Генри Кейн - Кровавый триптих
Я схватил трубку.
- Алло?
- Мистер Чемберс?
- Да.
- Это мистер Вудвард. Я звоню вам вот почему...
- Я знаю.
- Вы так думаете?
Я ему вкратце сообщил.
- Замечтальено. Вы молодец. Я бы хотел вас видеть у себя в офисе.
- Когда?
- Как можно скорее. Дом 20 по Уолл-стрит. Кабинет 1901. Но туда не входите.
- А куда?
- В моем кабинете есть несколько приемных, с разных сторон. Когда я обсуждаю сугубо личные дела, я предпочитаю не сообщать своим секретарям, кто ко мне придет. Мой кабинет расположен у угла коридора. За углом есть дверь с табличкой 1910. Дверь ведет прямо в мой кабинет. Позвоните мне снизу из фойе, предупредите о своем приходе, а потом вы постучите в 1910, и я вам сам открою дверь. Вы меня поняли, мистер Чемберс?
- Да, сэр.
- Когда вас ждать?
- В течение часа.
- Отлично. Чем скорее, тем лучше. Тогда до встречи.
- До встречи.
II.
Дом 20 по Уолл-стрит выглядел так, как и должно было выглядеть подобное здание: сооружение из стекла и бетона, устременное в небо. Облицованный мрамором парадный подъезд, людской поток, текущий в обе стороны через массивные вертящиеся двери, обшитые бронзой, сотни окон, пылающих отблеском закатного солнца. Я позвонил ему из фойе и был вознесен на рокошном лифте к девятнадцатому этажу, потом совершил путешествие по длинному Г-образному коридору и, очутившись перед дверью 1910, постучал. Дверь мне открыл лично Адам Вудвард. Описывать его внешность нет нужды: вы же сами видели её в кинохронике: высокий, долговязый, голова увенчивает длинное туловище. Длинный тонкий нос, выдающийся подбородок, кустистые брови. Но меня поразила моложавая энергия его движений, пронзительные подвижные глаза, гладкая кожа лица.
- А вы Чемберс. Вы, оказывается, моложе, чем я думал, - заметил он. Ну, проходите.
Он сел за стол и сунул сигрету в мундштук. Я дал ему прикурить.
- Благодарю. Мне вас рекомендовали как весьма дельного специалиста...
- Кто, позвольте спросить?
- Фогерти, из Вашингтона.
- О, исключительнй человек этот Фогерти, - отозвался я.
- Да, просто подарок судьбы для тех, на кого он работает, золотая голова, но это все лирика, давайте-ка перейдем к нашему делу.
- Давайте, сэр.
- Садитесь. Я узнавал о ваших обычных расценках. Я заплачу вам больше того, что вы обычно получаете.
- За что?
- Я хочу чтобы вы... стали моим телохранителем, что ли. Я хочу, чтобы вы были моим телохранителем до дальнейших распоряжений. Мне потребуется все ваше время, двадцать четыре часа в сутки. Я понимаю, что оторву вас от прочих дел - вот потому-то я и намерен платить вам сто долларов в день, начиная с этого вот момента. Вы согласны?
- Ну...
Он полез в левый карман брюк, достал бумажник, вынул оттуда семь сотенных и протянул мне.
- Недельное жалованье в виде аванса. Хорошо, мистер Чемберс?
Попробуйте сами отказаться от семи сотен наличными! Я не отказался и только смиренно сказал:
- Я работаю на вас, сэр. Позвольте узнать, в чем будет заключаться работа?
- Я вам вратце сейчас изложу. Я разоблачил коммунистического агента, но не совсем обычного. Я полагаю, это будет весьма шумной сенсацией, безумно шумной сенсацией. Я задумал серию статей, основанных исключительно на фактах, которые постепенно подведут читателя к заключительной статье, где я во всеуслышанье обнародую имя агента. К тому времени я уже передам весь собранный компромат в соответствующие инстанции и тогда-то, полагаю, тут его губы искривила угрюмая усмешка, придавшая ему сходство с сытым волком, - я более не буду нуждаться в ваших услугах.
- В таком случае я могу предположить, что лицо, которое вы намерены разоблачить , подозревает о вашем намерении.
- Более чем подозревает, мистер Чемберс. Я открыто признался в своем намерении этому лицу. Я предложил лицу доказать мне мою неправоту и я оттягивал публикацию трижды, в последний раз - сегодня утром. Я абсолютно убежден, что у этого лица нет никаких опровержений.
- И вы полагаете, что он может прибегнуть к насилию против вас?
- Да, потому что к насилию прибегают в момент сильного нервного напряжения. При этом насилие может быть направлено против меня, но оно может получить и прямо проивоположну направленность и иметь своим следствием самоубийство. Это уже не мое дело, но я нанял вас с целью пресечь всякую возможность первого варианта. Я впрочем, не верю, что подобная попытка может иметь место, но все же... - он пожал плечами. - Все мы психологически отрицаем факт насилия, направленного против нас, а я хочу избежать этой психологической ловушки - вот я и прибег к вашей помощи.
