Игра на одевание - Алексей Викторович Макеев
– Вы здесь, потому что боитесь получать нагоняй от начальства, которое боится реакции людей на выпуски «Мост-ТВ». Но заставлять хотя бы малую часть общества задуматься и начать действовать – Настина работа. Она журналист. И потом, у нее нет детей. – Миль придвинула к себе тарелку с пирожным и тихо добавила: – И матери, с которой их страшно оставить.
В том, как по-детски робко и нервно она орудовала чайной ложкой, Гуров увидел затравленного ребенка.
– Можно я поем? – нервно спросила Миль. – У вас же совесть есть, в конце концов?
– К вечеру раздобуду. Возьмите мою визитку на случай, если совесть проснется у вас. – Гуров кивнул на прощание. – Анна Игоревна, до встречи на лекции.
Как только он ушел, с соседнего столика к Миль подсел блеклый мужчина в очках и опрятном костюме, не сводивший внимательных серо-голубых глаз с Анны и Льва весь разговор.
– Смотри, смотри! Фомин ревнует! – зашептались студентки за соседним столиком.
– Ануш, ты как? Как мама? – Мужчина стеснительно прикусил пухлую губу и заправил за уши длинноватые светлые волосы элегантным движением небольших мягких рук.
– А тебе, Иван Валентинович, про кого интереснее?
– Мне – про всех.
Он покровительственно, но суетливо потянулся к ней с салфеткой, чтобы стереть масляный крем в уголке губ. Миль отстранилась.
– Ты с семнадцати лет знаешь: я однолюб, а не собственник. – Он накрыл ее руку своей. – Что на самом деле у тебя случилось?
Лицо Миль перестало быть напряженным. Вместо саркастичной ученой осталась напуганная девочка, заедающая стресс пирожным.
– Ванька, я даже не знаю, с чего начать.
– Тоже мне, секрет Полишинеля! С заварного, – серьезно ответил он и отдал ей десерт со своего подноса. – Считай, что это я так поздравляю тебя с грантом. Держи!
– Мама бы сказала, что от такого количества сахара пуховик не застегнется, а на улице холодно.
– Я уже написал Арине Юрьевне, что отвезу тебя на такси.
* * *Анна Игоревна вышла из лифта и отшатнулась от двери квартиры. Она была затянута белой тканью с кровавыми брызгами и следами ладошек. Ключ не поворачивался: дверь была открыта. Миль рванула ее к себе – и оказалась в отеле «Трансильвания» из мультфильма компаний Columbia Pictures и Sony Pictures Animation, выронив от удивления битком набитые пакеты из «Магнита», Fix Price и кондитерских.
Шкаф-купе был обклеен распечатанными стенами замка. На стенах висел красный бархат. В тяжелых рамах, как для старинных семейных портретов, качались постеры с героями мультфильма. Из угла за комнатой следили полыхающими глазами тыквы. От детского ночника в виде лисы и лисенка от IKEA над зеркалом лился тревожный красный свет.
– Я дома! – Миль разулась и осторожно прошла в комнату. – Соня!.. Ма-а-ам! Есть кто живой?
Одна из больших тыкв в углу оказалась подушкой, из-под которой выпрыгнула пятилетняя кареглазая девочка с золотыми кудряшками. Одетая в желтую пижаму с ведьмами, к рукавам которой были пришиты болоньевые перепончатые крылья, она была похожа на маленькую летучую мышь. Сходство с этим магическим существом завершал весьма умелый аквагрим.
– Мамочка, смотри-и-и! – Соня прыгнула к маме на руки и неловко засунула в рот пластиковые вампирские клыки. – Мы баба Драк и Дениска! Бла-бла-бла!
– Я думала, Дракула не говорит «бла-бла-бла»!
Из кухни вышла хмурая, для шестидесяти пяти лет необыкновенно стройная и моложавая женщина, одетая Дракулой.
– Для некоторых каждый приход домой – открытие. – Она, поджав губы, протянула дочери восточную миску с фигурным печеньем, которую держала в ухоженных руках, полуприкрытых черным плащом с кроваво-красным подбоем, и сказала: – Мы испекли к твоему приходу. Как тебе наш хеллоуинский интерьер?
