Чужая земля - Татьяна Витальевна Устинова
– Да. Хорошо. Я буду держать вас в курсе.
– То есть завтра Афтан уже может прийти утром в школу?
– Давайте послезавтра. Завтра я подготовлю детей к тому, что у нас в классе появится новенький.
И вот уже вторую неделю Афтан каждое утро ездил в школу, пусть по московским меркам расположенную и не далеко, но все-таки не совсем рядом с домом. В первые два дня его сопровождала Джаныл, у которой в магазине были выходные дни, а на третий мальчик уже осилил самостоятельную дорогу.
Возвращался из школы он тоже сам. Обедал, съедая оставленную Джаныл еду, после чего садился за уроки, которые делал самостоятельно и без напоминаний. До этого он никогда не оставался надолго один, ведь Джаныл много лет почти не выбиралась из дома, оставляя свою престарелую подопечную лишь для того, чтобы сходить в магазин. Я первые дни иногда забегала к нему, чтобы Афтан не чувствовал себя одиноким, и каждый раз заставала одну и ту же картину – черную голову, склонившуюся над учебником. Удивительный ребенок.
В общем, с работой для Джаныл, учебой Афтана и ремонтом в новой квартире все наладилось довольно быстро. Оставалось лишь сдвинуть с мертвой точки воз, связанный с получением российского гражданства моими подопечными. Выждав несколько дней, я решила, что пришла пора спросить с Таганцева результат. Тяжело вздохнув, тот пообещал заехать после работы, чтобы все рассказать в деталях.
Появился Таганцев часов в семь вечера, но с самого начала стало понятно, что поговорить у нас вряд ли получится. Мишка, капризничавший весь день, к вечеру окончательно разошелся, отказываясь слезать с рук. На руках же он вертелся и канючил, не давая отвлечься ни на минуту.
Спасла ситуацию Джаныл, заглянувшая сказать, что сегодня ночью начнут класть плитку в ванной. Бросив взгляд на сложившуюся мизансцену: плачущего Мишку, надутого Таганцева и немного обескураженную меня, предложила выход.
– Елена Сергеевна, давайте я с Мишей погуляю. Он на улице успокоится и заснет.
– Так мы уже гуляли сегодня, – удивилась я. – Два раза, потому что на балконе он спать категорически отказывался.
– Ну, вот и третий поспит, – качнула головой Джаныл. – Минут сорок-пятьдесят. Вам хватит, чтобы поговорить спокойно. А мы вернемся, и вскоре уже купать малыша будет можно. Вот день и прошел.
Предложение спасало ситуацию. Собрав Мишку, я выдала его Джаныл вместе с коляской, закрыла за ними дверь и вернулась в кухню, где Таганцев пил уже вторую чашку чаю.
– Рассказывай, – сказала я, сев на табуретку, прислонившись спиной к стене и закрыв глаза.
Сегодняшний день, проведенный с раскапризничавшимся ребенком, сильно меня вымотал. Зубы у него режутся, что ли. Так вроде рано еще.
– Да что рассказывать? – вздохнул Таганцев. – Первым местом работы твоей Джаныл десять лет назад была строительная фирма, которая дома по всей Москве и Подмосковью строила. Фирма крупная, не однодневка, работает до сих пор, вот только юридическое лицо они с тех пор несколько раз поменяли. Так что никаких концов у них не найти. Правда, та часть жизни твоей подопечной отражена в документах миграционной службы. Оформлена она была официально, к счастью для себя. В государственном детском саду, где она дворничихой устроилась после рождения ребенка, тоже учет налажен. Так что с тем периодом тоже проблем никаких. Она и ВНЖ тогда же получить успела. С последними тремя годами тоже все чисто. Регистрация есть, на учете состоит. Доход, правда, черный, ну да им никто не интересовался. До этого момента.
– Сейчас она тоже официально устроилась. Думаю, этого хватит.
– Ну да. То есть проблему составляют только те несколько лет, которые она проработала нянечкой в частном детском саду, где жила с ребенком в кладовке без окон. Те работали неофициально. Так что никаких доказательств, что эти четыре года девушка не выезжала из России, не имеется. Кроме отсутствия штампов о пересечении ею и ребенком границы, конечно. Так что проблем с гражданством быть не должно. Собирайте пакет документов, подавайте. Мои знакомые в миграционной службе сопроводят, чтобы сбоев не возникло. Но по закону гражданство ей положено. И хотя наличие рожденного в России ребенка основанием для его получения не является, на практике как смягчающий фактор сработает. Все справки, которые я получил, вот в этой папке. Прикладывайте к заявлению и вперед.
– Спасибо, Костя, – искренне обрадовалась я.
– Да ладно. Твою задачу выполнить оказалось гораздо проще, чем Наткину. Там я в мутных делах всех этих диаспор завис уже по самое не хочу.
– А что там? – спросила я. – Мне, правда, интересно.
Мне действительно было интересно. Из-за Джаныл и Афтана, конечно. После знакомства с ними все, связанное с темой мигрантов, вызывало мой пристальный интерес.
– Ну, если излагать самую суть, то деньги они у большинства приехавших на заработки отбирают. В добровольно-принудительном порядке, я бы сказал. Разумеется, касается это только тех иностранных рабочих, которые лишены официальных трудовых договоров и регистрации. Вот тут роль диаспор сразу сильно возрастает. Если документов нет, то положенные формализованные правила заменяются неофициальными договоренностями, заключенными между лидерами диаспор, чиновниками и полицией.
– Полицией?
– Ну а ты как хотела. По закону, чтобы быть принятым на работу, мигрант сначала должен приобрести патент на трудовую деятельность, который, как ты сама понимаешь, стоит кое-каких денег. Для этого нужно встать на миграционный учет, пройти обязательное медицинское освидетельствование и экзамен на владение русским языком, сфотографироваться, сдать отпечатки пальцев, а потом подать пакет документов в Многофункциональный миграционный центр Москвы. Причем, следи за руками. Работодатель при приеме на работу должен весь этот пакет документов проверить. На практике же этого никто никогда не делает. Справку о прохождении тестирования по языку и медкнижку абсолютное большинство приобретает если не в первом же подземном переходе, то в расположенной в пешей доступности фирме. Объявлениями о предоставлении такого вида услуг вся Москва завешана.
– Но дактилоскопическую экспертизу же не обойти, – уточнила я. – И постановку на миграционный учет тоже.
– Верно. И тут-то и вступает в силу та коррупционная составляющая, о которой я тебе уже сказал. Представители диаспор делают так, что легально на работу оформляется один человек, а на практике работают по его документам трое-четверо. Они пользуются тем, что для местных работодателей практически все приезжие на одно лицо. Большинство киргиза от таджика не отличит, не то, что двух таджиков друг от друга. Мне Натка,
