Дия Гарина - Битте-дритте, фрау-мадам
Сказать, что Алексей Панфилов шел следом за Иловским, значит погрешить против истины. Он даже не брел. Скорее кое-как передвигался. Нет, его ботинки не шаркали по длинноворсному темно-синему ковру, но неестественно прямая спина и замедленные движения заставили меня пристально вглядеться в лицо моего нанимателя. Как раз в этот момент Иловский остановился и повернулся к нетерпеливо гудевшей журналистской братии. Панфилов в точности повторил движение своего недруга, и у меня появилась возможность взглянуть ему прямо в глаза. Этого оказалось достаточно для того, что бы все встало на свои места. Вместо иронично прищуренных карих глаз бизнесмена на меня уставились две черные дыры, в которых не осталось даже проблеска рассудка. Точно такими же глазами он смотрел во время нашей первой встречи в придорожном кафе, когда околдованный моим голосом выкладывал на стол тысячные купюры. Мама дорогая, да ведь это же обычный гипноз! То есть не обычный, а очень глубокий — похоже, шестой стадии.
Так вот почему Иловский сказал, что несговорчивый землевладелец сам принесет ему свой участок на блюдечке с голубой каемочкой! Не знаю, кто подсказал игорному воротиле эту идею. Может быть, виной всему ухабовское сарафанное радио. Достаточно было двух-трех дней, и о весть том, что заезжая цыганка «развела на бабки» известного в городе бизнесмена, наверняка стала здесь притчей во языцех. Мог Иловский узнать об этом? Мог. А еще он мог за это время подыскать хорошего гипнотизера и, воспользовавшись идеальной гипнабельностью Панфилова, заставить бизнесмена выполнять любое свое желание. Алексей ведь сейчас не соображает ничего. Все бумаги подпишет. Даже собственный смертный приговор!
То ли кондиционеры заработали с удвоенной силой, то ли сквозняком потянуло сразу из всех щелей, только по моей мокрой спине побежали леденящие кожу мурашки. Потому что Панфилов сейчас действительно подпишет смертный приговор. Только не себе, а Пашке. Долго ли будет оставаться в неведении таинственный немец, если одетая во все желтое тележурналистка жизнерадостно объявляет о том, что она ведет прямой репортаж с пресс-конференции господина Иловского?
Прекратить. Нужно немедленно это прекратить. Меня ведь из телохранителей никто не увольнял, а значит главная моя задача — обеспечить своему подопечному хотя бы относительную безопасность. Если уж не сумела обеспечить абсолютную. Уповать на чужое спасительное вмешательство для меня непозволительная роскошь. Я должна все сделать сама. Знать бы только, что именно я должна сделать?
Мои лихорадочные размышления были прерваны торжественным заявлением Иловского:
— Дамы и господа, сейчас на ваших глазах состоится подписание документа, важность которого трудно переоценить. И для района, и для всей области…
Он начал красочно расписывать неземные блага, которые обрушатся на Ухабов, после открытия развлекательного комплекса, а я все никак не могла решиться. Слишком много народа и слишком мало времени. Но другого выхода я не вижу. Зато вижу стоящую под окном «десятку» Панфилова и благодарю судьбу за неожиданный подарок.
Я быстро спустилась вниз к маявшемуся в одиночестве охраннику. Он стоял спиной и даже не успел развернуться, отключившись после моего точного удара. Отлично. Все идет как по маслу: когда он очнется, то даже не сможет объяснить, какая сволочь отправила его в долгий нокаут. Спасибо тебе, Павел Челноков за науку, раньше такого удара в моем арсенале не было. А еще спасибо за идею: чтобы вытащить свою сестру из неприятностей — ты ее всего-навсего похитил на глазах доброй сотни человек. Теперь мне предстоит проделать то же самое. И чтобы окончательно спутать карты всем заинтересованным сторонам, я поспешно затаскиваю неподвижное тело в туалетную кабинку и приступаю к раздеванию. Точнее к переодеванию. Черный комбинезон охранника садится как влитой поверх джинсов и футболки, обнаруженная в кармане маска оставляет на всеобщее обозрение только два моих лихорадочно горящих глаза, а тяжелая кобура прибавляет уверенности. Интересно, что у него там. Ого! Самый настоящий «Макаров». Не газовик, какой-нибудь. И пули вряд ли пластиковые. Интересно, а разрешение на него есть? Вру. Сейчас мне интересно совсем другое: сумею ли я протащить Панфилова сквозь толпу растерявшихся журналистов и спешно вызванных секьюрити Иловского. В любом случае эта огнестрельная игрушка мне не повредит.
И она не повредила. Пока я протискивалась к загипнотизированному Алексею, уже склонившемуся над стопкой бумаг, почти никто не обращал на меня внимания. Ну, разве что те, кого я грубо расталкивала, соревнуясь в скорости с опускающейся на первый документ шариковой ручкой, намертво зажатой в пальцах Панфилова. Он так и не выпустил ее, когда я, ухватив рукав модного светло-серого пиджака, что есть силы, потащила бизнесмена к выходу.
