Метка Жнеца - Сумасшедший Писака
— Минус Бушборд. — Отметил детектив, прекрасно поняв, что произошло.
Тем интереснее ему становилось разбираться в этом деле. Здесь уже речь шла едва ли не о живом роке, что вершит справедливость по своей жестокой логике. Но Майку она нравилась. Она буквально была тем самым выражением первичных убеждений самого детектива. А от того крепло и желание сыграть в рулетку с этим отпрыском проекта компании «Немезида».
Кто следующая цель неведомого мстителя? Это был животрепещущий вопрос Кейна. Но для получения ответа, придется подождать. Случился летальный случай на стройке, а значит коп на территории — проблема. И говорить без пули в колене никто не решится.
Вот и пришла пора, еще раз подкрепиться. Пока время продолжает свой бег, отсчитывая последние часы жизни уже следующей жертвы.
Глава 6
Два Демона Санрайз-Сити
БЕЗ ВЫЧИТКИ
Милли Шапсон. Клафилинщица со времен окончания старшей школы. Потомственная. Ее мать была такой. Но сама Милли не всегда хотела заниматься этим промыслом. Но у судьбы были свои планы на эту знойную красотку. Сейчас, шарясь по карманам очередной своей жертвы, она невольно вспоминала, с чего начинался ее путь.
Она всегда была красоткой. С самых первых дней когда человек начинает себя осознавать. Пока была маленькой, ей многое прощалось за милую улыбку, и виновато потупленные глазки. Но время шло. Она росла. Становилось более женственной. Манящей. Осознавая свою красоту. Осознавая ту силу, которой ее наградила природа, Милли не стеснялась ей пользоваться.
Домашнее задание? Эй! Ботан! Есть дело! Сделаешь, и я разрешу тебя угостить себя соком. И они бежали. Бежали высунув свои омерзительные языке на потном прыщавом лице. Они готовы были целовать ее ноги. Они готовы были целовать грязь, там где она оставляла следы на асфальте. По ней сходили с ума. Грезили. Мечтали. Задаривали подарками. Любили. Верили и надеялись, что однажды она их заметит. А она. Она просто пользовалась, и смеялась с их жалких потуг.
Милли Шапсон росла только с матерью. Своего отца она никогда не знала. И если в возрасте семи-четырнадцати лет, ей было от этого грустно, то в пятнадцать. В пятнадцать ей было уже плевать.
Мать Милли была клафелинщицей. Вот только дочка узнала об этом, когда ей стукнуло пятнадцать. Мир сделал оборот, вокруг юной Шапсон, и больно ударил о землю реальности. Она как сейчас помнит. Уверенный стук дверь. Крик: «Полиция! Открывай!». Два заплывших жиром мудака с сальными улыбками на развратных рожах.
Когда девочка открыла дверь, они буквально раздевали ее глазами и имели во все щели. Она не знала, что остановило этих ублюдков, но тогда ее не тронули. Может пожалели. Ха-ха! Пожалели? Нет! Милли не верила в это. Такого просто не могло быть под зеленоватыми парами Санрайз-Сити. Скорее всего они просто спешили. Спешили туда, где их уже дожидались кредиты.
— Милли Шапсон? Все верно? — Спросил один из копов, облизывая свои жирные губы.
— Да. — Пискляво и испуганно ответила девочка, сжимая за своей спиной кухонный нож.
Мать ей всегда говорила, что с мужчинами нужно быть осторожной. Особенно с копами. Этих остановит лишь перерезанная глотка. И Шапсон была склонна верить своей родительнице.
— Тело вашей матери Эммы Шапсон, было найдено в канаве неподалеку отеля «Приют Робсона». — Сообщил коп, после чего из некой вежливости, или еще какой-то неведомой Милли причине добавил. — Мои соболезнования. Нам уже удалось установить, что произошло. — Добавил он, занося гвоздь над крышкой гроба счастливой жизни Шапсон-младшей. — По нашим данным твоя мать, опаивала толстосумов наркотой, а потом обчищала до нитки. Радуйся, что тебе никто не хочет мстить.
Они ржали. Ржали как те свиньи, вывалившиеся в грязи и снесшие Милли в это же дерьмо, в котором крутились сами. Они окунули в это ее с головой.
А дальше началась жизнь на государственное пособие для подростков. Приют? Три раза ха! Такое дерьмо только за бабки. Но стоит ли это кредитов, еще тот вопрос. Милли позже уже узнала, что из приютов выходят либо прямиком на органы, либо в рабство. А те счастливчики, что смогли избежать этой участи, отправляются прямиком на улице. А вот там выживает тот, кто смог приспособиться. Кто научился держаться подальше от неприятностей и вовремя подставлять ближних. Другие просто дохнут в очередной подворотне. Либо от передоза, либо с пером в ребрах и перерезанной глоткой.
В школе ничего не изменилось. Там никто не знал, кем была мать Милли, а потому ухажеры и дальше облегчали существование девушки. Но уже в следующем классе появился новенький. Уверенный. Дерзкий. Смешной и веселый. Трусики Шапсон мокрели лишь при одном взгляде на него. О! А его голос? Грудной, низкий. Черт! Как она текла, сжимая бедра.
Конечно же он не мог пройти мимо такой красотки. О! Первые поцелуи. И первый раз его рука, прошлась по внутренней части ее бедра! Это было до мурашек. До сучьего скуляжа, собачьей течки. Она хотела его. Старстно хотела. Но понимала. Она ведь не была дурой. Она понимала, что сперва нужно привязать его к себе. И вот когда откладывать было уже не возможно, она и сказала.
— Все будет. На выпускном. Ты будешь моим первым. Я хочу чтобы все было красиво. Свечи. Цветы. Шелковые простыни.
И он кивнул. Кивнул, давая ей понять, что согласен. Он! Ее! Понял! Как она потом сжимала подушку у себя между ног вечером. Это был восторг. Милли казалось она встретила того самого. Одного на миллион. Того с кем сможет жить и в горе и радости. В богатстве и бедности.
За пару дней до выпускного случилось это. Один из парней в классе, которого Шапсон уже не раз отшивала, был сынком копа. И батя рассказал своему чаду, кем была мать Милли, а главное как закончила. И конечно же, видя как Милли висти на шее красавчика Фрэнка, которому пророчили роль короля школы, не выдержал. Он рассказал. Всему классу. А после класса, буквально к вечеру, уже знала вся школа.
От нее отворачивались. В нее тыкали пальцами. Все. Но не он. Не ее Фрэнк. Он… он был необыкновенным. Лучшим из всех кого она встречала до этого.
И вот пришло время выпускного. Милли одела вечернее платье, купленное со сбережений матери. Сделала прическу, а после села в лимузин. Фрэнк приехал за ней. Он
