Андрей Остальский - Жена нелегала

Таня и Ольга ничем и никогда не напоминали ему друг друга, но было одно-единственное исключение. Когда он сказал Ольге, что не готов пока уйти к ней. Что этого никак не может произойти в ближайшее время. Как раз выборы главного редактора приближались, и было не до резких перемен. Вообще, было не до личной жизни. А Тане он в тот же день прямо заявил, что не может бросить Ольгу, потому что любит ее. И вот в этот приснопамятный понедельник (вот ведь даже день недели запомнил!) он и заметил совершенно одинаковое выражение горя на двух таких разных лицах. Слезы в гордых серых и гордых карих глазах. Тогда-то и пришла в голову эта мысль: «Боже мой, как они обе несчастны! И это моя работа и ничья другая. Свинья».

Он понял, что должен сделать выбор, и как можно скорей. И даже в глубине души уже знал какой. Хотя в этом своем внутреннем разговоре умышленно недоговаривал, откладывал решение. Тем более что действительно было не до того.

От этого воспоминания что-то произошло с Данилиным: автопилот выключился. А живой пилот был не в форме. И потому он умудрился упустить момент, когда из подворотни на Кутузовском вдруг выкатилась задом на довольно высокой скорости древняя какая-то колымага, «Тойота», кажется, и перегородила ему дорогу.

По идее он должен был врезаться со страшной силой в заднюю часть машины. Но итог получился оригинальный. По иронии судьбы, именно потому, что он отвлекся на всякие переживания и не успел затормозить, Данилин сделал единственное, что мог еще сделать, — рефлекторно вывернул руль, чтобы избежать столкновения. Совершенно не задумываясь о возможных последствиях. То, что произошло дальше, должно было кончиться ужасно. Но не кончилось. «Сааб» выбросило на встречную полосу, но по какому-то фантастическому стечению обстоятельств, удивительному совпадению траекторий, скоростей и движений, он пролетел между двумя шедшими навстречу автомобилями, не чиркнув ни по одному из них. Только в голливудских фильмах такое бывает, да и то еще поискать! В завершение машину Данилина занесло на обледеневшей дороге, и она вылетела на тротуар на противоположной стороне проспекта. Но — опять счастливое везение! — не задела ни одного из шарахнувшихся в сторону пешеходов.

«Что-то слишком мне везет сегодня — не к добру это!» — подумал Данилин.

Таня оценила бы такое наблюдение. Непременно рассмеялась бы сквозь слезы. А Оля — нет. Оля заплакала бы и сказала: «Дурак! Умный дурак!» И, может быть, обхватила бы его голову руками и прижала к себе. Как тогда в Афганистане.

17

— И что же стало с той «Тойотой»? — спросил Щелин.

Данилин вынужден был признаться, что о «Тойоте» он забыл начисто.

После происшествия на Кутузовском он просидел несколько секунд в полном оцепенении, не обращая внимания на заглядывавших в окна любопытных. Потом резко взял себя в руки, завел мотор, быстренько съехал с тротуара и, как ни в чем не бывало, влился в уличное движение. Никаких гаишников, к счастью, не было поблизости.

Мысль у него в тот момент была одна — надо не опоздать к Щелину на завтрак. Ведь придется теперь разворачиваться, а до разворота — пилить и пилить.

Как ни странно, от встряски голова вдруг прояснилась. Данилин собрался, сосредоточился, будто и не было никакой бессонной ночи. И никаких эмоциональных перегрузок и физических испытаний. И даже автодорожных инцидентов со смертельными трюками. «Воистину небольшой адреналиновый шок иногда идет на пользу», — подумал Данилин, но тут же отбросил посторонние размышления — в его голове стал уже возникать план предстоящего важного разговора.

Только проезжая во второй раз мимо роковой подворотни, вздрогнул. Даже, кажется, тошнота подступила к горлу. Но это неприятное ощущение длилось буквально одну секунду. После чего Данилин забыл о нем и сконцентрировался на главном.

Потом они сидели в Белой гостиной на щелинской даче, пили кофе и ели свежие круассаны, пэн-о-шоколя и всякую другую французскую выпечку, которую сами французы почему-то именуют венской.

Здесь были ослепительно белые стены и белая мебель — и столы, и стулья с вмонтированными в них маленькими бордовыми, для контраста, подушечками. На полу лежали сверкающие, точно свежевыпавший снег, пушистые ковры. Данилину все хотелось спросить, из какого материала они изготовлены — не из синтетики же. Да каждый раз забывал.

Кроме Белой на первом этаже были еще Желтая и Голубая гостиные. Комнаты других каких-то цветов располагались на втором этаже дачи, но Данилин никогда там не бывал, а потому не знал, каких именно.

