Четыре крыла - Татьяна Юрьевна Степанова
– И с тех пор вы ничего о Руслане не знаете? – подытожил Клавдий.
– Нет, – Карамазов покачал головой. – Я больше вам скажу. Об Адонисе – о Виноградове Игоре – тоже ни слуху ни духу с той ночи. Больше двух месяцев он нигде не мелькал. До меня бы непременно дошло, наш «Малый» его тщательно искал из-за счетчика. Я справки лично везде наводил, где он прежде тусовался. Но… Адонис тоже пропал. Они вместе с Русланом вашим словно в воду канули.
– И с девушкой Александрой! – пьяно возвестил притихший Макар. – Они все втроем уехали в Сочи!
– Или в Могилевскую губернию, – ответил Карамазов и вперил тяжелый взор свой в Клавдия. – Коллега, мы с вами профи. Когда после хайпа, где ваш пропавший на пару с нашим дерзким хулиганом и должником клуба избили и публично опозорили двух весьма решительных, обеспеченных и мстительных женщин… Когда после такого вопиющего безобразия фигуранты исчезают на месяцы без следа, искать их следует уже не среди живых. Не забывайте об инциденте номер раз – Адониса ведь кто-то из его баб уже заказал. Его покалечили бы, или вообще прикончили те отморозки с битами, не спаси его Руслан. По моим размышлениям – перспективы мрачные. А вы решайте сами. Вам предстоит найти уже не двоих, а троих.
– Мы найдем всех, – бодро-пьяно заверил Макар. – Спасибо. Будем на связи, Павел Федорович Смердя… Карамазов. А вы без промедления закидывайте крючки насчет новой работы. К черту «Малый»! Мир – большой! – Макар повел рукой, поднимаясь из-за стола, и едва не рухнул на диван. – Если понадобится рекомендация, только мигните.
– Меня особо зацепила история о старухе – мамаше олигарха на вилле на Бали, – Карамазов выглядел предельно серьезно. – Склоняюсь к данному варианту.
– Боря – айтишник, нажил капитал своими мозгами, – поведал Макар. – А матери его всего шестьдесят три. Она давно в разводе, крайне одинока. Постоянно постит в Сети селфи в бикини и топлес. Показывает сохранившуюся фигуру, спасаясь от скуки. Вокруг их виллы на Бали сад Эдем.
– Тогда я точно добьюсь места ее бодигарда, – снова серьезно заверил Карамазов. – Мне много от нее не надо. Докукую свой век в раю среди орхидей.
Глава 16
Дата – 20 мая
На прощание Клавдий Мамонтов спросил у Карамазова главное – дату роковой вечеринки. Карамазов ответил – все произошло вечером двадцатого мая. Макар лыка не вязал. Совершенно пьяный завис в Белом зале ресторана, сунул пианисту-таперу у рояля деньги, заказав играть «You Want It Darker»[28] Леонарда Коэна. Двигаясь в ритм песни, подпевая, он кружил среди цветочных пирамид и венков у витрины с десертами, выбирая гостинцы от «Большого» – две огромные коробки с фирменными яблочными и грушевыми тартанами, мильфеями и тирамису для дочек, Сашхена, Веры Павловны, супругов-учителей и горничной Маши. Нарядные посетители «Большого», слушая мрачный блюз, странно притихли.
If thine is the glory then mine must be the shame…[29]
– А Твое что, Клава? – Макар спотыкался на каждом слоге.
– Иди ты! – огрызнулся Клавдий, отодрал его от витрины, сгреб в охапку и поволок на улицу, попросив портье помочь донести коробки с десертами до машины.
Он сел за руль сам, управлял внедорожником одной рукой. Макар весь путь в Бронницы сползал с переднего сиденья, удерживаемый лишь ремнем безопасности, врубал Коэна на полную громкость и хрипло подпевал: «You want it darker? We kill the flame!»[30] До дома на озере они добрались в третьем часу ночи. Клавдий потащил Макара не в его спальню, а в «логово» – специально оборудованную комнату с шумоизоляцией, книгами, вторым роялем, где хозяин дома обычно перемогал свои затяжные запои, прячась от детей. Он сгрузил его на кожаный диван. И остался в «логове» до рассвета сторожить, пресекая все попытки Макара выползти на поиски тайных заначек спиртного в доме.
В пять утра Макар позвонил по мобильному Розе Сайфулиной: «Клава, сгинь! Она уже на ногах, наша тетя Роза д’Альвадорес! Рабочий класс!»
Клавдий решил – в угаре Макар выложит ей новости из «Малого». Но он ошибся.
– Роза Равильевна! Приве… доброе утро! – Макар еле возил языком. – Я вам продуктов закажу! Вы когда… с работы… домой?
