Екатерина Савина - Иллюзия любви
– Ты же хотела писать о собственной жизни? – напомнила я.
Даша только вздохнула и махнула рукой в знак того, что после рассказанной Марианной Генриховной истории, собственная жизнь ее представляется скудной и неинтересной.
Даша помолчала еще немного и тихонько позвала:
– Марианна Генриховна!
– Да? – повернулась Марианна Генриховна, и я который раз поразилась тому, какой точеный и породистый ее профиль – выходца из деревни.
– А что там дальше было с Анной... С вашей дочерью?
– Извините... – совсем тихо проговорила Марианна Генриховна, – мне тяжело об этом... Как-нибудь потом...
Она помолчала еще немного и добавила:
– В деревне у Анны остался жених... Сейчас он переехал в Москву. Очень часто ко мне заходит. Сидим, разговариваем. Иваном его зовут... Очень он Анну любил. И сейчас любит – до сих пор не женился, хотя парень хоть куда...
У Даши загорелись глаза. Казалось, она сейчас выхватит из кармана записную книжку и начнет строчить туда – собирая материал для своей книги. Наверное, она так бы и поступила, если бы при ней была записная книжка.
Я отхлебнула еще чаю. Марианна Генриховна заговорила снова. Она рассказывала о чем-то совсем отвлеченном, ее голосок звенел, как серебряный колокольчик. Даша слушала ее, словно завороженная.
«Как хорошо здесь, – вдруг подумала я, – так приятно попить чай с такой прекрасной дамой, как Марианна Генриховна. Так уютно»...
И тут в дверь постучали.
Меня словно подкинуло. Я немедленно вспомнила, зачем мы сюда пришли. Имя «дядя Моня» резануло мои внутренности, словно бритва.
– Сидите, сидите, – проговорила Марианна Генриховна, и я вдруг заметила, что вскочила.
Я снова опустилась на стул.
– Я сама открою, – сказала еще Марианна Генриховна и пошла в прихожую.
– Даша! – шепнула я.
Даша повернулась ко мне и посмотрела как-то... Как-то растерянно, что ли?
– Это наверняка дядя Моня, – шепотом проговорила я.
– Кто? – недоуменно переспросила Даша.
– Дядя Моня! – повторила я, порядком разозленная странным отстутствующим видом своей подруги.
Тут Даша перестала, наконец, парить в облаках и спустилась на землю, грохнувшись о каменную твердь.
– Дядя Моня? – прошептала она, заметно бледнея. – Ты думаешь, это он пришел?
– А кто же еще? – прошипела в ответ я.
Щелкнул в прихожей дверной замок.
* * *Оставив возле своего дома машину, Васик еще долго стоял у подъезда, думая о том, что делать ему дальше. Он вспомнил, что Даша просила его остаться дома, пока ему не позвонят, но Васик представил вдруг внутренности своей пустой квартиры, где все так обрыдло, и даже застонал от безысходной тоски и сосущего чувства ужасного одиночества.
– Напиться, что ли?.. – уныло проговорил он вслух. – Да нет, что-то не хочется...
Пить ему и в самом деле не хотелось.
– Наверное, в первый раз в жизни со мной такое, – невесело усмехнулся он.
Васик еще минуту стоял неподвижно, потом сунул руки в карманы и пошел...
Он просто шел. Просто переставлял ноги, как он привык делать с детства, когда ему нужно было перемещаться в окружающем его пространстве.
У сегодняшней его прогулки не было ни маршрута, ни цели, ни даже – смысла.
Васик был настолько погружен в свои мысли, что когда он случайно остановился и рассеянно огляделся вокруг, город, где он родился и вырос, показался ему совершенно чужим.
Он как будто очнулся, когда очутился на набережной. Поднялся ветер, Москва-река гулко шумела вдали, а волны, разбивающиеся о камни парапета, шипели ничуть не громче ревуших неподалеку автомобильных моторов.
Начало уже светать. Васик почему-то совсем не удивился тому, что пробродил по городу всю ночь – и ничего не помнит – даже собственных мыслей не помнит. Он как будто проспал все это время.
– Нужно возвращаться, – проговорил он вслух, потому что никто не мог его услышать из-за шума речных волн, – Поговорить с Ниной... Решить, что нам делать дальше... Что она мне сегодня скажет?..
Он вдруг вспомнил о Даше и Ольге.
– Что они там говорили о Нине? – прошептал он. – Почему мне нельзя соваться к ней? Совершенно не понимаю. Какая-то глупость. Да что там... Разве они могут понять, что сейчас творится у меня внутри...
Внезапно Васик замолчал.
