Игра против правил - Александр Сергеевич Рыжов
Ободренный началом Клочков дал лидерам передохнуть, и на площадку вышла третья пятерка, объективно самая слабая в «Авроре». От нее ничего сверхординарного не требовалось.
— Удержите счет, и на том спасибо, — напутствовал Петрович.
Не удержали. Ровно через пятьдесят секунд после пропущенного гола «тракторы» вернули равенство на табло. Ошибся самый молодой форвард звена Костя Киселев. Восемнадцать лет пацану, энергия прет, заигрался, потерял шайбу, ее подхватил уральский нападающий и кистевым броском прошил Белоногова. Женька был закрыт своими, рыпнулся не туда и оплошал.
Пришлось начинать заново. Повезло еще, что за три с половиной минуты до конца первого периода за толчок руками судья удалил самого активного уральца — Старцева. Клочков оценил обстановку, выпустил на реализацию большинства свою гвардию, и Шкут с подачи Масленникова снова вывел «Аврору» вперед.
С тем и ушли на перерыв. В раздевалке выслушали от Петровича отборную корсарскую ругань и обещание превратить всех в океанский планктон, если не научатся держать концентрацию на протяжении всего матча.
После такой взбучки разорвать бы противника на части, но получилось с точностью до наоборот. На второй период уральцы вышли куда более заряженными и с места в карьер принялись клепать голы. К тридцать шестой минуте счет был уже 2:4 в их пользу. Николай Петрович сидел насупленный как сыч. Не кричал, не махал руками, лишь губы трубочкой вытянул: насвистывал «Пятнадцать человек на сундук мертвеца».
Пилюлю подсластил не кто иной, как Анисимов. Под занавес периода взял игру на себя, обвел троих и вколотил шайбу прямо по центру ворот.
На перерыв катились под недовольный гул трибун. Перевес гостей был минимальным, но по такой игре мало кто из болельщиков надеялся на положительный исход.
Касаткин настраивался на девятибалльный шторм в исполнении тренера, но Петрович окатил воспитанников ушатом ледяного презрения. Пробыл в раздевалке ровно минуту, выцедил пару необязательных рекомендаций и вышел.
Предоставленные самим себе, они переглядывались и отводили глаза. Было совестно.
Заключительный период получился рваным. Сперва разыгравшийся Шкут, которого признали лучшим в матче, забросил четвертую шайбу. Две минуты спустя чаша весов опять качнулась в сторону гостей. Не лучшим образом играл сегодня Белоногов, пропускал «бабочки» с разных дистанций.
За пять минут до конца публика потянулась на выход. Мало кому хотелось присутствовать при очередном провале «Авроры». И в стремительно пустеющем, притихшем зале Касаткин внезапно услышал знакомый голос:
— Ле-ша! Ле-ша!
Анка! Сидит в центральном секторе и машет самодельным вымпелом. А рядом с ней и Хряк, и талантливый Шура Давыденко, и даже Мигель! Пока ледовая арена была заполнена, их крики тонули в общем гуле, а теперь стали слышны.
Не ожидавший такой поддержки, Алексей в первое мгновение растерялся. Но игра шла своим чередом, шайба металась по площадке, ударилась в его конек, отскочила к борту.
— Не стой столбом! — долетел сбоку вопль Шкута.
И правда, что же он торчит как пень? Подпольные музыканты — люди небогатые, и раз потратились на билеты, значит, посчитали, что их присутствие придаст ему сил. Если бы он заметил их в зале с самого начала, то и весь матч пошел бы по-другому. Но время еще есть, можно все исправить…
Касаткин ринулся к шайбе, на которую нацелился защитник уральцев. Круто развернувшись, отсек его, запорошил ледяной пылью, взвившейся из-под коньков. Доли секунды хватило, чтобы осмотреться. Масленников выкатился прямо к пятачку, позиция выгодная, но и вратарь уже изготовился к броску именно от него.
Касаткин отпасовал Шкуту. Тот находился чуть дальше и должен был бросать с острого угла. Но Шкуту сегодня везет, он на кураже, справится…
Расчет оказался точен. Челябинцы отвлеклись на Масленникова, а шайба скользнула мимо него, и Шкут, которого никто не держал, аккуратно отправил ее в сетку.
Какой-нибудь начинающий журналист, симпатизирующий «Авроре», написал бы, что зал взорвался овациями. На самом деле аплодисменты были довольно жидкими, поскольку половина публики уже покинула трибуны. Зато те, кто дождался этого гола, хлопали искренне и громко. А громче всех — аляповато одетые молодые люди в центре. Хряк еще и дуделку с собой притащил и теперь дул в нее столь же неистово, сколь и бестолково.
Матч завершился со счетом пять-пять. Итог не триумфальный, но приемлемый. На кратком разборе по горячим следам Николай Петрович уже не напоминал антарктический айсберг, потеплел, одних похвалил, других поругал. Больше всех досталось Касаткину, соавтору спасительного гола. Клочков отчитал его за то, что весь матч спал, а проснулся за пять минут до финальной сирены.
Алексей вину не отрицал, соглашался. А сам ждал, когда Петрович закончит и отпустит всех с миром. Не заслужили они сегодня выволочки, отыграли на четверку, устали. Выводы на будущее сделали, пора и отдыхать.
Он вышел на освещенную фонарями улицу и глотнул стылый воздух. Ветер дул с залива, мокрый и колючий, но сейчас и он был приятен.
У фонарного столба стояли Анка, Хряк, Мигель и Шура. Они не ушли после матча, мерзли, а Хряк прихлебывал что-то из бутылки, которую прятал за пазухой, выставляя наружу зеленое горлышко. При виде Касаткина он загорланил на весь район:
— А, чемпион! Ну что, скоро канадцев громить будешь?
Алексея шуточки Хряка давно не задевали. Пускай себе почешет языком, он у него как помело, это всем известно.
А вот как отнеслась к его сегодняшнему выступлению Анка, было гораздо интереснее. Насколько она хорошо разбирается в хоккее? Раньше они об этом не говорили, Касаткин и вообразить не мог, что когда-нибудь девушка придет за него болеть. Теперь же он перебирал в уме все свои ляпы в матче с «тракторами», и кровь жарко приливала к щекам.
Сейчас Анка скажет что-нибудь едкое, ввернет шпильку, подденет… и будет права.
Но она молвила без тени издевки:
— Ты молодец. И вы все играли хорошо. Мне понравилось.
Отлегло. Сразу видно, что она не хоккейный эксперт. Или нарочно говорит неправду, чтобы не задевать его самолюбие.
Неважно. В следующий раз он наизнанку вывернется, но покажет все, на что способен. И тогда ее похвала будет справедливой.
Они пошли вчетвером по проспекту Добролюбова в сторону, где высились купола Князь-Владимирского собора. Касаткин шел рядом с Анкой, и она как бы ненароком просунула руку ему под локоть. На Алексее была тонкая, не по погоде, куртка, тело прохватывал холод, но, ощутив прикосновение Анки, он окунулся в тепло — точно в ванну погрузился. Кожу изнутри покалывали тонкие иголочки,
