Однажды в Мидлшире - Дарья Эпштейн
Терпение Джо ее поражало. Она плохо знала его отца, но сейчас, глядя на мальчика, понимала, кого тот неосознанно копирует.
– Превосходно, Эймос! – сказал Джо. – Ты определенно продвигаешься!
Эймос улыбнулся, и миссис Найджел вздрогнула. Ей показалось, что улыбка мальчика была шире, чем позволял обычный человеческий рот. И зубов в ней было больше. Но Джо продолжал сидеть рядом как ни в чем не бывало и уже указывал на следующий стишок. Библиотекарша расслабилась. Вчера она готовила презентацию по детским сказкам, и там было очень много картинок с нечистью. Вот и видится теперь не пойми что…
Она взяла стопку книг и подошла к ближайшему к мальчикам стеллажу.
– Ва-рень-е, – прочитал Эймос. – Варенье?
Ну вот опять. Медленный повтор, вопросительная интонация. Миссис Найджел расставляла книги и прислушивалась.
– Это когда ягоды варят с сахаром, – сказал Джо. – Землянику всякую. Малину.
Эймос нахмурился.
– Зачем?
– Вкусно! Придешь к нам, я тебя угощу. Тебе понравится мамино земляничное.
Эймос молча замотал головой.
– Да не трусь. Сюда же ты пришел?
– Сюда просто, – возразил Эймос. – Здесь как лес. Много всего. У тебя – только я и вопросы.
Вот как. Миссис Найджел покосилась на мальчика. Интересно. Она поставила последнюю книгу и повернулась к друзьям.
– Ребята, вы мне не поможете?
Два лица обернулись к ней.
– Легко! – сказал Джо.
– Легко! – повторил Эймос.
– Нужно снять со стен картины и аккуратно поставить вон в тот угол. Сделаете?
Две головы синхронно кивнули. Мальчишки взлетели из-за стола. Миссис Найджел смотрела, как Джо забирается на стул и передает первую картину Эймосу. Тот схватил ее, преувеличенно крепко, и на вытянутых руках отнес в указанное место. Со второй повторилось то же самое. Она поймала момент, когда мальчик ставил третью картину, и подошла к нему.
– А как твоя фамилия, Эймос? – спросила она.
Он открыл рот и обернулся через плечо на Джо. Но Джо снимал очередную картину и ничего не замечал.
– Вуд, – ответил Эймос.
– Эймос Вуд. Не родственник Вудов с Билль-стрит? – Миссис Найджел старательно улыбалась и чувствовала себя миссис Андерсон. – Очень милые люди.
– Нет, – сказал мальчик.
– Ты, наверно, недавно приехал? – снова попыталась библиотекарша.
– Я здесь всегда, – сказал Эймос.
В этот момент Джо справился с картиной и позвал товарища. Эймос улизнул.
– «Я здесь всегда», – повторила миссис Найджел. – Однако!
– Добрый день, Амелия!
По залу шел Ричард Брэдли, лохматый и, как всегда, вдохновленный. Миссис Найджел протянула ему руку:
– Ричард, здравствуй. Как мама?
– Лучше, спасибо. Уже взялись за дело? – Он кивнул на картины.
Мальчики очистили первую стену и переключились на смежную. Работа у них кипела.
– Как видишь. У меня сегодня помощники. Вон тот в желтом – внук Гаса Бушби. А второй парнишка – Эймос Вуд.
Она замолчала, сняла с носа очки и принялась их протирать краешком кардигана.
– Вас что-то беспокоит? – спросил Ричард.
– Нет… – сказала Амелия Найджел и добавила уже тверже: – Нет. Все хорошо.
Джо передал Эймосу последнюю картину, но в этот раз Эймос, вместо того чтобы нести ее на место, застыл. Он тихонько провел пальцем по стеклу и что-то сказал. Джо спрыгнул со стула и встал рядом с ним.
– Скажи-ка, Ричард, ты когда-нибудь раньше видел Эймоса? – спросила миссис Найджел.
– Пожалуй, нет. Но я же не всех знаю.
Ричард посмотрел на мальчиков. Они разглядывали его картину и улыбались.
– По крайней мере, вкус у него есть, – сказал он. – Пойду поздороваюсь.
– Мама. Папа.
Джо обернулся, почти испуганно. Эймос смотрел на картину. Лес, молоко тумана и два больших дерева, сцепившихся ветвями. То ли борьба, то ли объятия.
– Мама. Папа.
Эймос погладил картину.
– Это твои, да?
Лесовик кивнул. Джо встал рядом.
– А почему они?.. Ну, а ты?..
– Устали, – сказал Эймос. – Спят. Не будить.
Сейчас его грубоватое лицо было почти нежным. Глаза позеленели. Он еще раз погладил деревья.
– Нравится? – Ричард подошел со спины, и его голос раздался неожиданно.
Эймос чуть не уронил картину. Он обернулся.
– Прости, не хотел пугать. Так нравится?
– Да, – сказал Эймос.
Ричард осторожно забрал картину из его рук и бегло взглянул на нее.
– «Влюбленные», я так ее назвал. Этим деревьям лет триста, а то и больше. Может быть, они до сих пор стоят где-то в лесу. Я рисовал их по фотографии.
Эймос склонил голову к плечу и посмотрел на Ричарда долгим немигающим взглядом.
– Покажи, – сказал он.
– Конечно, мне следовало рассказать вам про документы, – говорил лорд Диглби, пока Джон устраивался у стола. – Но я решил сначала проверить, есть ли там что-то стоящее. Сам я сейчас, увы, мало на что способен, но Джон любезно согласился мне помочь. Вам слово, Джон.
– Спасибо, сэр. – Дворецкий улыбнулся и обвел присутствующих озорным взглядом. – Не могу сказать, что мои розыски дали много, но…
– Джон, не тяни, – сказал Виктор. – Ты же видишь, мы умираем от любопытства.
– Дай мне насладиться моим звездным часом, – ухмыльнулся Стеттон.
Лорд Диглби наблюдал за ними, усмехаясь в усы. Молодые люди приносили в замок жизнь. Не то чтобы в другое время он был мертв и мрачен, вовсе нет. Это был огромный, рассыпающийся, отживающий свое, но при этом уютный и добрый дом. Жизнь здесь была, но совсем другая. Медленная, тягучая, лишенная новизны, как будто кто-то взял все предыдущие годы и нарезал из них подходящие к сезону дни. Лорду казалось, что даже птицы на стенах замка прилетают сюда из прошлого и год за годом выводят одних и тех же птенцов.
Молодые голоса разбивали это проклятие. Они связывали замок с настоящим. Их звучание наполняло его свежестью и яркостью и оттеняло славное прошлое, давая возможному будущему постоять на пороге.
– Ладно, – сказал Джон Стеттон, выдержав драматическую паузу. – Я нашел письмо. Вернее, всего лишь фрагмент письма, но это может быть интересным. Оно очень хрупкое, все-таки ему около трехсот лет, поэтому я переписал текст.
Он передал Виктору маленькую записную книжку. Они со Сьюзан склонились над страницей.
– «Расскажи мне о ней. Я не могу написать ей и надеюсь, что ты передашь мои слова – я не забыл своих обещаний и … никого не
