Дия Гарина - Битте-дритте, фрау-мадам
— Э-э… Там… — промямлил он, старательно отводя взгляд. — Там… Короче, вам это интересно будет…
— Что нам будет интересно? — в голосе Штольца появились нотки любопытства.
— Ну, это… Там по телевизору показывают Панфилова этого. Ну, чей пацан. Он, кажись, землю свою продает. Или отдает. Я чё-то так и не понял…
Если бы возраст позволял господину Зольдену вскочить и бросится в соседнюю комнату к монотонно бормочущему телевизору, он бы наверняка это сделал. Но годы брали свое, и старый немец подошел к мигающему экрану неспешным равнодушным шагом. В отличие от стремительного Штольца, который к этому моменту уже успел оседлать скрипучий стул и довести громкость в динамиках до максимума.
Десять минут в комнате царила напряженное молчание, нарушаемое редкими сухими смешками господина Зольдена. Штольц же только поскрипывал стулом, раскачиваясь на нем словно на лошадке-качалке.
— Приведите мальчишку, Дмитрий Николаевич, — после очередного смешка приказал Зольден. — И позвоните его глупому отцу. Пусть он послушает, крики своего сына, расстающегося с некоторыми частями тела. Может быть, одумается.
— Думаете, уже пора? — вопросительно поднял бровь «перевочик», все еще покачиваясь на стуле.
— Самое время, — подтвердил старик, прикрывая веками лихорадочный блеск зрачков.
Пока Штольц лениво поднимался, дверь с грохотом распахнулась, и в проеме показался Серый, тащивший упирающегося Пашку.
— Иди-иди, щенок, — бандит щерился хищным оскалом, волоча мальчишку, будто мешок с картошкой. — Сейчас своему папочке песенку споешь. Какой номер у его мобилы? Говори!
Он с маху залепил Пашке пощечину и собирался продолжить, но был остановлен тихим:
— Замри, извращенец.
Штольц в два шага пересек комнату. Поднял с пола испуганного мальчишку и усадил на стул.
— Сиди не дергайся, — буркнул он. — И ничего не бойся.
— Ему как раз и следует бояться, — заметил Зольден на родном языке. — Или вы думаете, что я шутки собираюсь шутить?
— Я думаю, что нужно сначала во всем разобраться. Расчленить его мы всегда успеем. Для начала позвоним, — тоже по-немецки ответил Штольц.
Пока он набирал номер, в комнате неожиданно сделалось очень тесно. Пятеро накачанных парней, выстроившись вдоль стен, с интересом наблюдали за развитием событий.
— Вы, что, не доверяете мне? — Штольц недоуменно улыбнулся и быстро окинул комнату оценивающим взглядом. — Считаете, что я могу пойти на попятный? Или что я в случае чего не справлюсь с этими сосунками? Я же их сам вербовал и знаю, чего они стоят. Даже если они вооружены, а я нет. Это все ваша скрытность и срочность. Если бы я в самом начале обладал полной информацией, то подобрал бы более квалифицированные кадры.
— Меня вполне устраивают эти, — улыбнулся Зольден в ответ. — Особенно тем, что никакие общие интересы их с вами не связывают. Их благосостояние зависит исключительно от меня, а значит…
— А значит, вы все-таки мне не доверяете, — заключил Штольц.
— Ничего личного. Всему виной ваше прошлое. Таким не принято доверять. Так что звоните, пока не поздно.
— Поздно, — пробормотал Штольц, вглядываясь в экран.
— Пожалуй, — подтвердил Зольден. — Придется переходить к запасному варианту.
— О котором я тоже ничего не знаю, — поморщился «переводчик».
— Вот именно. Но скоро узнаете все в подробностях. А еще узнаете, что мальчишка для него не нужен, — промурлыкал старик. — Так что мои маленькие слабости теперь делу не помешают. И все-таки позвоните. Пусть его отец послушает…
Штольц согласно кивнул, нажимая кнопки мобильного, и как бы невзначай наклонился к Пашке.
— Когда я выкину тебя в окно — беги. И ори как резаный, — прошептал он так, что расслышать его могли только мальчишеские уши. А потом, взглянув на экран, изумился:
— Ого! Посмотрите-ка. Похоже, мы теперь можем не торопиться.
— Да, пожалуй, — с сожалением в голосе согласился Зольден. — Такого поворота я не ожидал. Интересно, что бы это значило.
— Мне тоже интересно, — пробормотал переводчик. И, подхватив Пашку Панфилова на руки, объявил:
— Пусть пока посидит. Авось пригодится еще.
