Мари Аделаид Беллок Лаундз - Роковой дом
Граф поднялся по каменным ступеням и вошел в дом, а Сильвия начала беспокойно мерить шагами комнату. Ей хотелось сойти вниз, но женская щепетильность этого не дозволяла.
Все вокруг смолкло и застыло в неподвижности. Весь народ спрятался от жары по домам, исключение составляли только те, кто катался на лодках. Мсье Польперро всегда позволял себе непосредственно после полудня небольшую сиесту. «Вилла дю Лак», казалось, была охвачена сном.
Сильвия подошла к противоположному окну и взглянула на обширный тенистый сад. Граф Поль был там.
— Спуститесь в сад, — тихо сказал он по-английски. Склонившись вниз, Сильвия уловила, казалось, имя Мод — но, конечно же, она ошиблась, граф знает, что ее зовут Сильвия! Кроме того, он всегда обращался к ней «мадам».
— Здесь наверху прохладно, — шепнула она, высунувшись из окна, — в саду, наверное, не так хорошо!
Она посмотрела ему в лицо с невинным кокетством, притворяясь — не более того — что раздумывает, принять ли приглашение.
Сильвия была не более чем дилетантом в большой игре, которая предназначается всего лишь для двух участников — мужчины и женщины — но обладает, тем не менее, неисчерпаемым разнообразием. Улыбаясь в усы, граф уже предвидел ее следующий ход: она отвернется от окна.
Она со всех ног бросилась вниз по широкой пологой лестнице, поскольку подумала, что граф, возможно, поймает ее на слове и отправится в Казино проигрывать деньги — а как бы ни обстояли у него сейчас дела в любви, но в картах ему отчаянно везло! И в последнее время ей стало казаться, что она начинает отучать своего друга от ужасного порока, властного над ним, но не имеющего власти над нею и множеством других людей.
Когда Сильвия, слегка запыхавшись, выбежала в сад, граф успел уже перенести два кресла-качалки в уютный уголок, недоступный взглядам тех, кому вздумалось бы взглянуть в окно.
— Случилось нечто очень важное, — медленно произнес граф Поль.
Он взял ладони Сильвии в свои и заглянул ей в лицо. С удивлением и тревогой она заметила, что глаза его были воспалены. Возможно ли, чтобы граф Поль плакал? Похоже, так оно и было.
Еще недавно мысль о том, что взрослый мужчина способен проливать слезы, показалась бы ей абсурдной, но заплаканные глаза графа де Вирье вызвали у нее жалость.
— В чем дело? — спросила она с испугом, — что-нибудь с вашей сестрой?
— Слава Богу, нет! — отвечал он поспешно. — Случилось то, чего можно было ожидать, хотя я не был к этому готов… — Выпустив, наконец, руки Сильвии, граф печально продолжил: — Ночью умерла моя крестная, маркиза, с которой вы познакомились на прошлой неделе.
Сильвия была потрясена и подавлена, как всегда бывает с молодыми людьми при столкновении со смертью.
— Какое несчастье! В тот раз она казалась совершенно здоровой…
В ее ушах до сих пор звучали слегка насмешливые, но все же лестные комплименты старой дамы.
— Да, но она была очень, очень стара — за девяносто! На моих крестинах, тридцать лет назад, она уже была далеко немолода! — Немного помолчав, он добавил спокойно: — По ее завещанию мне достанется, в английских деньгах, десять тысяч фунтов.
— О, я рада за вас!
Сильвия невольно протянула ему руки. Граф де Вирье взял одну, потом другую и поднес их к губам.
— Десять тысяч фунтов! По-вашему, мадам, это целое состояние?
— Конечно, да! — воскликнула Сильвия.
— Это освобождает меня от необходимости пользоваться милостями моего зятя, — медленно договорил граф, и Сильвия ощутила легкое разочарование. Неужели у него нет иных причин радоваться наследству?
— Вы ведь не станете на эти деньги играть? — тихо спросила она.
— Бессмысленно давать обещания, особенно вам, если я не способен их сдержать…
Он поднялся с места и встал, глядя на нее сверху.
— Я обещаю только, что не пущу на ветер эти деньги, если смогу противиться искушению.
Сильвия улыбнулась, но ей больше хотелось заплакать.
Граф казался пристыженным.
— Вы хотите получить от меня слово чести, что я не стану на эти деньги играть? — произнес он едва слышно.
Сердце Сильвии бешено забилось. Граф Поль побледнел как полотно. На его лице отражались противоречивые чувства, граничащие с раздражением.
— Вы на этом настаиваете? — повторил он почти что яростно.
Сильвия проговорила запинающимся голосом:
— Если я стану настаивать, сможете ли вы сдержать свое слово?
— Ах, вы изучили меня слишком хорошо!
Он отошел, оставив Сильвию во власти замешательства и боли.
Прошло несколько мгновений. Для Сильвии они тянулись нескончаемо. Потом граф Поль повернулся и снова приблизился к ней.
