Джейн Остен расследует убийство - Джессика Булл
Элиза мило надувает губки и кладет свою руку поверх дядиной. Анна доводит себя смехом до такого исступления, что начинает икать. Ее испуганное лицо забавляет всех.
– И бедные Джонатан Харкорт и мисс Риверс, чей союз теперь связан с таким ужасным скандалом! – Элиза комкает в руках носовой платок.
Джейн складывает руки на груди.
– Как неудобно, что мадам Рено была убита в Дин-хаусе и испортила Софи важный момент, – замечает она. – Очевидно, это была ее идея отказаться от газетного объявления и вместо этого заставить Джонатана публично просить ее руки на балу. Без сомнения, она хотела похвалиться своим невероятным взлетом перед остальными. Она еще пожалеет об этом, теперь, когда он бросил ее на произвол судьбы.
Джейн вспоминает беспокойство Софи по поводу постоянства намерений Джонатана.
«К концу года вы будете женаты!»
«Но до этой поры может случиться все, что угодно, мама!»
Почему Софи так встревожена? Возможно ли, что модистка стала свидетельницей неосмотрительности с ее стороны и пришла в особняк, чтобы вытянуть из Софи деньги за молчание? У Софи, любительницы одиночных верховых прогулок, была уйма возможностей для опрометчивого флирта.
– Может, она не торопится выходить замуж за старину Джонни-мочится-в-постель, – фыркает Генри.
– Фу! – Миссис Остен убирает промокший носовой платок. – Я надеюсь, он уже вырос из этого.
– Бедный Джонатан. – Джеймс качает головой. – Помните, как он вздрагивал всякий раз, когда отец сердито смотрел на него за то, что парень забывал причастия?
– Тебя он боялся еще больше, мама. – Генри переплетает пальцы за головой и вытягивает длинные ноги, скрещивая их в лодыжках. – Практически падал в обморок от страха каждый раз, когда нечаянно рвал локтем рубашку.
– Дорогой Джонатан. – Миссис Остен вздыхает. – Он был беспокойным мальчиком. Думаю, это из-за его артистического темперамента.
Элиза склоняет голову:
– Она была французской модисткой, говорите?
Джейн кивает:
– Я познакомилась с ней, когда покупала соломенную шляпку на рынке в Бейзингстоке.
– Покажешь? – Карие глаза Элизы блестят.
– Конечно. – Джейн выходит из комнаты, и Элиза быстро догоняет ее.
Давным-давно Джейн и Кассандра договорились жить в одной спальне, чтобы иметь возможность использовать соседнюю крошечную комнатушку в качестве «гардеробной». На самом деле, это их личная гостиная, но она настолько мала, что называть ее так было бы насмешкой. Джейн со скрипом открывает дверь и осторожно протискивается мимо своего фортепиано, заваленного нотами и тетрадями. Элиза пробирается следом за ней. Стены маленькой комнаты оклеены светло-голубой бумагой с белыми веточками, а на окнах висят занавески в синюю полоску в тон. На полу, покрытом коричневым ковром, Кассандра аккуратным рядом разложила свои акварели и ящики с художественными принадлежностями.
Оказавшись в комнате, Элиза сжимает обе руки Джейн и осыпает ее лицо поцелуями.
– О, моя милая маленькая Джейн! Я так рада тебя видеть. И ты выросла в такую красавицу!
– Едва ли. – Джейн морщится и смотрит в зеркало над туалетным столиком. От поцелуев Элизы на ее лице остались пятна помады – как будто она подхватила какую-то ужасную оспу.
– Это правда. Только взгляни на свою изящную фигуру, милые черты лица, сверкающие глаза… – Элиза треплет Джейн за щеку. – Не думаю, что я встречала другую семью, столь же благословенную и внешностью, и характером, как ваша. – Элиза наклоняет голову и приподнимает накрашенную бровь. – И, говорят, я не единственная, кто так думает. Я требую, чтобы ты немедленно рассказала мне все о своем ирландском друге!
– Откуда ты знаешь о моем «ирландском друге»?
Элиза постукивает пальцем по кончику своего изящного носа.
– У меня есть свои осведомители. – Ее взгляд устремляется к комоду, где на деревянной подставке гордо восседает шляпка мадам Рено, отделанная кружевом. Переносной письменный столик Джейн открыт, и ее последнее письмо Кассандре со списком подозреваемых лежит на зеленой кожаной крышке. Рядом пылится приглашение на бал у Харкортов. – Это она?
– Да. Она.
Джейн замирает, затаив дыхание. Шляпка – одна из лучших вещей, которые когда-либо у нее были, но девушка боится, что Элиза сочтет ее провинциальной или устаревшей. Это простая соломенная шляпка с широкими плоскими полями и низким верхом, но кружевная лента цвета слоновой кости, которая проходит сверху и ниспадает с обеих сторон, очень красива. На ленте вышит узор из цветов и листьев, причудливо переплетенных между собой.
– Очень симпатичная. – Элиза снимает шляпку с подставки и вертит на пальце, рассматривая со всех сторон. – Но она не французская.
– Точно? – Джейн хмурится. Если мадам Рено окажется обычной миссис Рейнольдс, а Джейн обманом лишили двенадцати шиллингов и шести пенсов за обычную английскую шляпку, она не уверена, что захочет это знать.
– Я прекрасно в этом разбираюсь, Джейн. – Элиза пронзает Джейн стальным взглядом.
– Я не хотела…
– Это изысканно. – Элиза проводит кончиком пальца по ленте. – Смотри, видишь, как нити переплетаются, образуя узор? Французы больше не утруждают себя такой кропотливой ручной работой. Нет, они покупают машинную сетку и вышивают на ней узор. Эта работа слишком тонкая, чтобы быть французской. Я бы сказала, это брюссельское кружево.
– Брюссельское?! – Джейн воскрешает в памяти деревянный глобус, стоящий в классной комнате отца. Брюссель считался частью австрийских Нидерландов[32], но это было до того, как новая Французская республика начала аннексировать своих соседей.
– Я бы поставила на это свое состояние. – Элиза позволяет кружевной ленте стекать по тыльной стороне ладони, как воде. – А из какого региона Франции, по словам мадам Рено, она родом?
Джейн на мгновение задумывается.
– Не думаю, что она мне это говорила. Просто из-за ее акцента я…
– Предположила? – Элиза прищелкивает языком. – О, душенька, тебе придется потрудиться еще больше, если ты хочешь поймать убийцу. – Она поднимает за уголок незаконченное письмо Кассандре. – Полагаю, это твой список подозреваемых?
– Ну, я бы так не сказала. Но это люди, с которыми я хотела бы поговорить в связи с расследованием. – Джейн прикусывает губу, ожидая упрека от Элизы: она позволила себе увлечься.
Но Элиза с прямой спиной садится на краешек табурета Джейн у фортепьяно.
– Очень хорошо. Теперь расскажи мне все, что сможешь, о каждом из них. Я хочу точно знать, что они выиграли от смерти мадам Рено.
– А разве мне не следует предоставить это дело магистрату? Я пыталась заручиться помощью братьев, но, боюсь, они посчитали меня глупышкой.
Элиза вздергивает изящный подбородок.
– Джейн, если б я предоставила своему мужу или властям защищать меня от толпы, бушующей во Франции, я бы в буквальном смысле потеряла голову. – Она похлопывает по пустому месту на сиденье рядом с собой. – А теперь