– Впечатляет, мам. Особенно дверь со следами детских ладоней в крови. Соседи тоже наверняка в восторге. А откуда узнали, когда приду? – протягивая руку за печеньем, как ни в чем не бывало спросила Анна. – Я вообще думала: с работы на лекцию пойду. Но удалось вырваться раньше. Так что вот вам подарки и вкусности!
Она потерлась носом о раскрашенный нос дочери, испачкавшись в гриме. Ее мать поморщилась:
– А мне Ванечка сообщение в «Вайбер» прислал. «Добрый вечер, Арина Юрьевна! У Ани отменились последние пары из-за встречи студентов с работодателями. Скоро будет. После того, как за Сонечкиными любимыми кейк-попсами с посыпкой зайдет». Этот мужчина знает, какое любимое пирожное у твоей дочери. А ты его маринуешь двадцать лет!
– А он томится!
– Ты можешь говорить серьезно?
– Сто раз пробовала. Но ты по-прежнему считаешь, что я должна за Ванину внимательность замуж выйти?
– А чем плохо это качество? Почему для тебя надежность и забота менее привлекательны, чем избегание ответственности и бесконечная язвительность? – Арина Юрьевна раздраженно убрала за ухо единственную в ее пышных светлых волосах седую прядь.
– Чувство юмора и таинственность.
– Мамочка! – Соня спрыгнула и принесла еще одни вампирские клыки и черный парик. – Будь нашей Мейвис, когда мы вечером за конфетами в «Аленку» пойдем!
Миль достала из сумки афишу своей лекции и рубище Лира.
– Не могу, малыш! – Она бросила короткий взгляд на мать. – У меня сегодня более подходящий моим успехам костюм. Но я приду вечером и принесу тебе подарки и какое-нибудь пирожное из кафе. Зато смотри, какая картинка бабушке на холодильник!
Арина Юрьевна фыркнула и ушла на кухню:
– Кто не обрадуется фото дочери в прицеле маньяка? Самый правильный, конечно, для молодой женщины контекст!
Анна виновато пошла за ней:
– А ты знаешь про лекцию?.. Ну, понятно! Ванечка просветил?
– Он за тебя волнуется. Ночами читаешь про маньяков. Днем рассказываешь об этих… – она показала на ряды марионеток и венецианских, порой жутковатых, масок, украшающих кухню, – рожах!
– Личинах.
– Мордах. Обедаешь с людьми из милиции!
– Человеком. Человеком из полиции. Ванька, как всегда, все преувеличивает.
– Ваня делает то, что должен делать каждый надежный мужчина. Волнуется, защищает, хочет, чтобы ты наконец проснулась!.. Ну, родила к тридцати для себя. Ну, осталась одна. Ну, тянешь эту лямку, хватаясь за любую подработку. Консультируешь, преподаешь, репетиторствуешь. Но есть же тот, кто готов вас подхватить и на руках носить!..
Она сильно сжала тюбик с сиреневой глазурью, которой украшала печенье, и та брызнула Анне на лицо и платье.
– Спасибо.
– Мам! – подбежала Соня. – Бабуля в тебя стреляет кремом, потому что злится? Ты позднеклыковая?
Миль стерла бумажным полотенцем глазурь:
– Скорее старородящая.
Соня замахала пришитыми к кофточке крыльями:
– И большекрылая?
Анна бросила выжидательный взгляд на мать:
– Малоимущая.
Соня бросилась к пакетам и достала оттуда ободок с дьявольскими рожками и сладости:
– Нет! Ты многоимущая! Ух ты! А это кто?
Она держала в руках огромную коробку с лохматой ведьмой в остроконечной шляпе, сидевшей на метле.
– Это, – Миль подползла к ней на четвереньках и нащупала кнопку на груди ведьмы, – наша защитница. Злая ведьма, которая будет жить с нами и выметать своей метлой все зло из квартиры, всех гостей, пришедших со злым умыслом и камнем за пазухой. Проверим дядю Ваню?
Она нажала