— Действительно, — согласился немец. — Ваш русский авось почти непобедим. Подождем. Но только недолго…
Я сидела на скамье и тщетно пыталась успокоиться. Хотелось вскочить, бежать куда-то, что-то делать… Ожидание становилось невыносимым. Еще немного и я начну бегать по узким аллеям сквера и бормотать под нос неразборчивые проклятия. Откуда такая паника? Что шепчет мне внутренний голос, заставляя сердце сжиматься в предчувствии непоправимого?
— Вы тоже на пресс-конференцию?
От неожиданности я подпрыгнула над скамейкой почти на полметра. Но оказалось, что ко мне подсел вовсе не обретший плоть внутренний голос, а всего лишь журналистка Оксана. Улыбнувшись мне, как старой знакомой, она закинула ногу за ногу, почти полностью выставив напоказ загорелые бедра.
— На какую такую пресс-конференцию? — автоматически спросила я, все еще пребывая в растрепанных чувствах.
— На пресс-конференцию Иловского. В его самом большом казино, в «Золотом теленке». Там и ваш Панфилов будет. По слухам он собирается сделать какое-то заявление. Мне повезло, что я еще в область не вернулась. Это ведь как раз моя тема — я ее с первого дня освещаю. Две статьи уже вышло. И про то, как мэр Ухабова Иловскому свинью подложил своим запретом. И про то, как Панфилов Иловского подальше послал. А теперь, значит, напишу, как Иловский все-таки своего добился.
— То есть?
— А разве вы не знаете? Панфилов сегодня принародно документы подпишет на безвозмездную передачу земли под строительство развлекательно-игрового комплекса. Не зря же Дмитровские мужики лагерь громить приходили. Я не первый раз замужем, и два факта между собой связать могу. Так что статья у меня получится шикарная. А вот если еще и ваше интервью добавить… У-м-м-м, пальчики оближешь. «Женское лицо телохранителя». Звучит?
— Да, — отрешенно кивнула я.
— Что «да»? Постойте, куда вы? Как насчет интервью?
Но я уже ничего не слышала. Ноги сами несли меня прочь от журналистки, что-то кричавшей мне вслед. Ноги несли, а мысли скакали обезумевшими белками-летягами. Этого не может быть. Алексей Панфилов никогда ничего не подпишет, пока Пашке угрожает хоть какая-нибудь опасность. Или он все-таки сумел вернуть сына? То есть не сына, а… Нет, все равно сына. Он же любит его как родного. То есть родного и любит. Он же ни о чем не догадывается, это ясно даже мне. Но тогда почему он подвергает его такой опасности?! Или эта Оксана, что-нибудь напутала?
— Как пройти в «Золотой теленок»?! — набросилась я на проходившего мимо старичка с авоськой, чем едва не довела его до инфаркта.
Получив очень точные инструкции, я испуганным зайцем запетляла по кривым ухабовским улочкам и к своему удивлению очутилась в нужном месте в нужное время. Два мраморных льва бдительно следили за кучкой журналистов (точнее журналисток), вливающихся в гостеприимно распахнутые двери казино. А не менее бдительный охранник на входе чуть ли не носом тыкался в послушно предъявляемые журналистские удостоверения. Тут настала очередь возблагодарить всевышнего за то, что на дне моей сумочки завалялось удостоверение, выданное Нике Евсеевой — внештатному корреспонденту ХХХской газетой «Веритас». Вру. Сумочку я как раз оставила в чулане, а для свободы действий прицепила на пояс Пашкино «кенгуру». Туда аккурат вместился кошелек, мобильник и пачка моих документов.
Размахивая бордовой корочкой перед носом охранника, я протиснулась в просторный холл «Золотого теленка» и влекомая живым потоком направилась туда, где и должна была состояться пресс-конференция. То есть в игровой зал.
Без столов, крытых зеленым сукном, или на худой конец «одноруких бандитов» просторное помещение выглядело осиротевшим. Тонированные стекла приглушали напор полуденного светила, и казалось, будто давным-давно наступили сумерки. Такие же сумерки царили в моей душе.
«Я не позволю Панфилову подписать документы. — Выкристаллизовалась из обрывков единственная четкая мысль. — Пальцы ему на руках переломаю, а подписать не дам. Мама дорогая, неужели он и вправду собирается отдать свою землю? Чем же ему пригрозил Иловский, если он решился на это?»
Я могла еще очень долго изводить себя бесплодными вопросами, но тут в дальнем конце зала зажглись прожектора, и в яркие круги света вошли главные действующие лица.
Впереди шествовал сам Петр Петрович Иловский. Лицо его излучало абсолютное спокойствие и уверенность не только в завтрашнем, но и во всех последующих днях вплоть до Судного. Некие прихлебательные личности, окружавшие игрового магната, были напротив сверх меры суетливы и все норовили забежать вперед. А за ними…
