Елена Михалкова - Жизнь под чужим солнцем
– Извините.
Она выбралась из толпы и пошла к лестнице, краем уха услышав, как после недолгого молчания Лева начал говорить что-то про аквапарк, и тут же ему начали предлагать наиболее подходящий для поездки день. Все правильно, подумала Даша, люди же отдыхают. Зачем им лицемерить перед самими собой? Потом вспомнила, как ухаживал за Алиной Никита, и подумала, что уж он-то мог бы выказать побольше скорби.
В номере было невыносимо жарко, потому что солнце било в окно, а она забыла включить кондиционер. Ну и ладно, подумала Даша, все равно купаться ухожу.
* * *На море было тихо. Отдыхающие еще только подтягивались после завтрака, молодые турки раскладывали на берегу надувные бананы, какие-то плотики, веревки, и их смех разносился по берегу. Легкий ветер с моря не взметал, как обычно, Дашины волосы, а только слегка ерошил, ласково поглаживая по голове. Как хорошо, подумала Даша, удивляясь самой себе. Как все-таки хорошо на море! Особенно если нет людей. «Особенно если никого не убивают», – некстати встрял внутренний голос.
Она огляделась, но Максима нигде не было видно. Постояв некоторое время в растерянности, Даша оттащила один лежак подальше к камням и уселась на краешке, прикрыв голову кепкой.
– А, вот ты где! – подошел он, запыхавшись.
– Ты же сказал, что на берегу будешь, – укоризненно заметила Даша.
– Да, понимаешь, нужно тут было кое-что сделать… Извини, не успел до твоего прихода обернуться.
– Слушай, – подняла она на него удивленные глаза, – а когда мы с тобой успели перейти на «ты»?
– А вот после того, как Алина умерла, и перешли, – ответил Максим. – Ты возражаешь?
Она молча помотала головой, пересыпая мелкие камушки из одной руки в другую. Алина так и не уходила ни из их мыслей, ни из их разговоров.
Максим стащил шорты, и Даша заметила, что вены на его загорелых ногах почти не видны. «Эй, ты что? При чем тут вены?» – одернула она себя. И вдруг вспомнила, при чем.
– Максим… – хрипло произнесла она.
Он дернулся и обернулся к ней.
– Максим, ты еще вот о чем не знаешь…
Торопясь и перебивая сама себя, Даша начала рассказывать про утонувшего аниматора, и про свой разговор с ним, и про куст «розана», за которым она стояла, когда он проходил мимо с какой-то женщиной. Максим слушал, не говоря ни слова, и внимательно смотрел на нее. А когда она закончила, спросил:
– Ты кому-нибудь еще то же самое рассказывала? Полиции рассказала? Они вопрос точно так же замяли, как и с Алиной?
– Да нет, – отозвалась Даша, – я только с Алиной об этом разговаривала, и она мне объяснила, что меня ждет.
– Не понял.
– Ну, что это только мои слова, и что хозяин будет меня преследовать в судебном порядке.
– Что?! Какой хозяин? В каком порядке?
– Ну как какой? Отеля, конечно. Ведь если бы я не доказала, что аниматора действительно убили, то хозяин понес бы ущерб, по-моему, моральный, и мог бы с меня его взыскать. А доказать я ничего бы не смогла, потому что Николай действительно мог, как Алина и говорила, сначала сказать одно, а потом сделать совершенно другое. Понимаешь?
Максим покачал головой и, помолчав, произнес:
– Даша, я не хочу тебя обижать, но ты говоришь полную чушь. Конечно, то, что ты слышала, действительно не доказывает, что парня убили. Хотя я его видел и не думаю, что он выпивал. По-моему, он очень за работу держался. Но вот по поводу какого-то иска, морального вреда, который тебе хозяин может предъявить… Подумай сама, при чем здесь ты? Разве ты нанесла бы вред репутации отеля? Скорее уж убийца, если он был. И даже если бы ничего из того, о чем ты говоришь, не было доказано, твои слова всего лишь правдивые показания, данные полиции, и к отелю они не имеют никакого отношения. Ты же не собиралась давать интервью в газетах о том, что здешнее побережье кишмя кишит убийцами, а особенно в нашем отеле. Кстати, должен тебе сказать, что даже в таком случае доказать какой-то там вред, особенно моральный, было бы очень трудно. Правда, я ориентируюсь в основном на наше законодательство, но почти не сомневаюсь, что турецкое в данном вопросе принципиально не отличается.
– А ты уверен, что прав? – спросила Даша, смущаясь. – Не обижайся, просто ты же вроде занимаешься корпоративным правом? А тут совсем другое дело.
К ее облегчению, Максим не обиделся.
