Параллельный вираж. Следствие ведёт Рязанцева - Касаткина Елена
— Вот видишь!
— Это уже неважно, видишь, я вычеркнула эту улику, потому что оказалось, что руку он повредил в библиотеке, когда передвигал стеллаж. Гвоздём расцарапал, я проверила.
— Хм, а любвеобилие почему вычеркнула? Тоже сама проверила? — Вадим скорчил недовольную гримасу.
— Знаешь, я подумала, что насильник и ловелас — это разные категории людей, насилие и любовь несовместимы. Да и транслировать свою слабость к женщинам убийца вряд ли станет. К тому же я узнала, в апреле его здесь не было, он приезжал в июле. Он всегда приезжает в январе и июле.
— Ясно, Лихомот обился. Кто следующий? — Вадим развернул блокнот к себе. — Загоруйко?! Господи! Этот-то чем провинился?
— Всё то же. Подходит под описание? Подходит. Ему за пятьдесят. Тропы знает отлично, раньше водил по ним туристов. Видел и знал, что Гуля отправилась на лыжню одна. Вполне мог закрыть свою конторку и отправиться за ней.
— Но зачем? Чтоб изнасиловать? Думаю, он давно уже покинул «большой спорт».
— Возраст не показатель, ты и сам прекрасно знаешь, что очень часто насильниками становятся импотенты, так что сбрасывать со счетов старика нельзя. Может, поэтому Гуля и не была изнасилована. И есть ещё одна весомая улика — на подоконнике у него стоит банка с бензином. Я сама видела.
— Ну ладно. Кто там ещё?
— Теперь Ванда.
— Ну, эта точно под описание не подходит, да и с изнасилованием совсем не вяжется. Странно, ты же вроде защищала её.
— Ну да, насиловать она точно не могла, но мотив может быть и другой.
— Например.
— Ревность.
— Чего?!
— Того! Есть у стареющих женщин такая особенность, скрытая агрессия, когда они видят более молодых и красивых… А! — Махнула рукой. — Ты не поймёшь. Для тебя есть другой вариант. Она могла ревновать их к Бадуку. К горам, к озёрам и озёрным духам.
— Ну, если ты согласна, что она с приветом, то да, я тоже согласен. Но тогда твоя теория «один убийца на два преступления» сыпется.
— Так ведь на эту мысль она меня навела, понимаешь. Есть у меня ещё вариант на её счёт.
— Ну-ка…
— А что, если она кого-то выгораживает?
— Кого? Она же вроде одинокая. Ни родных, ни друзей.
— Да, но любить-то она может. А ещё… — Лена замолчала и пару секунд сидела, уставившись в угол комнаты. — Она сказала странную фразу, которая врезалась в моё сознание.
— Что за фраза?
— Она сказала, что не боится смерти, что мысли о ней ей приятны. И что-то про ощущение сопричастности.
— Ничего себе.
— Она же не всегда нормальная, у неё приступы бывают, она в транс впадает и верит в озёрных духов.
— Ещё вчера тебе это казалось нормальным.
— Не совсем нормальным, и вообще, в нашем деле слово «казалось» — неприменимо. Она лучше всех знает горы, ежедневно по тропам этим ходит, у неё снегоходы, я сама видела. И ещё, убить студенток она тоже могла.
— Старая бабка расправилась с двумя молодыми девчонками, одна из которых спортсменка — трудно поверить. И на фига ей это?
— Всё по той же причине. Ревность и съехавшая крыша. И рюкзак она нашла, и вещи, чистые сухие, только что не выглаженные. Мужчина вряд ли стал бы их стирать, согласись. А ещё она показала мне брелок одной из девочек. Птичку-оберег. Это вещдок, а она его скрыла. К тому же она совсем не старая, а очень даже крепкая женщина.
— Бабушка-маньячка? Вот это поворот. Я такого даже в книжках не читал. — Вадим откинулся на спинку стула. — Так это она?
— Нет. Но вариант соучастия и прикрытия вполне могут быть.
— Ясно. Ну что, кто там на очереди? — Вадим приподнял блокнот, всматриваясь в запись. — Гад?
— Гид.
— А этот откуда вдруг всплыл? Эт который гид? Тот, что фоторобот нарисовал? Почему он?
