Елена Михалкова - Жизнь под чужим солнцем
Никиту она узнала сразу и в первую секунду мысленно вздохнула: не хватает еще терпеть второго Бориса. Сходство было удивительным. Но Никита, быстро обшарив зал взглядом, двинулся к ним, ловко лавируя между тесно поставленными столиками, и сходство словно растворилось в его движениях, улыбке, прищуре глаз. Подойдя, он обнялся с братом, потом повернулся к Алле и секунд пять молча смотрел на нее.
– Хорошо, что я угадал, – сказал он наконец.
– Ты про что? – осведомился Борис, садясь на место и придвигая к себе салат.
– Вот про это.
Никита сел, достал из сумки маленькую коробочку и протянул Алле. Удивленная Алла откинула крышку и увидела на белом бархате большой темный камень. Она взяла его в руки, и в глубине камня сверкнула искра, отразившаяся от светильника.
– Точь-в-точь под цвет глаз твоей супруги, – с улыбкой сказал Никита, повернувшись к брату. – Борька, извиняй, тебе подарок на свадьбу не привез.
– Да уж, от тебя дождешься, – неуклюже пошутил Борис. – Алка, ты чего молчишь? Не нравится?
– Очень нравится, – медленно сказала Алла, проводя пальцем по поверхности камня. – Спасибо вам, Никита. Но это слишком дорогой подарок.
– Да ладно тебе стесняться, у него, поди, в кармане таких еще пять штук припасено, – захохотал Борис. Алла без улыбки взглянула на него, и он быстро притих. – Ладно, Никит, давай заказывай, чего будешь.
Они поужинали, потом вместе прогулялись по городу, потом заехали в какой-то ночной клуб… Никита шутил и галантно ухаживал за Аллой. Домой они вернулись только к пяти утра. Никита на прощание поцеловал руку Алле, потрепал по плечу Бориса, велев ему с утра не опаздывать, и сел в такси. Алла проводила взглядом отъехавшую машину и в самом мрачном расположении духа поднялась в квартиру. Борис тут же уснул на диване, даже не раздеваясь, а она уселась за стол, достала из ящика крошечную коробочку, быстро и ловко насыпала белую дорожку на руку и старательно втянула порошок носом. Потом долго вертела в пальцах темный камень с красивым названием «черный опал».
Алла Добель, в замужестве взявшая фамилию Пронина, очень редко ругала саму себя. Но, рассматривая подарок младшего брата своего мужа, она назвала себя безмозглой дурой, потому что со всей очевидностью поняла, что сделала ставку не на ту лошадь.
* * *Никита загорал около бассейна, наблюдая за визжащими девушками, которых обливали водой из водяного пистолета два веселых аниматора. Подойдя к нему, Даша уселась рядом и без всякого предисловия спросила:
– Мне показалось или тебя смерть Алины не очень расстроила?
Никита поднял голову и с изумлением посмотрел на нее.
– Я что-то подзабыл, когда мы успели на «ты» перейти? – В его голосе появился незнакомый ей холодок.
– С тех пор как Алина умерла, – ответила она, вспомнив ответ Максима. – Ты, однако, не похож на убитого горем, хотя мне казалось, что она тебе нравилась.
– Нравилась, – медленно ответил Никита, – очень. Я даже предложил ей погостить у меня в деревенском доме, я там как раз недавно ремонт закончил. Она согласилась.
– Тогда почему ты был такой… – она пыталась подобрать слово, – равнодушный тогда, в холле?
Никита задумчиво смотрел на нее, прикидывая, стоит отвечать или нет. Наконец он откинулся на спинку лежака и с закрытыми глазами произнес:
– Видишь ли, Даша, я очень не люблю все эти игры между мужчиной и женщиной. Игры хороши в бизнесе. Или в средней школе, но я уже давно вышел из того возраста. Тогда, утром, я пошел к Алине, потому что хотел заняться с ней сексом. Да я был уверен, что она специально осталась в номере, чтобы меня дождаться! – Голос его зазвучал раздраженно. – Все ритуальные танцы вокруг нее я уже сплясал, она ясно дала понять, что они ей нравятся. И тут – такое динамо! Ты знаешь, что такое динамо? – обернулся он к Даше.
– Примерно представляю, – кивнула она. – Алина тебе отказала.
– Ну, в общем, да, – он поморщился. – Пыталась сказать, что ей сейчас не до меня, что она должна выполнить работу… Короче, сплошные отмазки. Я стал настаивать, а она повела себя очень некрасиво. Что-то говорила о том, что она мне ничего не должна, а наоборот, что это я что-то там ей должен… В общем, разозлила меня, и я ушел. А уж потом, когда узнал, что она умерла, осталось просто раздражение. Ты не думай, что я совершенно черствый человек, но особой скорби я действительно не испытывал, а притворяться не люблю.
– Тебе ее не жалко? – негромко спросила Даша.
