Андрей Троицкий - Любовь, похожая на смерть
– Солод дал пять дней, чтобы Алла унесла ноги из России, – сказал Полозов. – Завтра последний пятый день. Твои соображения на этот счет?
– Мои соображения изложу позже, – сказал Радченко. – Сначала расскажу нашу историю с начала. Так, как я ее вижу. Все закрутилось около пяти месяцев назад…
Он открыл записную книжку, перевернул пару листков. В начале апреля Солод неожиданно узнал, что жена завела знакомство с каким-то малоизвестным певцом по имени Максим Карлов. Она бывала на его выступлениях, дважды их видели в ресторане. И все это тайком от мужа, по-воровски. Как далеко зашли отношения жены и этого самодеятельного таланта, законный супруг мог только догадываться.
Поэтому Солод решил напрямик поговорить с Аллой. Этот разговор стал настоящим шоком, оскорблением его мужского достоинства. Алла наговорила такие неприятные вещи, о которых стоило бы промолчать. Солод не мог поверить своим ушам: от него, крутого мужика, хозяина жизни, супруга решила уйти к какому-то неудачнику, у которого нет ничего, кроме дырявых карманов. Он бренчит на гитаре и тянет себе под нос какие-то песенки, жалостливые и глупые. Наверняка свой репертуар он позаимствовал у нищих, что шатаются по вагонам поездов, выпрашивая мелочь на пропитание и водку. Короче, его соперник – полное ничтожество.
Алла заявила, что уже давно не любит Солода и, если оставаться честной до конца, никогда его не любила. Был порыв, увлечение… Но не любовь. Солод ожесточенно и упорно добивался ее руки и сердца. Кроме того, на браке с ним настаивал ее отец Олег Иванович. Старику казалось, что Солод расширит его бизнес в России, сделает дочь богатой и счастливой. Она послушалась отца, в то время его авторитет был непререкаем. Но людям свойственно ошибаться.
Прожив в браке четыре года, Алла узнала деспотичную, жестокую натуру Солода, чуждую доброты и даже мелких сантиментов. Она уже давно поняла, что этот брак – главная ошибка ее жизни, и эту ошибку нужно как-то исправить. Алла встретила Карлова в тот момент, когда нуждалась в участии любящего, все понимающего человека, в его поддержке. Пусть Солод знает всю правду: первый раз они увиделись на квартирном концерте. Карлов играл и пел песни своего сочинения и чужие. В тот вечер он был в ударе. Они не просто познакомились. Они отправились на съемную квартиру, где жил Карлов после развода с первой женой. И там… Короче, все произошло в первый же вечер их знакомства.
Выслушав это, Солод до боли сжал за спиной руки, чтобы не изувечить жену ударом кулака в лицо. Но не ударил – отступил назад, сел в кресло, пытаясь успокоиться.
Карлов казался Алле человеком с тонкой ранимой душой, настоящим поэтом, способным понять ее разочарования и печали. Это увлечение быстро переродилось в большое глубокое чувство. Она сказала, что наконец встретила человека, полюбившего ее всей душой, готового жизнь за нее отдать. До официального развода она не хочет видеть мужа. Пока поживет в своей московской квартире, а там будет видно.
Все случившееся показалось Солоду страшным сном; он мечтал проснуться в своей старой уютной жизни, в которой ничего не хотел менять. По крайней мере в ближайшие годы. Алла буквально на следующий день после того памятного разговора подала документы на развод. Вскоре супруг получил повестку в суд, но не явился на заседание, стал затягивать рассмотрение дела. Все российские фирмы, которыми некогда владел Олег Иванович Носков, уже стали собственностью Солода. Однако по решению суда значительную долю имущества придется передать Алле. Адвокаты, нанятые ее отцом, запросто оттяпают самые сладкие, самые лакомые куски. Конечно, судебные разбирательства можно затягивать долго, бесконечно долго. Но что он выиграет?
Солод перестал давать деньги жене. Ее новый избранник сидел на мели, отцовские подачки Алла принимать не хотела. Тогда она попросила отца организовать Максиму Карлову гастроли в Америке. А дальше все известно. Возлюбленный Аллы погиб при загадочных обстоятельствах в Центральном парке Нью-Йорка. Женщину, внешне похожую на жену Солода, нашли мертвой возле ветеринарной академии в Москве, а затем кремировали. Солод превратился в скорбящего вдовца, готового демонстрировать глубину своего горя всем желающим. Он не просто скорбит, он проявляет стойкость и твердость характера, не склоняет голову перед жестокими ударами судьбы. И тем заслуживает уважения в глазах окружающих. Словом, к своим талантам бизнесмена он еще и хороший артист.
