Четыре крыла - Татьяна Юрьевна Степанова
– Значит, Игорь Виноградов пропал не отсюда? Не из вашего дома он ушел и исчез две недели назад? – уточнил Клавдий Мамонтов.
– Он у меня вообще здесь не появлялся с марта! – воскликнул Виноградов-старший. – Он обретался в Москве, снимал квартиру. Мы с ним редко перезванивались, я ж вам объясняю русским языком. Все же мы были на связи. Он мой сын, я его отец. И вдруг он канул в воду, и я концов не могу отыскать. Поэтому я и обратился в полицию.
– Вы хватились сына две недели назад? – продолжал настойчиво допытываться Клавдий. Бальзаминов молчал – поглядывал искоса на Виноградова-старшего, на юную деву с яблоком на крыльце.
– Раньше! Я ему сам позвонил в первых числах июля. Его номер оказался недоступен, а на мейлы в мессенджере он мне не ответил, даже не прочел их. Я подумал – мало ли… Спустя неделю снова позвонил и написал – та же история. Я забеспокоился. Стал ему названивать по нескольку раз в день, писать. Нашел в соцсети его аккаунт, но кроме старых фотографий из портфолио я там ничего не обнаружил. Я ему написал в личку, и тоже глухо все. Я еще сколько-то времени ждал, ездил в Москву на Мосфильмовскую – у меня имелся адрес его съемной квартиры, он мне сам его дал зимой. И больше ничего. Не найдя его нигде, я принял решение написать заявление о пропаже без вести.
Макар, слушавший Виноградова-старшего, подумал: история Розы и Руслана здесь, в Полыни, повторяется, но только в роли первичного сыщика – отец, тоже потерявший, подобно Розе Сайфулиной, связь со взрослым сыном.
– А на работе вы Игоря не искали? – спросил он. – Чем он зарабатывал на жизнь?
– Я особо не интересовался его жизнью, – ответил Виноградов-старший. – Я не знаю, чем он занимался, кроме съемок в рекламе мужской одежды и походов на редкие кастинги сериалов, когда нужны фактурные типы для массовки. Он хотел сниматься в кино, но у него с актерством сразу не заладилось. У него проблемы с дикцией, каша во рту. Он мне признавался – переехав в Москву из Твери, он даже официантом в ресторанах работал и в ночных клубах обслугой. Правда, зимой он пытался раскрутиться с собственным бизнесом – закупить партию «джорданов» по серому импорту в Турции и толкнуть здесь на маркетплейсах.
– Может, он в Турцию тогда махнул за кроссовками? И залег на дно в Стамбуле? Релоцировался? – бросил участковый Бальзаминов. – А вы шухер подняли.
– Я не подумал про Турцию, – здоровенный Виноградов-старший глянул на них растерянно.
– Паспорт для «загранки» Игорь имел? – спросил Бальзаминов.
– Он в прошлом ездил за границу, отдыхал, кажется, именно в Турции. И в других местах, на яхте плавал со знакомыми, его приглашали в круиз по греческим островам и на Кипр в Пафос. Состоятельная дама… Но я точно не знаю. Он мне скупо о себе рассказывал.
– А про своих знакомых? Друзей? Женщин? Он ведь холост? – подхватил Клавдий.
– Понятия не имею. Он со мной подробностями личной жизни не делился.
– Не рассказывал вам, отцу, о себе? Совсем ничего? – удивился Макар, мимоходом отметивший про себя деталь: новоявленный Адонис в прошлом путешествовал на Кипр, остров Афродиты.
– Я хочу сразу пояснить одну вещь. – Виноградов-старший выпрямился. – С матерью Игоря мы расстались, когда ему исполнилось полгода… даже раньше. Она записала меня его отцом, и мне пришлось согласиться с неизбежным. Долгое время я не общался с сыном. Первая наша встреча произошла, когда ему исполнилось двадцать два года. Игорь меня сам разыскал. Через три года скончалась его мать. Но мы не сблизились с ним, хотя я остался единственным его родственником. Мы оба жили своей жизнью. Игорь винил меня: мол, я его бросил младенцем. А его мать из-за меня…
– Что? – спросил участковый Бальзаминов.
– С Ксенией после нашего расставания произошел несчастный случай. Она не пыталась покончить с собой. Нет! Та чертова бензопила… Ксеня одна пилила дрова – она снимала комнату в частном секторе в Твери, потому что ее с маленьким Игорем выставила из дома мать. Бензопила соскочила, изуродовала ей лицо, Ксеню зашивали, но остались ужасные шрамы, она всю жизнь вела уединенный образ жизни, пряталась от людей. Игорь винил меня, хотя… виноваты в его появлении на свет были мы оба с… его матерью.