– Не хочу хвастаться, но я довольно хороший юрист, – усмехнулся он. – Понимаешь, меня в свое время взяли в ту контору, в которой я сейчас тружусь, по протекции одного приятеля. Он почему-то был уверен, что я талантливый и совершенно напрасно прозябаю в какой-то мелкой фирмочке, окучивая потенциальных приобретателей спутниковых тарелок. Так вот, он поговорил с управляющим корпорации, рассказал ему, что я там по совместительству еще и юридическими вопросами занимаюсь, поскольку у директора просто денег нет, чтобы еще и юриста нанять. В общем, меня взяли. С испытательным сроком, конечно, но я его благополучно прошел. А ведь у меня даже юридического образования до сих пор нет – времени не хватает, чтобы «корочки» получить. Так вот, я там пахал как лошадь, желая доказать, что они во мне не ошиблись, и чтобы приятеля своего не подставить. Я два года подряд ничего, кроме юридической литературы, не читал в принципе. Даже газет! Мне все новости сестренка рассказывала. Любой вопрос, с которым ко мне обращались, я дотошно прорабатывал, ночами над справочниками сидел, пока не понимал: я все понял и любому могу объяснить. А потом мне уже никому ничего доказывать не нужно было, но я все равно продолжал – по инерции, потому что втянулся уже. Так что ошибаться я, Даша, могу, конечно, но только не в этом вопросе.
– Значит, Алина в этом совершенно не разбиралась, – задумчиво сказала Даша.
– Ну да, – кивнул Максим. – Или, наоборот, разбиралась.
– В смысле?
– Понимаешь, меня очень удивляет, что Алина была против твоего обращения в полицию. Мало того, такие аргументы привела, что я не сомневаюсь: она не искренне ошибалась, а тебя хотела ввести в заблуждение. Сама же прекрасно все понимала.
– Почему ты так думаешь? – удивилась Даша.
– Интуитивная уверенность.
– Да ты же ее совсем не знал!
– Ладно, хватит об Алине, – помолчав, ответил Максим. – Вон наши собрались мячик покидать, пойду к ним. Ты присоединишься?
Даша отказалась и осталась сидеть на лежаке. Мысль о том, что Алина ей врала, оказалась очень неприятной. Но для чего, не могла она понять, для чего врала?
Посидев немного, Даша решила не забивать себе голову, а просто позагорать. Она сначала легла на спину, но солнце слишком припекало, и Даша перевернулась на бок. Слева от нее пожилая немка, обвешанная бижутерией, которую Даша несколько дней назад приняла за русскую, читала книжку необычного формата – не намного больше сигаретной коробки, но при этом очень толстую. Странно, подумала Даша, у нас такого еще не начали издавать. Она прикрыла глаза, но книжка в яркой обложке не выходила у нее из головы. То есть не книжка, а… Блокнот! Алинин блокнот, который Даша сунула в свое полотенце, а потом куда-то положила совершенно машинально… Куда же?
Даша начала рыться в пляжном пакете, который всегда таскала с собой, к неудовольствию Алины, считавшей, что с пакетами ходят только старушки на рынок, а приличная дама должна носить на пляж особую пляжную сумку. Даша бы и носила, но беда в том, что такой изумительной пляжной сумки, как у Алины, – вместительной, на широкой ручке через плечо, с крупными красно-золотыми рыбками, изгибавшимися на прозрачном пластике, – такой сумки у нее не было. Когда они ходили загорать вместе с Алиной, она складывала свое, как выражалась Алина, барахло к ней в сумку, а когда шла одна, брала этот самый пакет красивого зеленого цвета с надписью «Гленфилд». И вот теперь роясь в нем, Даша никак не могла вспомнить, сунула она сюда блокнот или нет.
Вот он! Даша выпрямилась, с удовлетворением рассматривая вишневую кожаную обложку. Даже такая ерунда, как обложка блокнота, была у Алины не из заменителя, а из натуральной кожи. Что же там Алина писала про заявление…
Листая блокнот, Даша наткнулась на несколько деловых записей (кто-то кому-то должен был позвонить), на несколько явно в спешке записанных телефонов, на какой-то непонятный рецепт, начинавшийся словами «Взять восемь трюфелей, чернику и триста двадцать граммов утиной печени», на какие-то наброски… Заявления не было. Удивленная Даша закрыла блокнот и уставилась в пространство. Она совершенно точно помнила, что, когда она вошла после завтрака в комнату, Алина писала что-то именно в блокноте. Не могла же она записывать рецепт с трюфелями!
Подумав, Даша опять открыла вишневую книжку и пролистала еще раз, гораздо медленнее, вглядываясь в каждую страницу. Может быть, у Алины был свой шифр? Например, трюфели означают полицейских. А что, очень даже похоже, решила Даша, в жизни своей не видевшая трюфелей. И все же, если серьезно, куда могли деться записи?
