Параллельный вираж. Следствие ведёт Рязанцева - Касаткина Елена
— Тимка — это кто?
— Так новый гид, молодой, меня на пенсию, значит, его на моё место, — поджал сухие губы старик. — Но я обиды не держу. Если честно, мне последнее время тяжело ходить стало, колени скрипят, доктор говорит, какой-то смазки им не хватает. А Тимофей молодой, сильный и шустрый. Девок ентих два месяца милиция искала и не нашла, а Тимка нашёл. Правда, от них к тому времени только косточки остались, и то не все.
— А что же с ними произошло? Вы как думаете?
— А что тут думать? Тут думай не думай, людей уже не вернёшь. Милиция постановила: — упали и умерли. Вот так. Ну а потом их звери съели.
Старик вздохнул и снова сгорбился.
— Серафим Платонович, я вас попрошу, вы этот фоторобот повесьте здесь на стене, пожалуйста.
— Ну а что, можно и повесить, если надо, — согласился Загоруйко и разгладил рукой лист.
— И запишите мой телефон, на случай, если вдруг кто-нибудь его узнает.
— Да как тут узнать? Размазня какая-то. Вот я по телику видел, передача есть такая «Чудеса техники», — ударился в разглагольствования Загоруйко. — Нравится мне очень! Так там чего показывали: берут, значит, лицо на фото или видео и меняют на твоё же, только молодое. Вроде как ты снова молодой. Япошки придумали. Вот это технологии, вот это я понимаю! А мы, как всегда, отстаём. Хоть и милиция.
— Эти технологии и у нас применяются.
— Что, и меня можно так? Ну, молодым сделать?
— Легко, если скачать нужное приложение. Только в вашем случае оно поможет, а вот в нашем… — Лена застыла. — Серафим Платонович, какой же вы молодец. — Лена перегнулась через стойку и чмокнула старика в щёку.
Скучать по тому, с кем рассталась, — опасно. Если он узнает, будет считать, что ты его ещё любишь. А ты будешь надеяться, что он вернётся. Вы похожи на двух неудачников.
Её трясло. Сердце билось с каким-то тяжёлым хлюпающим звуком. В голове шумело, будто где-то рядом работал строительный миксер. Она стояла уже минут десять на одном месте, телефон ледышкой вмёрз в руку. Экран гас, от касания пальцем снова просыпался, но нажать на зелёный кружок она не решалась.
«Я должна позвонить. Это по делу», — мысленно уговаривала себя Лена, пока угасал экран. — «Это не имеет отношения к моим чувствам». — Она снова коснулась дисплея, экран загорелся. «Господи, кого я обманываю?! Ведь я хочу его слышать. А дело — лишь повод, который я всё это время подсознательно искала».
Экран затухал в мучительной нерешительности, и вдруг телефон завибрировал серебристым колокольчиком. Она чуть не выронила его из рук. Четыре буквы, такие значимые, такие дорогие, ослепили её сознание. Макс! Она растерялась, она не могла случайно нажать зеленый кружок, значит, это он…
Руки затряслись, как у хронического алкоголика, она чуть не выронила телефон, но быстро провела пальцем по экрану и приложила аппарат к уху.
— Здравствуй! — его голос был глухой и неуверенный. — Извини, я нарушил обещание, но я только хотел услышать твой голос.
Она не знала, что сказать. Не знала, как. И молчала, сжав губы, прикусив их зубами, чтобы не расплакаться.
— Ты молчишь. Ты сильнее меня. Прости. Во мне бурлило забродившее семя пустых надежд. Я не должен был, только не сердись на меня, сейчас отключусь и продолжу жить дальше.
Это было невыносимо. Стрелка хронометра нетерпеливо отбивала в ушах последние мгновения связи. Сейчас всё оборвётся, и она не успеет выдохнуть:
— Макс! — она прижала пальцем пульсирующую на виске жилку. — Я рада слышать твой голос.
— Ух, кажется, я перестал дышать… От счастья.
— Дыши, пожалуйста. — Лена растёрла ползущую по щеке слезу. — Макс, я всё понимаю, всё чувствую, но давай не будем сейчас говорить об этом.
— Хорошо. Но о чём-нибудь другом ведь можно?
— Да. Именно о другом. — Она заговорила быстро, стараясь перебить навалившиеся чувства и мысли. — Ты уже знаешь, что тут у нас случилось.