— С «Тойотой»? — переспросил он Щелина. — А что с ней могло случиться? Наверно, развернулась и поехала себе прочь. Гаишников никаких в округе не было. Так что этому балбесу тоже повезло. До следующей аварии. Но вообще-то ему лучше в гололед не ездить. И шины у него лысые, и рулем товарищ не владеет. Да и машина вся износилась вообще. Мне показалось, руль у него справа. Из Владивостока, наверно, пригнали. Японская рухлядь.

— Дикая история, — сочувственно сказал Щелин. — Ты вообще поосторожнее…

— Да что толку! Я же говорю, я, наоборот, цел и невредим именно потому, что ехал не так осторожно, как обычно. Ты же знаешь, я не лихач.

Щелин был не единственный олигарх, с которым Данилин был на «ты». Но вообще-то этому обстоятельству он был совсем не рад. Некоторая дистанция с инвестором помогает сохранить дух взаимного уважения. На «вы» хамство труднее проходит. Легче ссоры и конфликты урегулируются.

Но Щелин настаивал. Устроил питье на брудершафт. Деваться было совершенно некуда. Гусинский, правда, тоже говорил Данилину «ты», даже без всяких брудершафтов. Наверно, ожидал, что в ответ и Данилин будет «тыкать». Но он отвечал в неопределенной форме. Избегал прямых обращений. С Гусинским вообще отношения почему-то не складывались.

Еще он был на «ты» с Усмановым и еще кое с кем из команды Ходорковского, но это уже просто по давнему знакомству, восходящему к временам детства и туманной юности.

С Березовским и Потаниным твердо держался на «вы». Ну а с остальными тем более. Знаком был почти с ними со всеми — и с Абрамовичем, и с Дерипаской, и со Смоленским. Но, как сказали бы в добрые старые времена, шапочно. Так, руку пожать на приеме, не более. А с Щелиным, согласно другому красивому дореволюционному выражению, они «были хороши». Сегодня бы это значило: перебрали, злоупотребили алкоголем, напились. А до советской власти совсем другое: добрыми знакомыми были, приятелями.

Сегодня Данилину нужен был кто-то доброжелательный, вежливый, корректный и при этом еще и предельно объективный, способный посмотреть на всю ситуацию со стороны. Панибратство сегодня помешало бы. Больше всего Данилину не хотелось услышать выражения формата «Да брось ты…».

— Да брось ты переживать, — сказал Щелин, словно назло. — Все нормально будет.

— Нормально? В каком смысле?

— Ну как, каком? Я, конечно, не профессионал издательского дела, но интуитивно мне твоя концепция очень нравится. Жаль, конечно, старых «Вестей», ну так мне и Советского Союза жаль. Все равно же не вернешь. А двигаться куда-то надо. Потому что иначе — проглотят. Измордуют. Выхолостят. Вон, посмотри, что с «Известиями» происходит. Куда их тащат. Будет политическая игрушка чья-то. Причем поматросят-поматросят и бросят. И пойдет голубушка по рукам. И закончит дни какой-нибудь жалкой бульварной шлюшкой. И это в лучшем случае! Чтобы выжить и себя уважать заставить, надо что-то предложить уникальное. Свою особую нишу занять.

— В английском есть такое выражение: unique selling point, — вставил Данилин. — Это из корпоративного жаргона. На русский трудно перевести… Я у Федорова в словаре смотрел — там нет пока…

— Да без словаря понятно. Уникальное свойство, гарантирующее ваши продажи. Бесполезно быть лучшим в нише. Рано или поздно все равно кто-то догонит и перегонит — это закон жизни. А вот если найти уникальную норку, в которой вдвоем не уместиться или в которую другим почему-либо дорога закрыта — вот это гарантия! И мне кажется, ты правильно угадываешь направление. А электронные СМИ, Интернет этот самый… Это, наверно, действительно впереди. Но пока нам думать об этом рано. У скольких людей сейчас в России есть компьютеры? У единиц!

— Англичане говорят: «Через этот мост пойдем, когда до него дойдем».

— Хорошая пословица. И насчет англичан. Знаешь, наверно, действительно надо бы эту самую лондонскую вечерку в партнеры заполучить. Как она называется — Ивнинг уот? Вечерний что?

— Стандард. «Д» на конце, а не «т». Первое значение — знамя. И только второе — стандарт. Получается соединение двух значений, двух смыслов, каламбур. Нам тоже надо что-то придумать, чтобы сочетать качественную журналистику с сенсационной. У англичан именно так и получается. Кроме того, у них уникальная технология распространения.