Тревожное эхо пустыни - Ольга Геннадьевна Володарская
– Меня это не остановит! Доучусь в вечерней. – И впервые дала ему отпор.
Побил отец ее тогда знатно. А потом запер в доме. Фима сделала вид, что все поняла и смирилась. Сказала, что устроится на ферму работать. Будет, как и мать, коров доить. А когда бдительность его усыпила, сбежала-таки из дому.
Больше она отца не видела. Но узнала через много лет, что он прожил долгую жизнь. До последнего работал. Вел себя тихо. Как будто умиротворился, оставшись в одиночестве.
Глава 2
Два года спустя…
Фима работала секретарем-машинисткой на заводе, жила с тремя соседками в комнате, выделенной им предприятием. Она получила только аттестат о начальном образовании и окончила трехмесячные курсы. На первое время этого было достаточно. Но Фиме хотелось получить медицинское образование и съехать в отдельное помещение. Пусть крохотное. Всю жизнь делила кров с сестрами и теперь продолжает делать это, но уже с чужими людьми. Впрочем, особого различия она не видела. Ей не нравились ни те ни другие. Как и стучать по клавишам. Но в медучилище она поступить не смогла.
Как-то ее направили в медсанчасть завода в помощь их штатной машинистке. Фиме понравилось там. И захотелось остаться. Недолго думая, она подставила коллегу. Знала, что та попивает, сперла спирт в процедурном и подкинула ей. Пузырек в сумку, другой в стол, а третий вылила в кофе. После этого отправилась ябедничать главврачу. Воришку тут же уволили, списав на нее все недостачу, и Фима заняла ее место.
Мучили ли ее угрызения совести? Вовсе нет. Не пила бы машинистка на работе, никто бы до нее не докопался.
Фима завела знакомство с врачами и медсестрами. Стала своей. Любила помогать всем по малости. Ей даже халат выдали и шапочку. Все знали, что она хочет еще раз попробовать поступить в медучилище, поэтому делились знаниями, показывали, как уколы ставить, раны зашивать, брать анализы. Но это Фиме не помогло, она вновь провалила экзамены.
Захандрить ей не дал врач-рентгенолог. Пожилой мужчина, уже пенсионер. Сказал, может устроить ее санитаркой в тубдиспансер.
– Без образования? – удивилась она.
– Туда мало кто идет. Сама понимаешь, какая работа опасная и противная. Можешь заразиться, по башке получить (большинство пациентов – откинувшиеся зэки). Тебе придется убирать кровавую мокроту, харчки. И если врачи и медсестры получают надбавки, то санитарки только талоны на молоко.
– Тогда зачем мне это место?
– Во-первых, тебе выделят отдельную комнату в общежитии, во-вторых, получишь опыт, в-третьих, льготы для поступления в училище. Зарекомендуешь себя хорошо (в чем я не сомневаюсь), направление дадут. С ним без экзаменов зачисляют на курс.
Больше Фима не сомневалась. Она уволилась с завода и начала работать в диспансере.
Первые два месяца ей казалось, что она в аду. Засыпала с мыслью, что завтра она уволится. Плевать на комнату, льготы при поступлении, а тем более молочные талоны. Но Фима смогла выстоять. Во многом благодаря одному из пациентов. Это был милый юноша, худой до прозрачности, начитанный, интеллигентный. Он подцепил страшную болезнь не в тюрьме. Заразился от голубей, которых разводил. И такое было возможно!
Оба знали, он не жилец, и отдавали друг другу все, что могли. Фима ухаживала за голубятником, защищала его от враждебно настроенных пациентов, выпрашивала у доктора дополнительную дозу лекарства, а он погружал ее в свой мир доброты и гармонии. Он пересказывал ей книги, которые читал, описывал картины, что ему полюбились, напевал песни. Он рассказывал о людях, животных, птицах, к которым прикипел душой. Парень брал Фиму за руку, подводил к окну и показывал на изморозь на них.
– Ты видишь эту красоту? – спрашивал он. – Какие узоры… Вот оно, настоящее искусство!
Она не видела. А думала о том, что рамы надо проконопатить.
Парень умирал, и оба об этом знали. Болезнь быстро прогрессировала. Лютые урки боролись с ней. Одной лишь силой воли если не побеждали, то сдерживали ее. Смерть пасовала перед ними, но подступала к голубятнику. К этому чистому, доброму человеку, что мухи не обидел. Она подослала своего бойца через птицу, чтобы забрать с собой парня уже через полтора года.
Фима полюбила его. Чувство пришло через жалость, но, если бы голубятник выжил, она стала бы ему верной женой. И все же, зная исход, она отдалась ему. Захотела, чтоб он умер не мальчиком – мужчиной. И своей девственности лишилась с любимым. То был неуклюжий, сумбурный, быстрый секс. Как потом оказалось, после него Фима так и осталась девушкой. Но акт свершился, оба были этому рады. Особенно голубятник. Он не понял, что не попал куда нужно, зато умер, думая, что стал мужчиной. А случилось это уже на следующий день.
После похорон Фима поняла две вещи. Первая: она не хочет в медицину. Какой от нее прок, если она не спасает достойнейших? Вторая: нужно выходить замуж. В мире много мужчин, не все они похожи на отца. Есть нежные, добрые, способные видеть красоту в морозных узорах на окнах. Таким сложно выживать в этом суровом мире, но, если рядом будет Фима, пара получится идеальной.
Из тубдиспансера она уволилась. Но на завод не вернулась. Устроилась секретарем в военкомат. Зарплата крохотная, общага тесная, зато сколько мужчин вокруг!
Фима не мечтала о полковнике, даже младшем лейтенанте. Ей хотелось познакомиться с забракованным солдатиком. Тихим, нежным, пусть больным, но не смертельно. Ей нравились худенькие, бледные, безволосые. Антиподы ее великана отца с могучей косматой грудью, покрытыми шрамами ручищами, бычьей шеей и холодными голубыми глазами. Они казались мертвыми, но оживали, когда он давал волю своему гневу.
Но Фиме не везло. Если она и знакомилась с ребятами, что оказывались ей по душе, то либо она им не нравилась, либо их мамам (большая половина из тех парней были привязаны к родительским юбкам). Многие оказывались не такими добряками, как на первый взгляд. Их обижали все детство и юность, и парни таили в себе злобу. И тоже выплескивали гнев. Но только на тех,