– Жалко. Но она для меня была совершенно чужим человеком, от которого, как выяснилось, я не мог ничего ожидать. То есть близким бы она для меня никогда и не стала. Поэтому я ее жалею, как любую молодую красивую женщину, умершую так нелепо, но вырывать волосы и посыпать голову пеплом не буду. Я ответил на твой вопрос? Если да, то извини, меня ждут.
Никита поднялся и пошел к бару, около которого стояла какая-то женщина. Приглядевшись, Даша узнала Аллу.
Задумчиво бредя по аллее к берегу, Даша думала о том, что только что услышала. Да, она получила ответ на свой вопрос, и на секунду ей стало до слез жалко Алину. Она ему была не нужна, подумала Даша. Ему интересен только он сам и то отражение, которое он видит в других. Неожиданно она вспомнила о пропавшем камне и остановилась.
Алина, переводящая свое бестолковое заявление, представилась ей в другом свете – не влюбленной девчонкой, обводящей первую букву имени прекрасного мальчика, а здравомыслящей женщиной. Она писала дурацкое заявление и в какую-то минуту просто должна была задуматься над тем, кто же на самом деле мог украсть камень. Она должна была задуматься искренне, без бравады, без попыток что-то кому-то доказать или кого-то поставить на место. Алина была достаточно умной. Надо попробовать быть такой же…
Кто кричал громче всех о том, что нужно заявить в полицию? Кто приводил убедительные аргументы в пользу этого? Не Алла, как можно было бы ожидать, и не Борис, а Никита – Никита, которому, по идее, должна быть если не безразлична судьба кулона, то уж, во всяком случае, не столь интересна. Ну подумаешь, украли драгоценность у жены брата. И все-таки именно он настаивал на обращении в полицию, именно он схватился за опрометчивое предложение Алины и даже пообещал ей какой-то гонорар. «Вор кричит громче всех», – говорила Дашина бабушка, и была не так уж не права. И если Алина шла в своих размышлениях тем же путем, то буква «Н», выведенная ею, означает вовсе не то, что подумала Даша, а то, что Алина подозревала Никиту. По крайней мере, примеряла его кандидатуру на роль вора.
Тогда все сейчас рассказанное им – выдумка, поняла Даша. Дело было не в том, что Алина не захотела ложиться с ним в постель, а в том, что она сказала ему о своих подозрениях. И тогда он…
Даша остановилась так резко, что пара, шедшая сзади, налетела на нее. Фыркнув, девушка обошла стоявшую столбом Дашу, а парень бросил что-то нелестное в ее адрес. Даша стояла посреди аллеи и пыталась представить, как человек, с которым она только что разговаривала, ударяет Алину по голове, а потом оставляет ее тело в ванне и бросает туда фен. И именно его она только что спрашивала, почему он не скорбит?!
Чья-то рука тяжело опустилась ей на плечо. Даша вскрикнула.
– Ты что? – спросил Максим. – Замечталась? Извини, если напугал. У нас игра давно закончилась, тебя все нет и нет. Хочешь на парашюте за катером полетать? Эй, – всмотрелся он в ее лицо, – да что с тобой?
– Я нашла Алинину книжку, – сказала Даша, – и поговорила с Никитой.
И она рассказала Максиму о своих подозрениях. Тот взял ее за руку и повел к берегу.
– Так, давай-ка мы с тобой присядем, и ты еще раз мне все сначала расскажешь. А то что-то я не понял, при чем здесь мальчик Андрей.
Даша послушно рассказала еще раз. Выслушав, Максим уточнил:
– Ты ведь все утро сидела на берегу, никуда не уходила?
И, получив утвердительный ответ, продолжил:
– Теперь вспомни, кто и когда уходил в корпус, и надолго ли. Возьми и запиши на листочке, хотя бы приблизительно, время. Если этот твой Никита не уходил больше чем на двадцать минут, можешь забыть о нем, потому что провернуть такое убийство за меньшее время невозможно.
Забыв о том, что она не собиралась искать убийцу, Даша начала припоминать. Никита постоянно то уходил, то приходил, но все это происходило достаточно быстро. Он приносил сок, потом играл в пляжный волейбол, потом около одиннадцати ушел к Алине в номер и быстро вернулся. Никита утверждает, что разговаривал с ней. То есть в одиннадцать Алина была еще жива. Сама Даша пришла в номер около часа и нашла ее убитой…
– Я не помню, – пожаловалась она. – Мне казалось, что все постоянно куда-то ходят.
– Постарайся, это не так уж сложно. Представь себе, кто где был на пляже. Может, у тебя зрительная память хорошая?
Даша попыталась вспомнить вчерашнее утро, но оно казалось таким далеким, как будто прошла целая неделя. Да, припомнила она, Никита уходил второй раз, и она не видела, как он возвращался. В ее памяти всплыл толстый Борис, которому Никита протягивал бокал с водой. А где потом был Борис? Она мысленно расставила всех по местам на пляже. Борис лежал недалеко от нее, но она отчетливо помнила, что обратила внимание на две вещи: во-первых, Аллы в тот день на пляже не было, а во-вторых, лежак Бориса долго оставался пустым.
