Темный остров - Дэниел Обри
Она заказала латте на овсяном молоке. Женщина за стойкой предложила ей присесть и сказала, что сама принесет заказ. Фрейя выбрала столик в углу, вытерла глаза рукавом, надеясь, что они не выглядят слишком красными и опухшими, и сунула руку в карман. Ей нужно было отвлечься. Она нащупала сложенный внутри конверт, и в голове промелькнули уже знакомые мысли. Может, потому она так остро отреагировала на слова Джилл? Не проявление ли это аутизма? Когда все чувства разом захлестывают тебя и выплескиваются истерикой? Но опять же, если письмо не подтвердит диагноза, тогда как все это понимать? Неужели она просто-напросто взрослая женщина, которая не знает, как справляться с жизнью и своими эмоциями? Это не те вопросы, на которые ей хотелось немедленно искать ответы, поэтому она оставила письмо в кармане и вытащила дневник Олы.
Она не собиралась его красть. А если и украла, то неосознанно. Он просто оказался там, где оказался, когда в комнате Олы она засунула руки в карманы. Она подумывала о том, чтобы вернуть его, но вряд ли нашла бы в себе силы снова встретиться с Бет. Ей вообще никого не хотелось видеть. Фрейя провела большим пальцем между страницами, наблюдая, как они раскрываются. Конечно, читать это в ее нынешнем состоянии было равносильно пытке, но любопытство взяло верх. Быстро пролистав примерно две трети тетради, она обнаружила, что записи обрываются. Ее пальцы дрожали – отчасти от холода, но в основном от волнения, – и листать становилось все труднее, но она все-таки отыскала последнюю исписанную страницу. Запись была сделана девятого сентября, более чем за три недели до убийства Олы и Лиама:
Лиам иногда впадает в депрессию, и это разбивает мне сердце. Он замолкает, уставившись в пространство. А порой может так разозлиться, что выражение его лица меняется, это трудно описать, как будто сам он куда-то исчез на время, а в его голове поселился кто-то другой. Впрочем, я знаю, он не причинит мне вреда, и не боюсь этих его состояний. Он уверяет, что это никак не связано с нами, что любит меня и хочет лишь защитить, но не говорит, от чего.
Сразу после окончания школы мы свалим с этой скалы. Лиам говорит, что мы уедем туда, где будем только вдвоем, но как я могу ему верить, если он что-то скрывает от меня? В общем, решено: когда мы встретимся сегодня вечером, я предоставлю ему выбор – либо он расскажет мне, что, черт возьми, с ним происходит, либо между нами все кончено.
На этом все. Фрейя пролистала страницы до самого конца, но больше ничего не нашла.
Подошла официантка с кофе. Фрейя устыдилась того, что ее застукали за чтением чужого дневника, – хотя женщина, вероятно, понятия не имела, чем она занимается, – тем не менее чувство неловкости возобладало, и она снова сунула тетрадку в карман. Фрейя отхлебнула кофе, почувствовала, как его тепло разлилось по телу, но все еще не могла расслабиться. Миллионы мыслей проносились в ее голове, не давая покоя ногам, и мокрые кроссовки шлепали по каменным плитам пола. Ей нужно было отвлечься на что-то другое.
Бет упомянула о группе в Facebook, которую создал отец Олы, а также о брате, который до сих пор живет в Оркни. Фрейя подумала, что неплохо бы поработать в этих направлениях. Она достала телефон, и ей стало не по себе, когда экран ожил десятками уведомлений. Ее мысли тотчас обратились к Кристин. Должно быть, эти сообщения от нее. Но вряд ли Джилл уже добралась до Хатстона, рассудила Фрейя и вскоре увидела, что уведомления пришли из Facebook и Twitter. Ответы на ее посты в аккаунте «Оркадиан», опубликованные после пресс-конференции.
Несмотря на то что его тело тоже было найдено, любви к Лиаму, по-видимому, не прибавилось. Хотя теперь он не мог быть подозреваемым, большинство по-прежнему считало его ответственным за смерть Олы. Фрейе вспомнилась последняя запись в дневнике. Возможно, люди были правы.
До Фрейи вдруг дошло, что, хотя она немного знала об Оле, Лиам оставался для нее полной загадкой. Она никогда не видела его, да и не вращалась в тех кругах, где могла бы встретить парня. Разузнать больше об Оле не составило бы труда, но как раскопать что-либо о Лиаме? Просматривая ответы в соцсетях, она нашла только один комментарий, в котором Лиама поминали добрым словом: его оставил некто по имени Скотт Коннелли. Он называл себя школьным приятелем Лиама и утверждал, что злились на парня из-за того, что тот был паромщиком – такое прозвище оркнейцы придумали для тех, кто переехал на острова из других мест. Скотт предположил, что, поскольку Лиам остался без семьи после смерти бабушки, за него некому было вступиться. Фрейя проверила профиль Скотта, но не обнаружила ни фотографии, ни сведений о местонахождении. Она все равно ответила, спросив, не хочет ли он рассказать ей больше – если потребуется, неофициально. Затем она решила покопаться в остальных комментариях.
Когда она просматривала их один за другим, ей на глаза попалось знакомое имя.
Женщина по имени Кэти Марвик опубликовала сообщение, в котором говорилось, что в школе она была лучшей подругой Олы. Фрейя задумалась, не та ли это Кэти из дневника, устроившая вечеринку, где Ола и Лиам, предположительно, впервые встретились. Как и со Скоттом, Фрейя проверила профиль Кэти. На фото усталая женщина с темными волосами до плеч старательно улыбалась рядом с двумя маленькими детьми, но Фрейя не узнала ее по фотографиям из комнаты Олы.
В профиле Кэти в Twitter было указано, что она проживает в Керкуолле. Фрейя отправила ей сообщение напрямую, предлагая встретиться и поболтать, и стала ждать ответа. Пока она смотрела на телефон, обновляя экран в надежде на неожиданный мгновенный ответ, до нее дошло, что Кристин может позвонить в любую минуту.
Наверное, правильнее было бы написать первой, но знакомая сила останавливала ее. И дело не только в том, что она нервничала или не знала, что сказать: просто не хотела. Беспокойство по поводу Кристин было пустой тратой энергии, тогда как все внимание следовало сосредоточить на истории Олы. Но она понимала, что ее молчание может обернуться неприятностями, а ей понравилось, что Кристин говорила о ней как о союзнике. Таких слов Фрейя еще ни от кого никогда не слышала. Она отправила короткий текст, просто сообщая, что нашла кое-какие зацепки и у нее все в порядке. По крайней мере, половина из этого была правдой, и Фрейя не видела
