Параллельный вираж. Следствие ведёт Рязанцева - Касаткина Елена
— Да, точно, теперь вижу! — обрадовалась Лена.
— Ага, это они от чупакабры отбивались, швыряли в неё туалетной бумагой, — закряхтел смехом Волков.
— Я знаю, — подал голос Сергеев, который всё это время занимался поисками аккаунтов погибших девочек. — Так они пытались сообщить о своём местонахождении.
— В смысле? — Все развернулись к Сергееву.
— Скорей всего, они подсмотрели это в передаче «Стать героем». Я там видел такое. Допустим, они заблудились, а связи нет, дозвониться не получилось, что в этом случае делать?
— Надо как-то дать о себе знать, — подхватил Лисицын. — Прошло несколько дней, а они сказали, что к вечеру вернутся. Об этом есть свидетельские показания и гида, который предлагал им сопровождение, и ребят, с которыми они общались в хостеле, Ванда тоже это подтвердила. Они понимают, что их уже должны кинуться искать. Во всяком случае, надеются на это. К тому времени действительно уже начались поиски, вертолёт облетал окрестности.
— Вот, возможно, они даже видели его и с помощью зеркала пытались себя обозначить. Густые заросли или отсутствие солнца помешали им это сделать, и тогда с помощью туалетной бумаги они выложили слово «SOS», растянув ленты так, чтоб их можно было сверху разглядеть.
— Логично. — Лена приподняла третье фото. — А вот здесь что? Похоже на разметавшиеся по камню волосы и кровь. Либо труп, либо спящий человек.
— Это кажется из-за смазанности изображения, — покачал головой Лисицын.
— Или не кажется, — покачала в ответ головой Лена.
— Кажется, Рязанцева. Ну подумай сама, зачем фотографировать в темноте спящего человека.
— В том-то и дело, Волков, что, в отличие от тебя, я думаю и строю версии, пусть самые невероятные, но невероятные они только до тех пор, пока мы не нашли объяснение. А ты, если опровергаешь мои предположения, то хотя бы обоснуй, почему, или предложи своё видение ситуации. А то пока от тебя толку столько, что я начинаю жалеть, что преждевременно отдала тебе долг.
— Преждевременно?! — подавился возмущением судмедэксперт. — Да я тебе навскидку несколько версий накидаю, если хочешь.
— Хочу.
— Версия первая реалистическая: телефон ночью они могли использовать вместо фонарика, а 90 снимков получились, скорей всего, случайно — задели опцию режима серийной съёмки, что немудрено, с сенсорными такое случается иногда.
— А вторая версия?
— Вторая фантастическая. Началась борьба, и случайно задели кнопку, а дальше, как в первой версии.
Лена посмотрела на Лисицына.
— Есть ещё какие-нибудь странности, которые легко может объяснить наш коллега одной и той же версией событий?
— Странностей хоть отбавляй. Если вернуться к первым снимкам, то можно заметить, что в начале пути девочки в лифчиках, а потом их почему-то сняли и носили в рюкзаке.
— Ха, — вскрикнул Волков. — Тоже мне странность. Отправлялись они, понятное дело, в лифчиках, так как вокруг были люди, а в горах сняли, чтоб не мучиться, всё равно никто не видит.
— Но почему, если что-то случилось, они не повернули обратно, пока было светло, и не пошли по прямой, простой тропе, а углубились в чащу? Одна из них была опытной туристкой. Если засечь по часам, сколько прошло времени… они не могли уйти далеко ни в какое опасное место. И даже если одна из них пострадала, то вторая вполне могла вернуться назад за помощью.
— Значит, была какая-то проблема… какой-то человек или событие, которое помешало им это сделать. Может, они поняли, что кто-то их преследует, и этот кто-то остался их ждать на тропе, вот они и свернули в чащу.
— Но почему они не оставили никакого сообщения в телефоне или видеозапись для семьи, если им угрожала опасность?
— Экономили заряд. Или надеялись, что выберутся.
— Рюкзак нашла Ванда. Несмотря на то, что прошли проливные дожди, рюкзак и лифчики в нём оказались совершенно сухими. Как и шорты, которые через несколько дней тоже нашла Ванда на камне у озера. Кто-то же их туда подложил. Если бы шорты были на девочке в момент смерти и после, они бы были испачканы жировоском. Но никаких следов на них не было, словно их выстирали. Была версия, что это сделал убийца. Но мы так и не смогли объяснить, зачем.