Он сел, с трудом стараясь сделать вид, будто ничего необычного не произошло.
— Ну, что нового? — спросил он, — есть известия о вашей пропавшей подруге?
Сильвия мрачно покачала головой. Странное, можно сказать, необъяснимое поведение польки ранило ее так же больно, как и в самом начале.
Граф склонился вперед и очень серьезным тоном тихо произнес:
— Я хочу вам кое-что сказать, и буду откровенен, как… с родной сестрой. Не стоит вам сожалеть об Анне Вольски — это пустая трата времени. Мадам Вольски — несчастная женщина, которую цепко держит в своих когтях Игра. Достаточно того, что ваша подруга привезла вас в Лаквилль и приучила к азартным играм. Если бы вы остались вместе, со временем она бы решилась взять вас с собой в Монте-Карло.
Сильвия взглянула с удивлением. Никогда раньше граф не отзывался об Анне таким образом. Она заколебалась, а потом проговорила немного нервозно:
— Скажите, это вы попросили мадам Вольски уехать? Пожалуйста, не обижайтесь на меня за этот вопрос.
— Я попросил мадам Вольски уехать? — с искренним недоумением повторил граф. — Подобная мысль мне даже не приходила в голову. Это было бы непозволительной дерзостью. Вы принимаете меня за лицемера! Разве не был я вместе с вами поражен и обеспокоен ее необычным исчезновением? Если бы я пожелал, чтобы она уехала, то уж во всяком случае не с пустыми руками, оставив весь свой багаж в пансионе! — В словах графа звучал чисто французский сарказм.
Сильвия густо покраснела. Собственно говоря, эту идею подсказала ей мадам Вахнер. Не далее как вчера, когда Сильвия в тысячный раз стала гадать, куда подевалась Анна, «гражданка мира» (так любила называть себя мадам Вахнер) воскликнула многозначительно: «Я бы не удивилась, если бы мне сказали? что это граф де Вирье уговорил вашу подругу уехать. Ему не нужны помехи!».
Потом мадам Вахнер, видно, опомнилась и попросила Сильвию не передавать ее слова графу.
— Конечно, я не считаю вас лицемером, — возразила Сильвия неловко, — но вы все недолюбливали бедную Анну и вечно повторяли мне, что уважающей себе женщине не следует надолго задерживаться в Лаквилле. Я и подумала, что то же самое вы могли сказать мадам Вольски.
— И вы предполагаете, — в тоне графа присутствовал оттенок горькой иронии, — что ваша подруга прислушалась бы к моему совету? Вы думаете, что мадам Вольски станет оборачиваться на чей-либо голос, когда ей делает знаки Богиня Удачи? — и он простер руку в сторону белого здания Казино.
— Но едва ли Богиня Удачи сделала Анне знак покинуть Лаквилль, — воскликнула Сильвия, — она собиралась остаться здесь до середины сентября…
— Вы только что задали мне очень неловкий вопрос. — Граф слегка наклонил голову и посмотрел прямо в глаза миссис Бейли.
Его тон резко изменился. Ни разу прежде граф не говорил с ней в такой властной манере. Но Сильвия, вместо того чтобы обидеться, ощутила радостный испуг. Когда Билл Честер говорил с нею так повелительно, она всегда негодовала и даже злилась.
— Разве? — встревоженно спросила она.
— Да! Вы спросили, не я ли побудил мадам Вольски покинуть Лаквилль. Теперь я, в свою очередь, хочу задать вам вопрос: не приходило ли вам в голову; что Вахнеры знают об исчезновении вашей польской подруги больше, чем говорят? Я заподозрил это, успев всего лишь раз обсудить это происшествие с вашей мадам Вахнер. У меня создалось впечатление: она что-то скрывает! Правда, мне нечем подкрепить мое подозрение.
Сильвия задумалась.
— Вначале мадам Вахнер, казалось, была недовольна тем, что я подняла такой шум. Но позднее она разделила мою тревогу. Нет, граф, уверена, вы ошибаетесь: вы забываете, что мадам Вахнер в тот вечер — я говорю о вечере, когда пропала Анна — так вот, в тот же вечер она побывала в «Пансионе Мальфе». Собственно, именно мадам Вахнер первой обнаружила, что Анна не вернулась в пансион. Она даже поднималась в номер, чтобы ее поискать.
— Так значит, это мадам Вахнер обнаружила письмо? — заинтересовался граф.
— Нет, не она. Письмо нашла на следующее утро горничная. Оно было засунуто в блокнот, который лежал на письменном столе. Никому не пришло в голову искать его там. Видите ли, все ожидали, что Анна до утра вернется. Мадам Мальфе до сих пор считает, что бедная мадам Вольски вечером отправилась в Казино, проиграла там все деньги, вернулась в пансион, написала письмо, а потом, не сказав никому ни слова, уехала в Париж!
