12 тайн - Роберт Голд
До того лета моя мама и миссис Вокс не были особенно близки, хотя, встречаясь у кромки продуваемого ветром поля, где они подбадривали своих сыновей, всегда останавливались, чтобы поздороваться. Мужа миссис Вокс, Питера, все в Хадли знали – он был директором нашей гимназии. Сразу после смерти Саймона мистера Вокса отправили в отпуск – «по семейным обстоятельствам». Гибель сына выбила почву у него из-под ног, а то, что он сделался олицетворением скорби – символом трагедии всего города, – сломило его окончательно. Эта ноша оказалась для него неподъемной. Он не смог вернуться к любимой работе и за два года, прошедших после смерти Ника и Саймона, буквально на глазах опустился, пережив, как я теперь понимаю, тяжелейший эмоциональный и нервный срыв. Он превратился в жалкое подобие себя прежнего и отдалился от всех, кто его любил и уважал. Мистер Вокс проводил целые дни в одиноких прогулках; несчастный человек, за деградацией которого беспомощно следил весь город. Каждый день он проходил по одному и тому же маршруту: по речному берегу, мимо моста, до Сент-Марнема, а потом обратно, через рощу, где были убиты Саймон и Ник. Выйдя из сумрака рощи (всякий раз – с покрасневшими глазами), он пересекал парк и возвращался на речной берег, чтобы оттуда снова пуститься в свое мучительное нескончаемое путешествие. Шли дни, и он становился все более неопрятным. А в Хадли между тем приезжали новые жители, город отчаянно стремился развиваться, так что Питер представлялся все более странным и зловещим персонажем.
Потеряв связь со своей семьей и своим прошлым, он начал жить под открытым небом. Каждое утро, идя в школу по берегу Темзы, я видел его, свернувшегося калачиком под мостом Хадли. Иногда я замечал миссис Вокс, которая шагала по конской тропе, неся ему продукты или чистую одежду. Позже она рассказала мне, что со временем он перестал ее узнавать и она просто оставляла под мостом горячую еду в надежде, что муж ее найдет.
А затем, спустя три года после убийства Саймона и Ника, мистер Вокс исчез. Отправившись однажды по своему обычному маршруту из Хадли в Сент-Марнем, он не вернулся через рощу, а двинулся дальше.
Вслед за мужем решила покинуть Хадли и миссис Вокс. Вместе со своей дочерью, Джейн, она переехала в квартиру в Ричмонде. И хотя оттуда до Хадли было всего пятнадцать минут, это позволило ей начать новую жизнь. Однажды вечером, уже вернувшись в Хадли после окончания университета, я столкнулся с Джейн. После минутной неловкости мы с ней осознали, что у нас много общего. Будучи, как и я, моложе своего брата, она возвела его, как это свойственно многим младшим сестрам и братьям, на пьедестал и, подобно мне, в течение многих лет была вынуждена справляться с собственным горем, одновременно поддерживая мать. Раз в пару месяцев мы с Джейн вместе ходили в паб, чтобы вспомнить детство, и нам становилось легче.
Четыре года назад Джейн обручилась с Лионом, новозеландским строителем, успешно занявшимся бизнесом в Ричмонде. Когда год спустя она шла к алтарю в церкви Святой Кэтрин, я был там и, как и все, надеялся, что она обрела счастье, которого лишилась в десять лет. После фотосессии гости отправились праздновать свадьбу в один из эллингов викторианских времен. Мы с миссис Вокс шли рядом, тихо разговаривая, и вспоминали родных, которых не было на этом празднике. Я спросил ее о муже. Она рассказала, что через полтора года после его исчезновения прочла в газете заметку: морозным январским утром возле Большого Виндзорского парка нашли труп бездомного. Именно там двадцатью годами ранее состоялось их с мистером Воксом первое свидание. И она поняла, что больше никогда его не увидит.
Глава 27
Впоезде по дороге в Ричмонд я просматриваю на телефоне свежие новости. Ни слова о смерти Абигейл Лангдон и лишь краткое упоминание в «Йоркшир-пост» о расследовании, связанном с подозрительной смертью женщины в Фарсли. Последнему матчу местной футбольной команды и то уделяется больше внимания.
На станции я пробиваюсь сквозь толпу пассажиров, спешащих к лондонским поездам. Срезая путь, прохожу по викторианским переулкам и оказываюсь в кафе на набережной, где договорился встретиться с Элизабет Вокс. Я прихожу первым, и официант проводит меня к столику у окна.
Я изучаю меню, когда кто-то кладет руку мне на плечо. Обернувшись, я вижу миссис Вокс и встаю. Она крепко обнимает меня, сбрасывает длинное красное пальто, садится и поправляет шпильки в небрежно заколотых седеющих волосах.
– Прости, что опоздала, Бен. Я обещала Джейн и Лиону отвести Финли в ясли. Не рассчитала время.
– Как Фин? – спрашиваю я.
– О, он такой чудесный!
Заговорив о внуке, она сразу оживляется.
– Уже почти начал ходить, так что скоро я не буду за ним поспевать. Джейн передавала тебе привет. Мы ведь очень давно не встречались все вместе. Приходи к нам ужинать.
– С удовольствием.
У нашего столика возникает официант, и миссис Вокс улыбается, когда я заказываю сэндвич с яйцом и сосиской.
– Я возьму гранолу, – говорит она, возвращая меню официанту. – И капучино.
– Два капучино, – говорю я.
После ухода официанта я наклоняюсь к ней.
– Они у вас были?
Подняв на лоб очки в белой оправе, Элизабет Вокс слегка отодвигает свой стул от стола и смотрит на меня долгим взглядом.
– Не мы в этой истории преступники, Бен, – говорит она тихо. – Я всю жизнь страдала из-за этих девчонок. И ты тоже. Так что не поддавайся – не позволяй никому убедить тебя в обратном.
Она делает паузу.
– Они рассказали мне, как она умерла.
Я киваю.
– Хочу, чтоб ты знал: я рада, что она мучилась. Мне ее ничуть не жаль.
– И мне, – отвечаю я, и миссис Вокс улыбается. – Они спрашивали, где вы тогда были?
Она пренебрежительно отмахивается.
– Мне нечего было им сказать. Сидела с Финли, обедала с Джейн, ходила по магазинам. Конечно, они пытались поймать меня на мелких деталях, но я им отвечать не обязана, так я им и сказала.
– Они спрашивали, бывали ли вы в Фарсли?
– Это место, где ее нашли? Где-то около Лидса?
– Да.
– Я ответила, что никогда о нем даже не слышала. Повторяю, Бен: я рада, что она умерла, – продолжает миссис Вокс решительно. – Я просто в восторге. И аплодирую тому, кто ее убил, так что пусть полиция не ждет от меня помощи в его поимке. Кто