– Твое предложение? – Полозов утонул в облаке дыма.
– Я пытаюсь доказать, что Алла жива, а не мертва, – ответил Радченко. – По закону это можно сделать, собрав письменные свидетельства трех друзей или родственников Носковой. Отец Аллы и ее приятели в Штатах не подходят – они не граждане России. Адвокаты Солода подадут кассацию с просьбой признать собранные у иностранных граждан документы недействительными. И своего добьются.
– Такие люди есть?
– Мы с Аллой составили список. В общей сложности набралось тридцать восемь человек, которых она знает долгое время. За четыре прошлых дня мы обошли двадцать девять человек. Все они отказались помочь. Все до единого. Люди Солода встретились с потенциальными свидетелями раньше нас. И, видимо, это были запоминающиеся, яркие встречи…
– Ну, и куда кинуться, с чего начать?
– Лучший вариант – Алла уезжает из страны, – сказал Радченко. – Если же решит остаться… Мы, конечно, сможем защитить ее какое-то время. Но рано или поздно Аллу убьют. Солод настроен серьезно. Его не остановит и то, что бывшая жена беременна.
– Да, отъезд Аллы – лучший выход, – кивнул Полозов.
– Но она не хочет уезжать, – сказал Радченко. – Ни при каких обстоятельствах. Она сказала, что будет драться до конца. С нашей помощью или без нее, но она будет драться. Глупо звучит, я понимаю. То есть глупо драться, когда нет почти никаких шансов…
– Не так уж глупо, – Полозов выпустил облако дыма. – Может, эта девчонка докажет нам, мужчинам, что на свете существует такое забытое понятие, как человеческое достоинство и честь.
Полозов редко пользовался высоким штилем в устной речи, наблюдать за ним со стороны было забавно.
* * *К вечеру пошел дождь, а у Леонида Солода, как часто бывало в такую погоду, разболелась голова. Он сидел в огромном парадном кабинете за массивным столом из красного дерева и, чтобы чем-то себя занять, перебирал никчемные бумажки. Он наложил резолюцию «согласен» на три документа, на трех бумажках написал «не согласен». Отодвинул папку в сторону. Открыл левую тумбу стола – в ней помещался небольшой холодильник с напитками. Налил в стакан водки на три пальца, плеснул сока и размешал коктейль золотой ручкой «Монблан». Вкус приятный. Положил в рот таблетку обезболивающего и опустошил стакан. Еще некоторое время он пытался работать, но на самом деле, хоть и не хотелось признаваться в этом, ждал телефонного звонка бывшей жены. Ультиматум истекает завтра в три часа дня. Значит, еще есть время набрать номер, сказать несколько слов, а потом… Что случится «потом», Солод не знал.
Он представлял себе Аллу с распухшими от слез щеками, с размазанной по лицу помадой и растрепанными волосами. Она ползала на коленях, подбиралась ближе к мужу, чтобы крепко обхватить его ноги и больше не отпускать. Картина показалась такой явственной, сладостной, что Солод позволил себе что-то похожее на улыбку. Интересно: если жена вернется, сможет ли он ее простить? Ответа на этот вопрос он не знал. Но ответа и не требовалось, потому что Алла назад не вернется. Даже если будет с голоду подыхать в канаве, не попросит у бывшего мужа кусок хлеба. Такая натура. Упрямая и подлая.
Что ж, он проявил великодушие, дал ей то, чего заслуживает каждый поверженный противник, – шанс спасти свою шкуру. Солод поставил закорючку под еще одним письмом и принюхался. Показалось – из камина, устроенного в дальнем углу кабинета, тянет гарью. Солод поднялся, прошелся до камина и вернулся. Огонь никто не разводил, в пепельнице нет окурков. Но этот странный запах гари, смешанный с другим сладковатым отвратительным запахом, по-прежнему витает в воздухе. Он понюхал свои ладони и пальцы, уловив запах французского мыла и увлажняющего крема. Прижал нос к плечу: и рубаха ничем таким не пахнет.
Солод подумал, что история с запахами – это просто плохой анекдот. Относительно недавно на этой земле стоял лишь особняк тестя, больше похожий на дворец, окруженный лачугами. Этими лачугами были дачи, полученные от государства заслуженными работниками Академии наук России. Побывав в имении будущего тестя первый раз, Солод заметил в разговоре, что землицы вокруг дома маловато. Усадьбе нужен большой сад, тенистая аллея, живописный пруд с плакучими ивами на берегах. И еще хорошо бы добавить рощицу с беседкой в старинном русском стиле. Или еще что-нибудь этакое, для души.
