12 тайн - Роберт Голд
Нам приносят наш заказ, и миссис Вокс надевает очки, чтобы взглянуть на свой завтрак. Снова подняв очки на лоб, она благодарит официанта и отпускает его.
Я впиваюсь зубами в сэндвич.
– Так вот что тебе было нужно!
– Еще как! – говорю я с набитым ртом. – Пропустил вчера ужин.
– Тебе пора остепениться. К Финли два раза в неделю приходит няня – австралийка, любит детей. В другие дни она преподает йогу. Я приглашу вас с ней на ужин.
Я смеюсь.
– И вы туда же! Миссис Кранфилд постоянно пытается меня женить.
– Небось на какой-нибудь ирландской клуше.
– Не будьте такой злой.
– Я же шучу. Она по-прежнему за тобой приглядывает?
Я киваю, а потом говорю:
– Полиция считает, что есть какая-то связь с Хадли.
– Они спрашивали про письма, которые написала твоя мама?
– Вы знали?
– Полицейские рассказали, – поспешно поясняет миссис Вокс. – Но без подробностей.
– Лангдон хотела денег, – говорю я.
– Вот это сюрприз. Она что-то сообщила твоей маме?
– Понятия не имею. Никаких ее писем я не находил.
– Ну конечно, – говорит миссис Вокс, отодвигая тарелку и откидываясь на стуле.
– Полиция пытается понять, как моя мама отыскала Лангдон, как узнала, под каким именем та живет. – Я смотрю на миссис Вокс, которая снимает очки, чтобы смахнуть выпавшую ресницу. – Мадлен Уилсон с вами связывалась?
Миссис Вокс хмурится, изображая изумление.
– Я знаю Мадлен как никто, – говорю я. – Она бы не ограничилась половиной истории и воспользовалась шансом дополнить ее.
Миссис Вокс жестом просит принести ей еще кофе. Я жду.
– За эти годы у меня выпрашивали интервью многие журналисты, – говорит она. – Все время с одними и теми же вопросами: как я справляюсь без Питера, думаю ли я, что он еще жив, горюю ли по Саймону? Ну что за идиотизм!
Дрогнувший голос миссис Вокс на секунду выдает ее чувства. Вообще-то она всегда бодра и настолько сдержанна, что о ее скрытом надломе легко забыть. Она оглядывает ресторан, замечает садящуюся за столик молодую пару… перед ее внутренним взором явно прокручивается прошлое. Миссис Вокс подносит дрожащую руку к лицу. Поднимает на меня глаза:
– Я такая дура! Но это только с тобой так. С остальными мне удается сдерживаться.
Она легонько пожимает мне руку и глубоко вздыхает.
– Я всегда категорически отказывалась от разговоров с журналистами. Мы с твоей мамой думали одинаково.
Я молча киваю.
– Но Мадлен Уилсон вела себя иначе. Не задавала никаких вопросов. Будто бы просто хотела помочь. Уж конечно!.. Говорила, что пытается разобраться в том, что произошло… в особенности с Питером. Я ей сразу сказала, что мне никакая ее информация не нужна. Некоторые вещи лучше оставить в прошлом. Так я решила еще много лет назад. Можно сколько угодно уверять себя, будто изучая прошлое, можно изменить настоящее, но это не так. Прошлое осталось в прошлом. Я убедилась в этом на своем горьком опыте.
Слушая миссис Вокс, я чувствовал, что в ней живет та же боль, которая мучила маму. А может, боль миссис Вокс была еще сильнее.
– Мадлен умеет настаивать на своем…
– Она выпытывала у меня, отчего Питер ушел из дома, просила порассуждать о том, почему произошедшее настолько на него повлияло. Я сказала, что горе необъяснимо, но она продолжала настаивать. И когда я поняла, что она вынашивает какой-то план и что только я могу защитить память Питера, я согласилась с ней встретиться. Глупость, конечно, с моей стороны. Во время той встречи она вывела меня из себя.
– В этом она мастер.
– Она сказала, что знает, где Лангдон. Я ответила, что не верю, и тогда она выложила мне разные подробности. Но я все равно сказала, что меня это не интересует. Потом она попыталась убедить меня, будто собирается сама поговорить с Лангдон и все у нее выведать. Я знала, что она врет и никогда не решится обратиться к Лангдон, и так ей и сказала.
– И что же вы сделали?
Миссис Вокс благодарит официанта, который принес ей вторую чашку капучино. Некоторое время она смотрит на меня, явно обдумывая свои следующие слова.
– Я поехала в Фарсли. Не спрашивай, зачем. Не знаю, что я хотела там увидеть. Я вовсе не думала, что пройдусь по главной улице и сразу встречу Абигейл Лангдон. Я провела в городе пару часов и вернулась домой.
– Как вы и сказали, горе может толкнуть на необъяснимые поступки.
– Да, может, – откликается миссис Вокс. – Неделю спустя Уилсон снова попыталась связаться со мной.
– Как вы думаете, чего она хотела?
– Добиться какой-нибудь истории. Раздобыть скандальные подробности о Питере. Уилсон не знала его, не знала, какой это был замечательный человек. Она увивалась возле меня, прикидываясь другом, а на самом деле хотела опорочить Питера.
Сидя за столом напротив миссис Вокс, я вижу, что все это по-прежнему болезненно для нее и что она стремится защитить память мужа.
– Питер никогда не был так горд, как в тот день, когда его назначили директором школы. И это говорю тебе я, мать двоих его детей! Но в этом-то все и дело: Питер считал всех учеников школы своими детьми. Все его решения были взвешенными, и самым главным для него было благополучие каждого ребенка.
Я отхлебываю кофе.
– Сколько лет он был директором?
– Пять лет, до тех пор, пока Саймон и Ник…
Я молча киваю.
– Он совершенно не ожидал, что получит эту должность. Когда объявили о вакансии, мы с ним решили, что он ничего не потеряет, если подаст заявку. Но все смотрели на него как на аутсайдера, – говорит миссис Вокс, постепенно успокаиваясь. – До финала добрались двое: Питер и Э. Э. Хэтэуэй, тогдашний заместитель директора. Звали его Эрнестом, а что значит второе Э, я понятия не имею. Сейчас он, должно быть, уже совсем старый, но, думаю, что он по-прежнему живет в одном из многоквартирных домов в дальней части Сент-Марнема. Его взгляды были устаревшими даже тогда, двадцать пять лет назад. Он верил в жесткую дисциплину, в то, что детей нужно контролировать, а их мнение можно не учитывать. Они с Питером расходились буквально во всем. Питер был новатором, хотел, чтобы ученики стали центром школы, хотел начать все заново. Он составил собственную программу и с таким энтузиазмом изложил ее Совету управляющих, что вопреки всему новым директором назначили именно его, человека совершенно неопытного, к тому моменту – всего лишь завуча седьмых классов.
Питер надеялся, что Хэтэуэй уволится или мирно уйдет на пенсию, но тот решил всячески ему мешать. Пытаясь как-то справиться