– Хтой-то? Чегой-то? – раздался в трубке недовольный голос уборщицы Розы.
– Это я вам звоню! – возвестил Макар. – Псалтырников. У вас сын пропал… а у меня отца отравили… Моя жена покушалась на убийство, и друг отца… Циклоп его прикончил! Я с этим живу! И вы должны жить! Есть, питаться хорошо! Я вам закажу продуктов, хватит надолго. Курьер привезет вам домой, когда вам удобно!
– Мальчик мой золотой? Выпимши? – в момент просекла опытная Роза. – Не надо мне продуктов! Денюшки кинь, брильянтовый, а? Денюшки опять мне на карту. А жратвы я сама куплю. Селедочки с зеленым лучком. Ты и сам закуси, Макарушка! Оно с закуской легче…
Макар начал «кидать» ей деньги на карту. Когда он перевел очередной транш, Клавдий отнял у него мобильный и потащил в ванную. Врубил холодной воды в душевой кабине, затолкав Макара туда прямо в одежде: отмокай!
Потом он слышал за дверью ванной лишь шум воды. Макар плескался долго, чередуя ледяной и горячий душ, сидя на полу кабины под его струями. Выбрался с мокрыми волосами, с обернутым вокруг бедер полотенцем и поплелся наверх – к себе, спать. Лишь после этого Клавдий тоже отправился в свою комнату, принял душ, побрился, переоделся. Зашел в мастерскую Августы.
Заляпанный отпечатками ладошек в краске холст… Яркие пятна, абстракция.
– Новых рисунков… тех, особых, пока нет.
Клавдий, обернувшись, увидел в дверях гувернантку Веру Павловну в махровом халате. Ее все же разбудил тарарам в доме.
– Он снова сорвался? – спросила она печально.
– Он справится, – ответил Клавдий. – Он мне обещал не пить, пока мы… Нелегкая нас в ресторан занесла к одному типу за важными сведениями. Макар поддался соблазну.
– Я видела на столе в кухне коробки из «Большого», – ответила Вера Павловна. – Убрала в холодильник. Дети и Маша обрадуются пирожным. Клавдий…
– Вера Павловна, Макар справится! Штопор исключен!
– Ваша перевязь совсем истрепалась, – ответила Вера Павловна. – Я подняла ее с пола в коридоре, вы обронили. Возьмите мой платок. Раненую руку надо оберегать.
Она извлекла из кармана халата сложенный черный шелковый фуляр и отдала его Мамонтову.
Спал Клавдий недолго. В десять девочки явились в пижамах его будить. Сашхен приковылял на нетвердых ножках за ними – в рубашонке и памперсе, прямо из кроватки, юрко вывернувшись из рук горничной Маши. Лидочка, мешая русские, английские, французские слова, объявила: «Мы соскучились. А к папе Вера Павловна нас не пускает, он нездоров». Клавдий завтракал с детьми и гувернанткой в столовой, заверяя девочек – мол, к вечеру папа поправится и тоже присоединится к компании.
А Макар дрых у себя.
День выдался опять жарким, душным. Сильно парило, где-то далеко собиралась гроза. После завтрака всей компанией по традиции направились по парковой аллее к Бельскому озеру. Девочки вновь плескались на мелководье, Вера Павловна в соломенной шляпе устроилась в шезлонге в тени. А Клавдий в одних бермудах, водрузив Сашхена на плечи, сидел на песке. Одним глазом следил за купающимися девочками, а другим смотрел в мобильный, ища в Сети сведения об Анне Дрыновой, ее брате Леониде и Василисе Панайотовой – Васе Моревне.
Ничего про Леонида Дрынова не отыскал. На поиск информации о его сестрице интернет выдал ролик на RuTube – рекламу сыродавленного подсолнечного масла. Замелькали кадры – бутылка масла, льющаяся струя золотой жидкости, счастливое семейство за столом – семеро по лавкам. И – хозяйка на кухне у плиты в клетчатом фартуке, щедро сдабривающая маслом котлеты, шкварчащие на сковороде. «Аннушка уже разлила подсолнечное масло!» – возвещал бодрый голос за кадром.
Клавдий вглядывался в «хозяйку» – перед ним Анна Дрынова? На экране он видел женщину лет пятидесяти – в теле, отчаянно молодящуюся, с пышными формами, широкой крестьянской костью, круглым и невзрачным лицом, смахивающим на стертый пятак. Тусклые белесые глазки, длинный нос, уныло нависающий над губами и пухлым дряблым подбородком. Правда, на щеках улыбающейся Анны Дрыновой, рекламировавшей подсолнечное