Макар пристально глянул на Виноградова-старшего. Хотел вмешаться, но его опередил участковый Бальзаминов. Он небрежным жестом расстегнул кобуру.
– Колись, – произнес он вдруг приказным тоном.
– То есть? – Виноградов-старший воззрился на него ошарашенно. – В чем?
– В убийстве сына и…
– Да вы что?!
– И еще двух юнцов – девушки и парня.
– Какой еще к черту девушки?!
– Почему долго тянули с заявлением в полицию о пропаже? А?! – рявкнул Балзаминов, оскаливая свои «лагерные» зубы. – Концы прятали в воду? А если хоромы ваши прямо сейчас обыщу?
– Вы… больной! Вы не имеете права! Да обыскивайте! Флаг в руки! – Виноградов-старший побагровел, он разом вспотел. – По какому праву вы меня сейчас обвиняете?!
– Подозреваю в убийстве сына и еще пары-тройки… нет, пары человек, – поправился Бальзаминов.
Макар видел: майор Бальзаминов, прозванный скоробогатовцами Вертухаем, в своем типичном репертуаре – всех без исключения подозревает и берет на понт. Он ждал: сейчас Бальзаминов достанет и пушку из кобуры. Но участковый просто положил на кобуру ладонь, сверля верзилу Виноградова-старшего пронзительным «оперовским» взглядом.
Клавдий молчал, хотя его душили смех и досада – говорили же по-человечески, чего майор сорвался по тюремной привычке? Шило в задницу воткнули? А результата все равно ноль – наезда фигурант не испугался, хотя сначала опешил, но теперь собрался и не на шутку разозлился. Переходить из разряда добросовестных свидетелей в разряд подозреваемых он явно не собирается.
– Домину обыщу, – уже тише пригрозил участковый.
– А я найму адвоката, – парировал Виноградов-старший. – И напишу на вас жалобу в прокуратуру. Вместо того чтобы сына моего искать, вы занимаетесь очковтирательством! Хренотенью!
– Вы где работаете? – Клавдий решил понизить градус ненужной и бесполезной конфронтации.
– У меня свой бизнес – продажа музыкальных электроинструментов для групп, хотя сейчас дела туго идут, – обернулся к нему Виноградов-старший, вытирая со лба обильный пот. – Я в молодости играл в поп-группе, но быстро понял – это не мое. Занялся администрированием и продажей оборудования для студий звукозаписи.
– А название группы? – продолжал понижать градус противостояния Клавдий. – Интересно мне. Известная?
– «Звездолет». Мы пели про космос, бредили «Звездными войнами», иными галактиками. Я сочинил несколько песен для группы: любовь, неизведанные миры, пришельцы, самопожертвование, – Виноградов-старший постепенно успокаивался в приступе ностальгии. Его заплывшие глазки-щелочки вспыхнули. – Я и сейчас продолжаю потихоньку творить. Написал, например, несколько гимнов на конкурс малых городов. Сейчас потребно духоподъемное… К сожалению, мои гимны жюри не оценило, но я не теряю надежды. Хочу издать сборник стихов. В свободное от бизнеса время, конечно. Правда, в данный момент все мои мысли о сыне. Я за него в великой тревоге. Не до сочинительства.
– Ваша дочь? – Клавдий кивнул на молчаливую девушку с яблоком, слушавшую их пререкания с крыльца и не приближавшуюся к ним. – От второго брака, да? Сводная сестра Игоря? Позовите ее, мы и ей зададим вопросы. Может, она знает больше о своем брате?
– Верушка, – Виноградов-старший сделал ударение на «у» в имени девушки. – Моя троюродная племянница. Она учится в Москве, а живет у меня. Она с Игорем не знакома, они лично не встречались.
– Но вы пять минут назад сказали – у Игоря вообще нет кроме вас родни, выходит, имеется? – хмыкнул участковый Бальзаминов.
– Они никогда не общались, – злобно отбрил его Олег Дмитриевич Виноградов.
– Игорь все равно взял вашу фамилию, несмотря на то, что вы его бросили в раннем детстве? – вежливо поинтересовался Макар. И Клавдию показалось: его друг задает вопрос неспроста, он словно примеряет Виноградова-старшего на роль…
– Он взял фамилию матери. Ксении. Она тоже Виноградова, – отец Адониса обернулся
