Мишка Миронова - Максим Константинович Сонин
– Вон, – повторил парень и махнул рукой. – Я знаю, что делать.
Движения у него были плавные, как будто он уже не раз имел дело с такими ситуациями. Парень опустился на пол рядом с Осой, поднес к ее приоткрытому рту выключенный телефон. По черной поверхности расплылось еле заметное пятно.
– Я вас очень прошу, – парень повернулся к Мишке, – постойте в коридоре.
Мишка отступила в коридор, но дверь придержала, чтобы продолжить наблюдение. Сзади раздались шаги. Из главного зала к ней спешила девушка в черном.
– Что произошло? – спросила она.
– Там человеку плохо, – сказала Мишка. Девушка оттолкнула ее и, хлопнув дверью, исчезла в комнате. Мишка хотела пойти следом, потом решила, что ссориться с работниками кафе смысла нет. Вместо этого она достала телефон и написала Сенатору: «Соне плохо, возможно, передоз. Мы в Стульях».
Сенатор прочитал сразу.
Он появился минут через двадцать и сразу направился к Мишке, которая вышла в зал и встала у двери.
– Где она? – Сенатор выглядел все так же внушительно, но лицо у него теперь было хмурое.
– В комнате. Там с ней работники, – сказала Мишка. За время ожидания из комнаты один раз появилась девушка, и через приоткрытую дверь Мишка видела, что Оса уже пришла в себя. Она полусидела, опершись о колено парня в форме.
– Спасибо. – Сенатор сжал Мишкино плечо. – Давайте посмотрим.
Он открыл дверь, придержал ее для Мишки, потом уверенно провел ее по коридору.
– Кто там? – спросил женский голос.
– Свои, – сказал Сенатор. Дверь тут же распахнулась, но девушка встала в проходе. Сенатор осторожно отодвинул ее в сторону, и стала видна Оса. Она сидела прямо, но ее глаза были закрыты.
– Что с ней? – спросила Мишка.
Парень, сидевший рядом с Осой, поднялся.
– Нормально, – сказал он. – Переутомилась.
– Все в порядке, – сказал Сенатор, подходя к Осе и нагибаясь, чтобы заглянуть ей в лицо. – Мишка, уходите.
– Я не могу уйти, пока не удостоверюсь, что жизни Софьи ничто не угрожает, – сказала Мишка.
– Мишка, – сказал Сенатор, – передоза у Сони не было, она просто отключилась, так бывает. Нужно проследить, чтобы она спокойно проснулась.
– Можешь проверить, она дышит, – сказал Себ.
Мишка подошла к Осе, встала на колени. Да, девушка дышала, а когда Мишка собралась встать, Оса вдруг открыла глаза и сказала:
– Колодца больше нет.
– Что? – переспросила Мишка.
– Она что-то сказала? – спросил Сенатор.
– Рим? – спросила Оса. – Кто здесь?
– Я здесь. – Сенатор сел на пол, взял Осу за руку.
– Я себя плохо чувствую, – сказала Оса.
– Я знаю, – сказал Сенатор. – Себ, принеси воды.
Парень вышел, девушка последовала за ним.
– Мишка, идите. Здесь все нормально, – сказал Сенатор, гладя Осу по голове.
Мишка попрощалась с ним и выскользнула в коридор. В кармане зажужжал телефон, но она достала его только после того, как, оплатив у стойки свой чек, вышла на улицу. Ей хотелось поскорее уйти от этого места.
«Все еще хочешь встретиться?» – написала ТИ-1. Мишка подумала, что странно будет называть ее так вне работы. «ТИ» расшифровывалось как Таня Либерман. «Таня значит Таня», – подумала Мишка и написала: «Да, хочу».
«Это по работе?» – спросила Таня.
«Нет, – ответила Мишка. – Просто думала пересечься».
«Хорошо. Мы сейчас в “Черте” на Тверской, – написала Таня. – Присоединяйся».
Мишка не раздумывая повернулась спиной к Чистым прудам и направилась в сторону Тверской. Нужно было о многом подумать, а главное – проветриться.
Отдых Адриан начал еще в Петрозаводске. До трансфера оставалось три дня, а значит, нужно было как-то их провести. Ну сходил в «Кухню», потом напился в баре. На блуд еще не получил благословения, поэтому на женщин не особенно заглядывался, хотя одну официантку хотелось зажать в углу да прощупать хорошенько на предмет Веры. Во время пьянства Адриан заводил с Богом другие отношения, панибратские. Мог и прикрикнуть на него. Спрашивал: «Чего мне, дашь отдыха?!»