— Так эта чокнутая и есть убийца, — Волков хотел чихнуть, открыл рот, но, заметив гневный взгляд Рязанцевой, передумал.
— Или кто-то хотел её таким образом подставить.
Он хорошо замаскирован. Запас воды и протеиновых батончиков подошёл к концу. Он всё рассчитал. Он ждёт. Он умеет ждать. Поверх спортивного костюма на нём «кикимора». Пройди в двух шагах — не заметишь. Интересно, чувствуют ли они его взгляд? Похоже, нет. Иначе бы не стали снимать, «чтоб не давило», лифчики. У Ляси белый кружевной, когда она снимала его, у него закружилась голова. Ему есть за что мстить. У той, другой, чёрный спортивный. Он завалит эту падлу первой. А вторую…
Эта ночь была гораздо холодней, чем две предыдущие. А может, так казалось из-за голода. Темнота давила со всех сторон на узкий столбик света от телефонного фонарика, который упирался в огромные, выпирающие из тела земли, словно вены, корневища. Они шли двенадцать часов.
— Я больше не могу. — Ляся кинула рюкзак рядом с огромным камнем и рухнула на него сверху. — У меня нет сил. Какой смысл идти неизвестно куда?
— Смысл в том, чтобы спастись.
— Но мы сбились с пути.
— Зато нам удалось скрыться. — Жанна включила телефон. — Чёрт, есть тут где-нибудь хоть какая-то связь?
— Пить хочется. — Ляся прильнула спиной к камню. — Какой холодный.
— Ночевать останемся здесь. Завтра утром попробуем снова выйти к озеру, там попьём, а потом вернёмся к месту стоянки. Туда я дорогу найду по меткам. Что там с пакетом?
— Половина осталась.
— Надо помельче куски отрывать и ветки чаще ломать, чтобы не бродить по кругу.
— Жанна, я боюсь туда возвращаться.
— Придётся рискнуть. Если начнутся поиски, то найти нас смогут только там. Сделай пару снимков местности и выключай телефон. Сколько заряда осталось?
— Десять процентов.
— У меня пять. Надо экономить заряд.
— Я не понимаю, зачем? Зачем мы фотографируем всё это?
— Для истории, — невесело ухмыльнулась Жанна и прикусила губу, увидев искажённое страхом лицо подруги. — Не пугайся, всё будет хорошо, мы ещё посмеёмся с тобой, разглядывая эти снимки. — Жанна разорвала остаток пакета на несколько частей и схватилась рукой за удлинённый побег куста. — Подсвети сюда и сразу выключай.
Свет погас почти одновременно с хрустом переломленной ветки. В навалившейся темноте раздался еле слышный шорох. Он надвигался, усиливался и обрастал очертаниями. Что-то тёмное, темнее, чем ночь, неумолимо приближалось к ним. Охваченная ужасом Ляся нажала на кнопку и направила луч фонарика на чёрную тень. Бледное, совершенно безумное, перекошенное, охваченное оторопью и какой-то запредельной степенью унижения лицо. Красные, воспалённые, будто порезы, глаза. Пустой провал вместо рта. Кожа на лбу натянулась выпирающими неровностями черепа.
Ляся закричала. Закричала так, что, казалось, лёгкие вот-вот разорвутся.
С первой всё получилось быстро и точно. Она даже не успела оказать сопротивление. Только ахнула и повалилась на бок. В мелькнувшем свете фонарика он успел увидеть брызнувший фонтан алой пузырящейся крови.
Со второй всё будет иначе. Бережней. С ней легче.
Ляся кричала. Долго, протяжно, как не кричала никогда в жизни.
Он скрутил ей руки и повалил на землю. Телефон отлетел в сторону, а голова ударилась о камень, и она замолчала. Её лицо исказилось, стало плоским и белым, будто сырой блин с дырой посередине. Глаза бессмысленно скосились в сторону. Её била крупная дрожь. Она всё поняла, догадалась, почуяла женским инстинктом, всем, чем только можно чувствовать. Внутри что-то оборвалось, надломилось. Восприятие раздвоилось, казалось, что она видит всё со стороны.