Немая сцена закончилась гораздо быстрее, чем я ожидала. Гневные и испуганные крики слились в нарастающий гул, и пришлось срочно палить в лепной гипсовый потолок, дабы остудить несколько горячих голов, пытающихся мне помешать. Громкий хлопок выстрела заставил всех замереть, и я, увлекая за собой безучастного Панфилова, оказалась уже возле самых дверей.
Мне везло. Мне необыкновенно везло. Не желая подрывать свой имидж цивилизованного бизнесмена, Иловский услал куда-то своих головорезов-телохранителей. Такой поворот капризной судьбы не мог ему даже в голову прийти. Конечно, очень скоро Петр Петрович опомнится, и охота на дерзкого похитителя пойдет по всем правилам, но пока путь к свободе мне преграждала лишь стеклянная входная дверь. Со всего маху шлепнув по дымчатому стеклу ладонью, я распахнула дверь и вывалилась на невысокое крыльцо. Где и столкнулась лицом к лицу с почему-то опоздавшей на конференцию журналисткой Оксаной. Она проводила меня и Панфилова полубезумным взглядом, а потом начала рвать из чехла оснащенный цифровой камерой мобильник. Но мне уже было не до нее.
Прислонив Алексея Панфилова к черной «десятке», я захлопала его по карманам в поисках бумажника. По моим наблюдениям именно там и лежали до зарезу необходимые сейчас ключи. Они нашлись как раз вовремя. Едва я втиснулась за руль, пристегнув предварительно своего нанимателя к соседнему креслу, как из-за угла казино вылетели два тонированных джипа. Руки и ноги все сделали сами. Мне еще ни разу не доводилось заводиться с такой скоростью. Однако передний «Террано» успел все-таки поддать мне под зад. То есть не мне, а «Ладе». Но это только придало нам дополнительное ускорение.
Вот когда я поняла, что такое «гонки на выживание». Мы кружили по улочкам Ухабова, и я успевала только поочередно жать то на газ, то на тормоз. Как удалось мне, не зная города, не попасть в какой-нибудь тупик, так и осталось тайной. Но это меня крайне радовало. Как и то, что по нашей «девятке» так и не открыли огонь. Наверное, потому что они все время висели у нас на хвосте и надеялись вот-вот догнать. И догнали бы. Если бы в один прекрасный момент я не проломила шлагбаум и не пронеслась перед носом свистящего изо всех сил поезда.
Резко затормозив, я выскочила из машины и, плюхнушись в пыль, расстреляла всю обойму по скатам джипов. Да-да, целясь в просветы между проносящихся передо мной колес поезда. Две пули очень живописно высекли из них рыжие снопы искр. Зато оставшиеся все-таки разнесли две покрышки на машинах преследователей. Есть! Искоса поглядывая в зеркало заднего вида, отражавшее быстро удаляющиеся перекошенные физиономии телохранителей, я свернула в ближайший проулок, потом еще в один, и еще… Неужели до сих пор не объявили план «Перехват»?
Я бросила машину в полуразвалившемся гараже заброшенной промзоны. Что в Ухабове когда-то функционировал маленький кирпичный заводик, мне поведал в случайном разговоре Виктор Зацепин, и теперь его живописные развалины оказались передо мною наяву. Пусть черную «десятку» ищут на выездах из города. Никому не придет в голову, что я спрятала ее в пятистах метрах от переезда, на котором неподвижными памятниками японскому автомобилестроению застыли тонированные джипы.
Панфилов покорно вышел из машины и встал рядом со мной, глядя в пространство остановившимся взглядом. Пока он стоял, слегка покачиваясь из стороны в сторону, я стянула мокрый (хоть выжимай) комбинезон, осточертевшую черную маску и, посетовав на то, что расческа не влезла в «кенгуру», пригладила рукой растрепавшиеся волосы. Пусть все ищут черную «Ладу» с двумя мужчинами, но никто не обратит внимания на скромную супружескую пару, голосующую на трассе. А если жена ведет под руку мужа, еле стоящего на ногах от избытка принятого на грудь спиртного, то, что за беда? Мужику еще повезло. Бывает, что таких пьянчуг жены в канавах придорожных оставляют.
Бутылка коньяка обнаружилась в бардачке «десятки», как нельзя кстати. Повинуясь моей настойчивости Алексей несколько раз глотнул из горлышка и закашлялся. Вот теперь все будет достоверно. Оставалось только стянуть с моего нанимателя щегольской серый пиджак, по которому его могут опознать издали. Все вещи я затолкала в щель между стенами, а пистолет сбросила в вентиляционное отверстие, предварительно стерев свои отпечатки.