Он еще довольно долго стоял, глядя на реку. Он кусал губы... грызла его мысль, а он столько раз за сегодняшний день не давал ей пробиться в пределы его сознания, что наконец, не выдержав ужасающего напряжения, тряхнул головой и проговорил:
– Все равно, что она мне скажет. Пусть даже будет так, что она попросит никогда-никогда не беспокоить ее. Я просто не смогу исполнить этой просьбы. Я буду всегда рядом с ней и не может быть такого, чтобы положения не изменилось. Да...
Вдруг внезапная мысль пришла в его голову.
«А ведь это совершенный метод, – подумал он, – жаль, что у нас – людей – никогда не хватает терпения. Это и вправду совершенный метод – думать о том, что рано или поздно мы всегда будем вместе»...
Потом закрыл глаза и ни о чем не думал, пока солнце не показалось из-за верхушек высоких домов.
– Мне бы только посмотреть на нее, – произнес Васик, после того, как долго молчал, – посмотрю, мне даже говорить ничего не обязательно, просто посмотрю... А потом, когда все изменится... Конечно, все еще может измениться, на этой земле нет ничего постоянного...
Продолжая бормотать под нос себе что-то он, повернулся и пошел, ссутулившийсь, к проезжей части. Теперь он точно знал маршрут и цель своего похода. А о смысле он теперь не задумывался.
«Позвонить, – вдруг возникла в его воспаленной голове мысль, – нужно позвонить Даше... Или Ольге. Нужно поговорить с кем-нибудь, а то я окончательно свихнусь. Нужно немного прийти в себя, перед встречей с Ниной. Время у меня еще есть, а вот телефон»...
Васик бездумно пошарил по карманам и, вспомнив, что телефон потерял по пьянке, направился к первому попавшемуся ночному кабаку.
Васик переступил порог заведения, шагнув в окутанный табачным дымом полумрак, пронизанный синими лучами электрического света, в которых, словно слепые китайские драконы, нетвердой походкой блуждали пьяные люди.
Васик вспомнил, как он и сам превращался в дракона, сидя за стойкой бара – много-много раз.
А потом вдруг он увидел Нину. Она сидела за стойкой бара, задумавшись о чем-то... Она была одета в ту же самую одежду, в которой Васик видел ее в прошлый раз.
Васик медленно пошел туда.
Нина, не шевелясь, сидела на том же самом месте, точно так же склонив голову, как будто силясь что-то рассмотреть в наполненной окурками пепельнице.
Не в силах справится со своими губами, настойчиво расползающимися в глупую улыбку, Васик подошел к Нине и присел на высокий стул рядом с ней.
– Здравствуй, – сказал Васик.
Он хотел сказать ей, так и не поднявшей на него лица, еще... но его прервал подошедший бармен:
– Что будем заказывать?
Отстранив в колеблющееся, мерцающее зеркалами и этикетками многочисленных бутылок непонятное пространство – склонившегося бармена – движением руки, Васик снова повернулся к Нине.
Ее не было – высокий стул был пустой и пепельница стояла чистая, только что вымытая. Снова вынырнув, бармен пододвинул эту пепельницы к Васику.
Едва не упав с пошатнувшегося стула, Васик резко повернулся лицом к залу. Между синих блуждающих драконов никого не было.
Васик снова обернулся к озадаченно хлопающему глазами бармену.
– А где?.. – спросил он.
– Водка, текила, пиво, коньяк, ликеры, коктейли...
– Да нет, вы тут...
– Поесть желаете?
– Девушку не видели? – выговорил наконец Васик. – Только что сидела рядом со мной.
Бармен посмотрел на пустой стул рядом с Васиком, потом оглянулся на совершенно безлюдный зал.
– Здесь никого нет, – ровным голосом проговорил бармен, – посетители разошлись. Уже поздно. То есть – рано. А если хотите познакомиться с кем-нибудь, то приходите к нам... часикам к одиннадцати вечера...
Васик оглянулся – зал был пуст. Еще не рассявшиеся облачка табачного дыма блуждали между колонн.
«Что такое со мной? – с ужасом подумал он. – Я схожу с ума?»
Сжав виски, чтобы вытеснить рвущееся внутрь головы бе– зумие, Васик проговорил:
– Она была здесь... Только что. Я ее видел и с ней разговаривал. – его голос получился зыбким и далеким, Васик даже сам не узнал собственного голоса.
Бармен вздохнул. Он, наверное, уже привык иметь дело с пьяными или обдолбанными клиентами, так что ничему не удивлялся.
– Шел бы ты домой парень, – просто сказал он и зевнул. – Уже утро совсем.
Васик кивнул бармену.
– Мне бы позвонить, – сказал он.
Бармен пододвинул к нему телефон, а сам, закурив сигарету, деликатно отошел куда-то в угол стойки. Принялся протирать и без того сверкающие стаканы.
