень редко с ним встречались лично, – ответил Виноградов. Он разволновался. – Но иногда мы
