Проклятие стеклянного сада - Наталья Николаевна Александрова
– Марию Кочетову! – строго потребовал Иван. Он вообще придерживался правила, что с незнакомыми людьми нужно держаться сурово и без послаблений, иначе они посчитают тебя за слабака и сядут на шею.
– Марию? – переспросил наглый голос и крикнул куда-то в пространство: – Мужики, а где у нас Кочетова?
– Так она же в командировку уехала, в Металлопрокат!
– Кочетова в командировке, – сообщил наглый голос Ивану, хотя тот и так уже всё слышал. Не поблагодарив незнакомца (еще не хватало!), Иван прервал разговор.
В первый момент в голове у него была только одна мысль – что его сегодня никто не накормит. Затем, вернее, почти одновременно, возникла другая – вот Маруська-зараза, укатила в командировку и даже сообщить мужу не удосужилась. И холодильник едой не набила. А потом на смену этим двум нехитрым мыслям пришла третья мысль, как раз довольно хитрая. У этой третьей мысли было имя. И даже фамилия. Имя и фамилия были такие – Тонька Бабочкина.
Антонина Бабочкина была диспетчером в их гараже и неоднократно бросала на Ивана недвусмысленные взгляды. То есть однозначно давала ему понять, что только мигни – она не против. И дело не ограничивалось одними взглядами – Антонина неоднократно угощала Ивана пирожками собственного изготовления. И при этом снова и снова бросала на него призывные взгляды и даже позволяла себе всевозможные намеки. Пирожки были чаще всего с луком и яйцом, и намеки были соответствующие – не собирается ли он с кем-нибудь целоваться? И если нет, то почему? А что? Он мужчина видный, представительный, в подходящем возрасте – не мальчишка сопливый, но и не старик. Опять же, какой-никакой, а начальник.
Сама Антонина тоже была ничего себе – совсем еще не старая, подходящей комплекции и вполне аппетитная, прямо как ее пирожки. Иван не раз подумывал о том, чтобы все эти намеки и взгляды как-нибудь реализовать, но для этого нужно было что-то выдумывать, искать место и время, сочинять какое-то правдоподобное объяснение, а он по природе был чрезвычайно ленив. Лень была самой сильной стороной его натуры и явно перевешивала тягу к удовольствиям. И вот сегодня судьба, казалось, сама подбросила ему подходящие обстоятельства. Мать с сыном в отъезде, жена в командировке, и квартира в его полном распоряжении… Он вспомнил призывные взгляды, вспомнил аппетитные формы Антонины, а заодно – и ее не менее аппетитные пирожки, и торопливо набрал номер.
Антонина ответила быстро. Как будто ждала его звонка.
– Антонина Петровна, – проговорил Иван игривым тоном. – Как вы относитесь к тому, чтобы разделить одиночество симпатичного мужчины средних лет?
– Одну секундочку, Инна Викторовна! – странно ответила Антонина. – Что-то слышно плохо…
– Какая еще Инна Викторовна? – удивился Иван. – Это же я, Кочетов!
– Я вас поняла, Инна Викторовна! Раз уж это необходимо, я приеду. Что поделаешь. – И тут же другим голосом она крикнула: – Это с работы, милый! У них там сменщица не вышла, нужно срочно ехать! Да, сверхурочные оплатят!
«Вот оно в чем дело! – сообразил Иван. – Это она мужу говорит. Выходит, у нее муж дома. А Инна Викторовна – это вместо Ивана Васильевича, чтобы на те же буквы начиналось, чтобы не путаться. Ох, и умная же баба».
Ему, впрочем, до этого не было дела. Лишь бы Тонька приехала. И хорошо бы пожрать привезла.
– И пирожков своих прихватите! – прибавил он прежним игривым тоном. – Инна Викторовна очень проголодалась, а ваши пирожки ей очень нравятся.
– Непременно, Инна Викторовна! – ответила понятливая Антонина. – Всё поняла!
На Промышленной улице в доме номер семь наконец наступила тишина. Уехала машина «скорой помощи», увозя одного человека в больницу, уехал автобус с тонированными стеклами и наглухо запертыми дверями, он увез трупы, причем пришлось автобусу сделать две поездки. Уехали двое уборщиков, которые вычистили помещение, отмыли пол и стены от крови и вообще от следов посторонних людей.
Последними уехали двое незадачливых бойцов, первый повез второго в больницу со сломанным запястьем. К счастью, в момент нападения питбуля на запястье у травмированного были часы на металлическом браслете, они спасли руку, а то бы пёс отхватил ее напрочь. У бойца, что сопровождал своего напарника в больницу, самого кружилась голова и дергалось веко после того, как суперчемпионка с нижнего этажа метнула его в стену. Но перед отъездом он доложил в подробностях начальнику о том, как прошла операция. То есть о том, что они полностью облажались. То есть он-то хотел представить себя в лучшем свете, но голова совсем не соображала.
– Та-ак, – протянул седовласый мужчина, смотря на бойца с легким презрением, – понятно всё с вами. Сгинь с глаз моих, вези этого в больницу, адрес знаешь.
Боец предпочел удалиться.
– Ну? – Седовласый окинул взором оставшихся Василия Андреевича и Эльвиру. – И вот что теперь делать? Ты хоть понимаешь, какую кашу заварил? Трупы множатся, как тараканы, а толку чуть. Ты понимаешь, кого ты выпустил на свободу? Ведь эти двое способны полгорода на тот свет отправить!
– Ага, теперь ты понял, что мое открытие уникально! – взвился Василий Андреевич. – Что это буквально переворот!
– Как тебя самого не перевернули да с другого конца не завинтили, – буркнул седовласый. – Вот узнают там… – Он показал наверх. – Узнают – мало тебе не покажется.
– А пускай они не узнают, – задиристо ответил Василий Андреевич. – Это же от тебя зависит.
– Не могу, – вздохнул седовласый, – приказы надо выполнять. Есть у вас хоть чай какой-нибудь или кофе?
Эльвира молча встала и ушла в крохотный закуток, который служил кухней, и через некоторое время принесла три чашки крепкого с виду черного кофе и тарелку крекеров, которые, надо думать, должны были пойти на завтрак участницам эксперимента. Седовласый отпил из своей чашки и недовольно поднял брови: кофе оказался хоть и крепким, но растворимым.
– Если бы ты, – сварливо начал Василий Андреевич, размешав в чашке сухие сливки, – не влез со своими идиотами, всё было бы иначе.
– А вот, кстати, как ты собирался продолжать? – Седовласый отставил свою чашку. – Допустим, ты внушил бабам ночью свои идеи, облучил их поляризованным светом, а как ты собирался проверить, подействовало на них твое внушение или нет?
– Ну… – Василий Андреевич замялся. – Это второй этап эксперимента, он еще немного не доработан. Но благодаря тебе я наблюдал свой метод в действии!
Седовласый поймал взгляд Эльвиры. «Да он же полный псих!» – говорил его взгляд. Она чуть заметно покачала головой: «Да, но зато гениален…»
– И где их теперь прикажешь искать? – Седовласый снова взял свою чашку, но вовремя вспомнил, какая гадость в ней налита, и не донес чашку
