Чужая земля - Татьяна Витальевна Устинова
– Настя, – повернулась она к дочке. – Тот дядя, которого папа увез, тебя обижал?
– Нет, – замотала головой Настя. В огромных ярко-голубых глазах, так поразивших и Таганцева, и Натку, когда они увидели девочку в первый раз, стояли непролитые слезы. Как туман над озером в прохладный летний день. – Он мне собачку нарисовал. Вот, смотри.
Она взяла со стола и протянула Натке рисунок, на котором рядом с домиком и девочкой, изображенными руками самой дочки, сидела действительно очень искусно вырисованная собака. Выглядела она почти как живая. Адиль сделал шаг ближе, тоже посмотрел.
– Саги дахмарда, – сказал он. – Или еще саги тоджики, таджикская собака. Так у нас называют среднеазиатскую овчарку. У Муратбека дома живет. Хоть и ест много, но не выгоняют ее. Член семьи.
Отчего-то в этот момент Натка очень явственно представила маленький, чуть ли не глиняный домик, в котором живет большая дружная семья. Во дворе лежит крупная лохматая собака, а рядом, доверчиво запустив пальцы в шерсть, сидит босая пятилетняя девочка. Почти ровесница Настеньки. Зулнат.
– Вы идите сейчас, Адиль, – сказала она устало. – Я позвоню мужу. Попрошу, чтобы он со всем разобрался. Если Муратбек не виноват, его отпустят. Я вам обещаю.
– Я вам верю. Вы – хороший человек, устод Наташа. Добрый. Вам страх за дочку глаза закрыл. А иначе вы бы видели, что Муратбек тоже хороший добрый человек. Ему помочь надо. Спасти его надо. Жизнь неласкова к мигрантам в вашей стране. Вы и сами это знаете.
– Можно подумать, в другой ласкова, – угрюмо бросила Натка.
Дождавшись, пока визитер уйдет, она вытащила телефон и позвонила Таганцеву. Он взял трубку сразу, словно ждал ее звонка.
– Ну что? Как вы? Как Настя? Что сказала Тамара Тимофеевна?
– Я ей еще не звонила. Слушай, Костя, ты не гони лошадей, ладно? Может быть, этот мужик и не виноват ни в чем.
– Что значит не виноват? – не понял Таганцев. – Ты ж сама видела, как он приставал к Настене.
– Да ничего я не видела. Только то, что она сидит у него на коленях, а дальше черный туман. Помутнение разума.
– А что, этого мало? Зачем взрослому дяденьке сажать девочку на колени, если не для развратных действий?
– Меня мой папа тоже часто сажал на колени, – вздохнула Натка. – В детстве. А еще совсем маленькую укладывал себе на живот и рассказывал сказки. В наше время его, наверное, тоже могли арестовать, но у него и в мыслях не было ничего дурного. Это просто ласка взрослого человека, направленная на ребенка.
– Ласка?
– Отеческая ласка, Костя, не мужская. Ты же тоже целуешь Настю на ночь. И катаешь ее на шее, и подбрасываешь в воздух. А ты ей при этом даже не биологический отец. Ты бы, наверное, рассердился, если бы кто-то в ваших играх увидел что-то непристойное.
– Но в наших играх ничего непристойного нет.
– А это как красота. Зависит от того, что в глазах смотрящего. Если бы я сегодня с утра не услышала в новостях про педофила-мигранта, может, и не испугалась бы так сильно, увидев Настю на коленях у Муратбека. Я не говорю, что он не виноват, я просто прошу найти истину и понять, что им двигало. Просто у него семеро детей, младшая дочь, по которой он очень скучает, ровесница Настеньки. Не хотелось бы ломать человеку жизнь только потому, что мне с перепугу что-то привиделось.
– О! Узнаю семейные черты сестер Кузнецовых, – вздохнул Таганцев в трубке. – Старшая сестра – судья. Младшая – адвокат. Сама затеяла всю эту кутерьму, а сейчас в кусты. Наташа, твой таджик уже практически признался в развратных действиях по отношению к Насте. А теперь из него пытаются выбить признание в двух нераскрытых нападениях на девушек, которые произошли в вашем районе.
– Костя, он по-русски не говорит и практически ничего не понимает. Как он может в чем-то признаться или не признаться, если до него смысл слов доходит с трудом?! – завопила Натка. – И что значит «выбивают»? Его что, бьют?
– Ну, не в прямом смысле, – уверил ее Таганцев. – Так, прессуют немного.
– Костя, – голос Натки обрел твердость. В нем зазвучали стальные нотки. – Я сказала, придержи коней. Если этот человек не виноват, то он должен остаться целым и невредимым и не отвечать за преступления другого негодяя, который, если его не остановить, будет продолжать нападать на девушек.
– Я разберусь, – коротко ответил Таганцев и отключился.
Натка перевела дух и, чувствуя себя во всем виноватой, повезла уже почти полностью успокоившуюся Настеньку домой.
* * *
Вот уже вторую неделю мы жили по новому укладу, в который очень органично вписались Джаныл с Афтаном.
Молодая женщина и ее сын снова расположились в бывшей квартире Анны Ивановны, которая теперь принадлежала нам – Виталию, мне и Мишке. Миронов, правда, пытался свою часть тоже оформить на сына, но я категорически отвергла такой вариант.
– Ты сказал, что это наша совместная инвестиция. На троих. Значит, так и будет, – твердо сказала я, и Миронов уступил, хотя и театрально вздохнул для вида.
Для того чтобы иметь возможность получить справку, подтверждающую официальный доход, Джаныл устроилась на работу в маленький магазинчик неподалеку от нашего дома продавцом в овощной отдел. Работала она два дня через два, и в свободные дни здорово помогала мне с Мишкой. Чаще всего я просила ее погулять с коляской в парке, пока малыш спит, а сама в это время занималась домашними делами или даже совершала краткосрочные вылазки на работу. Без работы и коллег я по-прежнему очень скучала.
Мой послеродовой больничный давно закончился, сейчас я отгуливала накопившиеся отпуска, после которых планировала выйти на работу. До этого момента оставалось полтора месяца, и я грезила надеждой, что если за это время получится оформить Джаныл гражданство, то она сможет получить статус самозанятой и официально устроиться ко мне няней для Мишки, бросив свой магазин.
Правда, с гражданством дело совсем не двигалось. Участковый Кравцов совершенно не желал что-то делать для того, чтобы помочь мигрантке получить необходимые справки, которые бы подтверждали, что в России она проживает уже больше десяти лет. Нужно было обойти ее прежних работодателей, а также найти свидетельства очевидцев, которые знали, где и как жила молодая женщина в те годы.
Поняв, что с лейтенантом Кравцовым каши не сваришь, я обратилась к
