Эдуард Хруцкий - Тревожный август
— Об этом после. Документы.
— Пожалуйста, — лениво произнес старший лейтенант и сунул руку в карман галифе.
И тут Игорь понял, что у него там второй пистолет.
Старший лейтенант резко рванул руку, и Игорь, падая, выстрелил. Два выстрела слились в один. Им ответила длинная автоматная очередь, и взревел мотор мотоцикла.
Старший лейтенант лежал, отброшенный к стене тяжелой пулей парабеллума, глядя перед собой остановившимися глазами, из угла рта на гимнастерку сбегала тоненькая струйка крови. Все это промелькнуло перед глазами Игоря стремительно, как кинокадр.
«Готов», — понял он и бросился к воротам.
Степан, положив ствол нагана на изгиб локтя, целился в мчавшегося по улице мотоциклиста. Муравьев вскинул пистолет, тоже ловя на мушку широкую согнувшуюся спину...
Наперерез машине выскочил Ефимов и два бойца-ястребка с винтовками. Мотоциклист рванул машину к обочине, стараясь выскочить на поле. Глухо ударил винтовочный выстрел. Над мотоциклом взметнулся клуб голубого огня. Водитель, выброшенный взрывом из седла, нелепо расставив руки, объятый пламенем, пролетел несколько метров и упал в траву.
Когда Игорь и Полесов подбежали к месту взрыва, Ефимов уже сбил пламя с одежды мотоциклиста. Муравьев увидел сгоревшие волосы, черное, обуглившееся лицо и отвернулся.
— Живой, — поднял голову Ефимов, — дышит. Боец по шине стрелял, а попал в бак с бензином.
У околицы в клубах пыли появилась «эмка». Это ехал Данилов.
Данилов
— Так, — сказал он, оглядевшись, — атака слонов под Фермопилами. Живой? — Он кивнул на мотоциклиста.
— Пока.
— Срочно в машину. Полесов с ним. В город в больницу. Потом обратно. Срочно. Видинеева жива?
— Все в порядке, — ответил Игорь, — там, во дворе, еще один лежит.
— Научились стрелять, — выругался Данилов, — мне не трупы нужны, а свидетели.
— Так ситуация...
— Догадываюсь. Машинку новую не терпелось опробовать...
— Иван Александрович...
— Я сорок два года Иван Александрович, а толку-то. Веди.
Они подошли к видинеевскому дому. У забора, прижав к себе Витьку, стояла старушка. Она с ужасом поглядела на Данилова.
Данилов вошел во двор, долго рассматривал убитого, словно пытаясь вспомнить, где видел это лицо. Нет, он просто был похож на всех покойников. А их много видел Иван Александрович на своем веку. Смерть делает всех людей похожими. Лицо покрывает синевой, обостряет черты.
— Обыскать, — повернулся он к Белову, — внимательно только, а потом в машину и в город. Где хозяйка?
— Вон она, — кивнул Муравьев в сторону старушки.
— Так, — Данилов подошел к Видинеевой. — Вас как зовут? Ага. А меня Иван Александрович. Этот человек, — он показал на убитого, — хотел вас застрелить.
— Меня-то за что?
— А вот из-за этой корзинки.
— Не знаю, ничего не видела, — Видинеева закрестилась.
— Да вы погодите, Анна Федоровна, погодите. Если вы не скажете, кого видели в лесу в день убийства Ерохина, я не могу ручаться ни за вашу жизнь, ни за жизнь ваших близких.
— Ишь ты как. Ты милиция. Ты власть Советская... Ты меня и защищай. А то немец измывался, а теперь свои...
— Да вы погодите, вы только скажите, о чем он с вами говорил? — устало, словно нехотя спросил Данилов.
— А о чем мне с кровопийцами говорить? С жиганьим отродьем, — старуха плюнула. — Он мимо прошел, а я в кусты схоронилась.
— Правильно, вы его не узнали.
— Я! Да я его рожу гадкую всю жизнь помнить буду. Он у немцев в городе бургомистром был.
— Ну вот видите, мы и договорились. Сейчас ваши показания запишут, и все. Игорь! — позвал Данилов.
— Иван Александрович, вот поглядите, — Белов протянул Данилову командирскую книжку убитого.
Данилов взял ее, раскрыл.
Фамилия: Ивановский.
Имя: Сергей.
Отчество: Дмитриевич.
Воинское звание: старший лейтенант.
Так как же это произошло? Все, начиная с их приезда, кончая перестрелкой в Дарьине? Уж слишком быстро. Просто неестественно быстро. Создавалось впечатление, что кто-то специально следил за ними. Данилову даже не по себе стало. Казалось, что этот «кто-то» сейчас из темноты улицы смотрит в открытое окно. Нет, исключено. Но факт остается фактом. О поездке Ерохина в город узнали и о старухе Видинеевой тоже. Информация была получена быстро. Двое преступников угнали военный мотоцикл, который раззява-связист оставил на улице. Неужели это Кравцов? Но для того чтобы руководить группой, он должен скрываться в городе. А это же нелогично. Не может человек, хорошо известный в районе, скрываться там, где его каждый знает. Нет, не может. Но ведь именно его видели на месте убийства. Погоди, погоди, давай-ка вспомним показания Видинеевой.