— Да, Вадим мне рассказал в общих чертах. — Имя Вадима больно резануло ухо.
— В связи с этим у меня к тебе просьба. Если тебе не трудно…
— Лена, мне не трудно, мне приятно что-то для тебя сделать, ты же знаешь.
— Хорошо, тогда вот что… Помнишь, как-то по делу о сумасшедшей мамаше ты обрабатывал для меня фоторобот? По каким-то новым технологиям, помнишь?
— Ну конечно. Я помню всё, что так или иначе с тобой связано.
— У меня есть фоторобот предполагаемого убийцы, если я перефотографирую и вышлю тебе, сможешь сделать всё, как в тот раз? Тогда ведь получилось.
— Могу, конечно.
— И ещё одно. У меня есть фотография человека, который мне кажется подозрительным, можно ли что-то такое сделать в твоей программе, чтобы подтвердить или опровергнуть идентичность этого субъекта с фотороботом.
— Запросто.
— Отлично, только у меня не очень хорошая фотография, я снимала на телефон издалека, через стеклянную дверь, и ракурс не очень удачный, в пол-оборота.
— Ничего, ты перешли, а я разберусь.
— Спасибо тебе. Это всё.
— Тебе спасибо. За то, что ответила. Знаешь, когда я тебя слышу, я тебя вижу. Твой нежный, обведённый по контуру струящейся каймой сияющей ауры профиль.
— Не надо, Макс, мне тяжело. — Она облизала пересохшие губы. — Но время вылечит и всё исправит.
— Время бесконечно. Косная инертная система, которая вяжет, удерживает, лишает сил. Жить в ритме времени — большое искусство. Жить вне времени — счастье.
— Придётся входить в ритм, Макс. Мы выбились из него, и время бросило нам вызов.
— Да. Я понимаю. Ужасно такое говорить, но я даже где-то рад, что случилось нечто, что позволило снова быть на связи с тобой.
— Не говори так.
— Не буду.
— Пока.
Глава седьмая
Начинать утро с кофе, поглощать его аромат и теплоту выработалось до рефлекса. С ним уходят тревоги, и думаешь: жизнь всегда удаётся, и всё, что нужно, — это только спокойствие и чтоб никто не склонял к смирению. Вот такая простая истина в стаканчике, подаренном кофемашиной.
— Тоже люблю кофе натощак. — Заведующая столовой Лариса Анатольевна нажала на кнопку, и аппарат завибрировал. — Хотя давление и всё такое, но вот не могу себе отказать в этом маленьком удовольствии.
— Вроде учёные выяснили, что чашка кофе в день гипертоникам вреда не приносит. — Лена сделала глоток и зажмурилась, наслаждаясь сползающим на уровень души вкусом.
— Ой, эти учёные сегодня одно говорят, завтра другое. — Заведующая осторожно вытянула стаканчик, держа его за ободок двумя пальцами. Сделав глоток, тоже на секунду зажмурилась.
— Лариса Анатольевна, а вам этот портрет никого не напоминает? — Лена кивнула на фоторобот, прикреплённый скотчем на дверь библиотеки.
Заведующая оглянулась, но не задержала внимания.
— Нет, я вчера уже разглядывала, перебирала в голове, присматривалась ко всем в столовой, но нет. Несуразное какое-то лицо. Невозможно определить молодое или старое.
— В описании сказано лет пятидесяти.
— По фото так не скажешь. Впрочем, я понимаю, вам, молодым, мы, пятидесятилетние, кажемся стариками. Хотя и выглядим моложе, чем наши родители в этом возрасте. Каждое новое поколение пенсионеров выглядит моложе предыдущего. Не замечали?
— Не знаю, — Лена отпила ещё глоток. — Не обращала внимания.
— А я обратила. Есть возможность. К нам ведь пенсионеры в основном приезжают. Таких, как вы, немного, это просто каникулы рождественские, и то все молодые в основном на базе собираются.
Заведующей очень хотелось поговорить, но тема пенсионеров мало интересовала Лену.
— А мне вот кажется, что человек на фотороботе чем-то напоминает Леонарда Леонидовича, нет? — Это был запрещённый приём, но хотелось снова вернуть разговор в плоскость расследования.
— Лихомота? — Заведующая снова обернулась и, сощурив глаза, впилась взглядом в фоторобот. — Да ну. Ничего общего. И вообще, я Триэля уже много лет знаю. Этот человек на убийство не способен.