— Я когда прорабатывала Лихомота, поняла, что что-то с этим фотороботом не так. В описании сказано, что подозрительному человеку за пятьдесят, а на фото ему вряд ли дашь больше тридцати. И в остальном сплошные несостыковки, черты лица будто взяты наобум. Нос большой, глаза маленькие, рот обычный. Значит, свидетель либо не разглядел, либо толком не запомнил, но зачем-то врёт. Либо интересничает, чтобы раздуть важность своего участия в поиске, либо чтобы запутать следствие.
— Лен, ну если честно, это так себе доводы. Это даже не доводы, а домыслы. Ну ошибся человек или привлекает таким образом к себе внимание, это ещё не преступление.
— Согласна. Поэтому я позвонила Лисицыну.
— Когда? Ночью? Лен, ты совесть имеешь?
— Было всего лишь десять минут первого, я посмотрела на часы перед тем, как звонить.
Вадим развёл руками:
— Ненаказуемо!
— Детское время, к тому же он не спал, они с Волковым в нарды играли… И пили.
— Это тебя оправдывает, конечно. Ладно, рассказывай, зачем он тебе понадобился?
— Хотела узнать фамилию гида, который нашёл кости пропавших в апреле девочек и нашего свидетеля.
— И?
— Это один и тот же человек! — Лена торжествующе посмотрела на Вадима. — Его зовут Тимофей Назаров.
— Хм, интересно, но что это доказывает.
— Как что? Это точка пересечения.
— Чего?
— Обоих преступлений.
— И это всё? Ни тебе забинтованной руки, ни ревности, ни бутылки с бензином. — Вадим откинулся на спинку стула. — По-моему, ты стараешься натянуть сову на глобус. Всё-таки ночью надо спать, моя дорогая, а не высасывать улики из пальца.
— Но послушай…
— Нет уж, ложись спать. — Вадим встал.
— Я не хочу. Я составила план.
— Ничего не хочу слышать! — щёлкнул выключателем.
Лампа погасла, и в комнате стало темно.
— Если ты сейчас же не ляжешь в кровать, я тебя силком затащу.
— Это насилие.
— Это любовь, моя дорогая.
— Любовь и насилие несовместимы.
— Совместимы, и сейчас я тебе это докажу. — Он сгрёб её сильными руками и понёс на кровать.
Глава девятая
Утро яркое, солнечное, морозное розовой ледышкой застряло в щёлке форточки.
— Вспомнила!
— Что? Опять?
Лена подскочила в кровати и пошарила рукой по тумбочке.
— Где планшет?
— В ящике? Что у тебя опять случилось, неугомонная моя!
— Я его вспомнила?
— Кого?
— Гида! — Лена выдвинула ящик и достала планшет.
Вадим протёр глаза и сел.
— Ты хоть немного спала?
— Спала. Немного. Но меня всё время это мучило!
— Что именно?
— Имя. Где-то я его слышала. — Лена включила планшет, и пальчик замелькал по виртуальной клавиатуре.
— Так, давай по порядку, а то я что-то спросонья плохо соображаю. Что за имя и где ты его слышала?
— Имя гида — Тимофей Назаров, я тебе говорила.
— Ну и что?
— А то, что так зовут местного диджея. Он сам назвался, когда я пришла на дискотеку, чтобы организовать поиски.
— Ну и что? Днём он работает гидом, а вечером подрабатывает диджеем. Это не преступление.
Лена отложила планшет.
— Не слишком ли его много? Его фигура маячит в деле о пропавших девочках, он предлагает им сопровождение, он же находит их кости, причём, обрати внимание, не вызывает сотрудников на место, а сам собирает кости в мешок и приносит. Зачем?
— Да кто его знает…
— В случае с Гулей он тоже засветился, якобы он видел подозрительное лицо и составляет фоторобот несуществующего человека, а попросту врёт. Зачем?
— Во-первых, не факт, что врёт. Во-вторых, может, просто он добровольный помощник милиции. Есть же такие диванные Шерлоки Холмсы.
— А если за этим стоит, как раз наоборот, попытка запутать следы и не помочь, а помешать следствию.
— Это всё? Жидковато.
— Жидковато говоришь. Тогда вишенка на торте! После гибели Гульшат дискотеки больше не проводились, знаешь, почему?
— Ну понятно, какие могут быть танцы на костях.
— Это само собой, но есть ещё одна причина.
— Ладно, говори, не томи.
— Диджей заболел.
— Пфф. — Вадим плюхнулся в подушки. — Я думал, что-то действительно серьёзное.