И сам же отвечал: «Дам».
И молился по-другому, не по-обительски: отче наш и подобное. Наоборот, говорил по-мирски: «Батя, Папка, клади к моим ногам мир».
Официантка все еще подходила иногда и с каждой стопкой смотрелась все привлекательнее. Можно было предложить ей денег, а потом отмолить. Или можно было не давать денег, а взять как есть. Это и отмаливать не нужно будет, потому что, если Адриан что-то делает, значит, Богу так угодно. С деньгами, жалко, такого нет, потому что они не от Бога, а от самого нехорошего черта.
Все-таки решил. Когда в следующий раз официантка подошла к столику, наплевал на то, что благословения нет, схватил за худую ягодицу, притянул к себе.
Мишка стояла перед входом в «Черту» – полуподвальное помещение, спрятанное, как и «Стулья», в недрах мрачной подворотни.
На этом сходства между пространствами заканчивались. В «Черте» было светло и шумно – все столики в единственном зале были заняты, а возле барной стойки собралась очередь. Мишка огляделась и заметила возле стены невысокий Танин силуэт. Таня стояла рядом со столом, за которым сидели пять или шесть молодых людей.
Мишка пробилась к столику и тихо встала рядом. Таня, не замечая Мишку, что-то говорила обритой наголо девушке, в которой Мишка с трудом узнала одну из других участниц старого расследования – Танину одноклассницу Ану. Мишка видела всех этих людей в самый сложный период их жизни и теперь с удовольствием обнаружила, что им, кажется, удалось выбраться в светлое будущее. Ана и Таня улыбались. Слева мелькали какие-то незнакомые, но приветливые лица.
– Мишка! – воскликнула Таня, и над столом воцарилась тишина. Все смотрели на Мишку.
– Привет, – сказала Мишка. Таня обняла ее и долго не отпускала.
– Привет. – Ана протянула Мишке руку.
– Это Глеб, это Вера. – Таня указала на парня и девушку, сидевших с ними за столом. – Глеб – мой одноклассник, а Вера – подруга подруг из Питера.
– Очень приятно, – сказал Глеб, пожимая Мишкину руку. – Я много о вас слышал.
– Вера, – сказала девушка. – А вы Мишка.
– Мы, кажется, слишком много про тебя рассказывали, – сказала Ана. – Вот Вера стесняется.
Девушка залилась краской, а Таня осуждающе посмотрела на Ану:
– Ана!
– Садись, – сказала Ана, вставая и указывая Мишке на свой стул.
– А ты? – спросила Мишка.
– Я к бару. Кому что? – сказала Ана. Она вытянула над столом руку и уже секунду спустя пробивалась к стойке, сжимая в кулаке несколько сотенных бумажек. Мишка с удивлением смотрела на ее голый затылок.
– А ты не видела? – спросила Таня. – Это она еще в июле стала стричься.
– Ежик, – сказал Глеб. Таня хмыкнула. Мишка обратила внимание на то, как покрасневшая Вера встревоженно повела вздернутым носом. Она смотрела на всех немного испуганно, и Мишка осторожно пододвинулась к ней.
– Ты здесь новенькая? – спросила она тихо.
– Угу, – сказала Вера. Мишка хотела спросить у нее что-нибудь еще, но Вера прикусила губу, и Мишка поняла, что от нее чего-то ждут остальные Танины друзья.
– Расскажи, как у тебя дела, – попросила Таня. Все взгляды устремились на нее, подтверждая Мишкино опасение, что все только и ждали того, чтобы спросить о ее работе.
– Учусь, работаю, – сказала Мишка. Тут уже рассмеялись все.
– И мы, и мы, – сказал Глеб.
За столом повисла некомфортная тишина, и Мишка подумала, что они, наверное, и сами не до конца понимают, чего хотят. Вместо того, чтобы вчитываться в намеренья знакомых, Мишка проанализировала ситуацию за столом.
– Вы что-то празднуете? – спросила она.
– А то! – сказала Таня. – Глеб теперь настоящий писатель.
– Не надо. – Глеб прикрыл лицо, будто смущаясь. – Пока не настоящий.
– У него вышла книжка, – сказала Таня. – «Исповедь твоей матери».
– О чем? – спросила Мишка.
– О нас, – сказала Таня. – Ты там тоже есть.
– В каком