«Я услышала выстрел, очень испугалась и легла на землю, и тут мимо меня пробежал человек, в котором я узнала бывшего работника райисполкома, а потом немецкого бургомистра».
На вопрос Муравьева, сколько времени прошло между встречей и выстрелом, Видинеева ответила, что минуты две. Не получается, от места засады до опушки быстрым шагом минут пятнадцать. Значит, не Кравцов стрелял в Ерохина. Он был на месте убийства, но стрелял другой.
У убитого «старшего лейтенанта» обнаружили пистолет ТТ Ивановского и его документы. Кроме того, в кармане у него находился пистолет «манлихер». Видимо, в Ерохина стрелял не он. Значит, есть еще третий. Он скрывается в городе, он и убил Ерохина, и он, безусловно, руководит бандой. Теперь необходимо найти Кравцова. Непонятная с ним история приключилась. Посмотрим, главное теперь — Кравцов. Врач сказал, что «мотоциклист» в очень тяжелом положении, но обещал сделать все, что в его силах. А когда раненый сможет давать показания и будет ли давать их вообще? Нет, надо искать Кравцова. Кстати, его жена живет в городе. Где же ее адрес? Ах, вот он: Первомайская, двадцать шесть. Ребята спят, взять, что ли, кого-нибудь с собой? Не стоит будить, возьму Быкова.
В сенях послышались шаги. Данилов зажег фонарь.
— Кто там?
— Я, товарищ начальник, — вошел Быков, жмурясь в ослепительном луче света. — Вам из Москвы телеграмма.
«НАЧАЛЬНИКУ ОПЕРАТИВНОЙ
ГРУППЫ МУРа. СРОЧНО. ДАНИЛОВУ
С П Е Ц С О О Б Щ Е Н И Е
4 августа сего года работниками отделения Муштакова в районе Тишинского рынка был обнаружен Шустер Владимир Григорьевич, он же Володя Гомельский. Из-за ошибки оперуполномоченного Петрова разыскиваемый ушел из-под наблюдения. По нашим данным, Шустер В. Г. часто появляется на рынке и в прилегающих ему переулках, занимаясь спекуляцией драгоценностями. Предлагаю вести разработку Шустера параллельно с оперативными мероприятиями в райцентре, для сего откомандировать в Москву одного из работников вашей группы.
Начальник МУРа».
Данилов и Кравцова
— Вы врываетесь ко мне ночью, и меня никто не может защитить. Я осталась за чертой. Всю жизнь я учила детей гражданственности, объясняла им Советскую Конституцию, а теперь я за чертой. Законы общества не распространяются на меня.
— Я пришел к вам ночью, нарушив правовые нормы. Я вообще не должен был приходить.
— Так зачем же вы пришли?
— Для того, чтобы не вызывать вас в райотдел. Для того, чтобы никто не знал о нашем разговоре.
— Что вам надо?
— Где ваш муж?
— Не знаю.
— Вы лжете. Обманывая меня, вы сами ставите себя за черту.
— Я не знаю.
— Вы учите Конституции, но нарушаете ее основное положение, скрываете врага общества.
— Он не враг.
— Кравцов служил у немцев бургомистром. Не так ли?
— Он выполнял задание райкома...
— Я это уже слышал, но почему же об этом никто не знает?!
— Он спас город от взрыва, он...
— Это эмоции, а мне нужны факты.
— Он ранен кулаками, воевал с белофиннами.
— Прошлое.
— Вы не имеете права так говорить со мной.
— Имею. Мне его дала все та же Конституция.
— Он выполнял задание...
— Послушайте меня. Вашего мужа перед войной исключили из партии.
— Он мне сказал, что его восстановил подпольный райком.
— Факты.
— У нас во время оккупации был Васильев.
— Секретарь райкома?
— Да.
— Это он сказал?
— Да.
— Факты, где факты?
— Отряд ушел, я не знаю, почему они не сообщили о муже.
— Кто знал о его связи с отрядом?
— Начальник НКВД и Васильев.
— Ваш муж подозревается в убийстве Ерохина.
— Этого не может быть!
— Все может быть, особенно сейчас. Почему он прячется?
— Он боится, вы же сами знаете, чего боятся люди.
— Я знаю. Но я знаю и другое, честному человеку нечего прятаться: правда всегда найдет дорогу. И помните, что если он большевик, вернее, опять стал им, то ему незачем прятаться. Я ухожу и прошу передать ему, что если он большевик, то он сам найдет меня. Найдет и расскажет об убийстве Ерохина.
