Кукла Коломбины - Елена Дорош

– Этот может. Но только в порыве. Если те убийства были совершены в состоянии душевного волнения…

– Нет. Были подготовлены.

– Тогда не он. Как все художники, Судейкин крайне неуравновешен, но преднамеренно? Сомневаюсь. Мелковат он для этого. Тут другой характер нужен.

– Как у Михаила Кузмина?

– Возможно. Кузмин – персонаж, несомненно, трагический. Он чувствует себя изгоем, отверженным. Но при этом крайне самолюбив и обидчив. Если затаит обиду, то не забудет.

– А почему он считает себя изгоем?

– Видите ли, Кузмин очень талантлив, но так случилось, что его талант нигде особо не пригодился. Я говорю сейчас о нем как о литераторе. Многое из того, что представляли в «Бродячей собаке» и ныне в «Привале комедиантов», написано им. Но кто об этом знает, кроме посетителей? Его книги не раскупались, музыкальные опусы тоже не ко двору пришлись. Кузмин понимает, что его забудут раньше, чем он почиет в бозе, поэтому старается запомниться любым способом. Эпатаж стал для него обычным делом.

– Я заметила, – усмехнулась Нюрка.

– Ну и, кроме того, обстоятельства его личной жизни… тоже далеки от общепринятых.

Нюрка хотела сказать, что для нее это не секрет, но передумала.

– У меня вопрос: может ли он ненавидеть Ольгу Судейкину? Сильно ненавидеть.

Рудницкий кинул на нее странный взгляд.

– Вижу, вы далеко проникли в извилистые перипетии отношений внутри этого сообщества.

– Не очень далеко, к сожалению. Для меня эти люди – загадка.

– Для меня тоже. Впрочем…

Аркадий Нестерович снова нацепил на нос очки.

– Итак, о Судейкиной. Моя младшая дочь Елена некоторое время была близка с Бельской. Паллада – бабенка пустая и вздорная, но в курсе всех дел. Из их разговоров – довольно громких – я узнал, что Ольга, будучи в любовных отношениях с Кузминым, завела роман с Князевым. Потом отвергла и его. Бельская была уверена: Князев застрелился, не в силах пережить предательство любимой женщины, и что будто бы немаловажную роль во всем этом сыграл Михаил.

– Какую именно?

– Этого не знаю, простите. Но они с Ольгой до сих пор обвиняют друг друга.

– Как вы считаете: их взаимная неприязнь могла стать причиной убийств?

– Не уверен. Впрочем, та же Паллада в моем присутствии как-то сболтнула, будто Ольга считает Кузмина виновным в ее разводе. Так это или не так, судить не берусь. Знаю только, что одно время Михаил жил с Судейкиными в одной квартире, а потом неожиданно был изгнан. К сожалению, брак это не спасло. Сергей бросил Ольгу. Бросил резко и весьма жестоко. Все знавшие эту пару были потрясены. Вчера еще боготворил и вдруг возненавидел. Тут же нашел новую пассию – Веру Шиллинг. Ольгины подруги прозвали ее Бякой.

– Действительно странно. А Кузмин?

– Считал себя оскорбленным, насколько я помню.

– Значит, я была права: он ненавидит Судейкину.

– А вы не преувеличиваете? Кузмин ставит для Ольги танцевальные номера, пишет музыку. Хотя вы правы. Иуда тоже целовал своего учителя.

– Вот именно.

– Так что вы предполагаете делать? Каким образом связать убийства с Кузминым?

– Надо за ним следить, наверное.

– Подождите. А Афанасий Силыч что обо всем этом думает? Он вообще знает о ваших подозрениях?

– Знает. Я ведь всех троих подозревала. Но теперь, после разговора с вами, несколько поменяла свое первоначальное мнение. Артур Лурье наверняка ни при чем, но Судейкин и Кузмин остаются.

– Ну тогда уж просветите меня, о каких убийствах идет речь.

– Неких Лохвицкого и Говорчикова.

– Постойте. О Лохвицком я слышал. Ваш батюшка поведал. В общих чертах, разумеется. Выходит, убийцу еще не поймали, раз мы об этом говорим.

– Нет, к сожалению.

Лоб Аркадия Нестеровича собрался глубокими складками.

– Но при чем тут Кузмин и Судейкин? Каким образом они могли попасть под подозрение?

Нюрка оглянулась на дверь – хорошо ли притворена, – а потом взяла и рассказала Рудницкому все, что знала сама. И даже то, что не знала, а только догадывалась.

Аркадий Нестерович слушал, не перебивая. Только взгляд его становился все более острым.

Наконец она замолчала.

Молчал и Рудницкий. Смотрел в окно и задумчиво постукивал по столу короткими крепкими ногтями.

Нюрке не терпелось услышать его вердикт, к тому же в любой момент мог вернуться Афанасий Силыч, но торопить мэтра сыска она не решалась. Только все прислушивалась к голосам в коридоре.

– Ну что ж, – наконец вымолвил Рудницкий. – Во-первых, разрешите вас поздравить. Вы провели немалую, в том числе и мыслительную, работу. Это делает вам честь даже без учета возраста. А во‐вторых, ваши выводы кажутся мне вполне разумными.

Она даже покраснела от похвалы, но Аркадий Нестерович продолжил:

– И все же я настаиваю, что для Судейкина подобный сценарий не подходит.

Нюрка на мгновение замялась. Спорить с великим сыщиком – это слишком. Но, с другой стороны…

– Есть одно обстоятельство, которое мешает сделать столь обнадеживающий вывод! – выпалила она.

Рудницкий, не обидевшись, устремил на нее внимательный взор.

– Какое же, позвольте узнать?

– Я случайно услышала его разговор с одним бандитом из ГОПа.

– Анна! Вы меня просто сразили! – потрясенно воскликнул старый сыщик. – С этими-то когда вы успели познакомиться?

– Да уж успела! – усмехнулась Нюрка и в порыве откровенности рассказала про свою слежку, сидение в будке и про то, как спасалась бегством от здоровых мужиков.

Она ожидала, что Аркадий Нестерович, как и тятенька, придет в ужас, но Рудницкий неожиданно расхохотался.

– Я давно заметил, что современные барышни стали куда смелее, чем раньше. Но не до такой же степени!

Нюрке послышалась в его голосе уничижительная насмешка, но, отсмеявшись, Аркадий Нестерович вдруг встал, подошел к ней, обогнув стол, и, взяв ее руку, крепко пожал.

– Позвольте, Анна Афанасьевна, приветствовать в вашем лице коллегу и соратника.

Нюрка, не ожидавшая подобного исхода, не знала, куда деваться от смущения.

– Аркадий Нестерович, даже не знаю…

– Ни слова больше. Поверьте, я кое-что видел на своем веку. Поэтому не стоит воспринимать мои слова лишь как комплимент, хотя доля комплиментарности – вините в том вашу юность и привлекательную внешность – в моих словах есть.

Нюрка подняла на него глаза. Непохоже, чтобы смеялся.

– Аркадий Нестерович, подскажите: куда, на ваш взгляд, стоит двигаться в расследовании?

– А какого мнения придерживается Афанасий Силыч?

– Он считает, что убийства – дело рук обычных бандитов и куклы здесь ни при чем.

– Ой ли? Если бы он был в том уверен, не позволил бы вам ошиваться в таком месте, как «Привал комедиантов». Он просто допускает, что могут быть другие версии. Полицейский надзиратель обязан проверить все возможные. Кроме того, согласитесь – в вашем случае пока нет ничего, кроме предположений.