- А как зовут это лицо?
- Мне бы не хотелось этого говорить.
- Хорошо, но это мужчина или женщина?
- Давайте оставим этот разговор, мистер Чемберс. Но я вам вот что скажу. С того момента, как я объявил этому лицу о своем намерении, в моем доме в Ривердейле был учинен тайный обыск, ко-то пытался проникнуть в мой офис и очень может быть, что мой бановский сейф также был вскрыт. Банковские сейфы, увы, не столь уж неприступны, несмотря на два ключа от замка и внушительный антураж банковского хранилища. Ведь если некто облдает дотаточно большими связями - а в моем случае эти связи могут быть очень и очень большими...
- И за чем же они охотятся?
- За компрометирующими документами, о которых я упомянул. Я составил солидное досье на эту птицу, там все документировано, и из этих строго документированных улик впоследствии может получиться очень занятная публикация с эффектом разорвавшейся бомбы.. Но до поры до времени я, как говорится, схоронил все бумаги в надежном месте. И я хочу получить ваш совет, вы же специалист. Может быть, мне следует куда-то перенсти этот тайник и поскорее - тут я буду целиком полагаться на ваше мнение и на предложенный вами способ транспортироки материалов. Мы об этом ещё поговорим.
- Когда, сэр?
Он усмехнулся, вынул сигарету из мундштука, вмял её в пепельницу и встал.
- Нам пора. Не откажетесь поужинать со мной? У меня дома. Я живу в Ривердейле, о чем уже упоминал. Идемте, мистер Чемберс.
Он подошел к массивной двери, в которую я вошел к нему, и закрыл её на три разных замка.
Я постучал по дверной панели.
- Солидная защита!
- Внутри листовая сталь. И посажена на особые петли. Как и эта! - с этими словами он подвел меня ко второй двери, толкнул её и вывел в крошечную прихожую, после чего запер дверь тоже на три замка.
- А вы сказали, что кто-то учинил обыск в вашем офисе, - заметил я.
- Я не сказал, что в офисе учинили обыск. Я сказал: кто-то влез. Неизвестным удалось проникнуть в приемные. Но сюда они влезть не смогли. Они - она или он - просто не предвидели, что на их пути возникнет стальная дверь.
- Значит, вы их прячете здесь?
- Что?
- Компрометирующие материалы.
- Не-ет. Можно проникнуть и сквозь стальную дверь, если очень надо. Нет. Перво-наперво они стали искать в офисе. Я же сказал: я говорил с этим лицом трижды. Когда мы разговаривали вторично, я убедил своего оппонента, что интерсующаяя его информация находится не здесь и что было бы глупо пытаться снова вслепую пробить стальную дверь. Полагаю, мои заверения возымели действие, потому что сюда больше не пытались вламываться. К тому же я за дополнительную плату поручил сторожу этого здания раз в полчаса осматривать офис в ночное время - чтобы пробраться сквозь эти двери в мой личный кабинет потребуется не меньше получаса.
- Тогда почему же вы не спрятали эти документы здесь?
- Потому что кто угодно может подкупить сторожа. Или убить его.
- Вот тут вы правы, мистер Вудвард.
Он провел меня через несколько помещений, где, склонив головы над какими-то бумажками, работали его клерки и секретари, и он со всеми прощался и с ним прощались, и наконец он помахал своей секретарше в приемной, мы спустились на лифте и вышли через вращающиеся двери на улицу, и скоро я уже с трудом поспевал за ним. Мы двигались в восточном направлении.
- Мой гараж находится недалеко от Перл-стрит, - пояснил он. Я попытался поддержать разговор на ходу.
- А "Нью-Йорк буллетин" - вы там печатаетесь, да?
- Угу.
- Очень люблю эту газету. Ваши колонки никогда не пропускаю.
- Хорошо.
- Никого там не знаю - только одного репортера.
- Кого же?
- Парня, который ведет колонку бродвейских сплетен. Пол Кингсли.
Он резко остановился и я машинально проскочил вперед. Нагнав меня, он пробурчал:
- Весьма честолюбивый молодой человек.
- Кто?
- Кингсли.
- Неужели?
- Очень честолюбивый.
- Я и не знал.
На Перл мы свернули направо, а потом ещё раз направо к реке и оказались на сумрачной широкой улице, сплошь застроенной оптовыми складами и пропахшей ароматами специй из бакалейных лавок.
- Гараж вон там! - сказал Вудвард. И тут я увидел большой черный автомобиль, который, набирая скорость, мчался прямо на нас, а в следующий мгновение я увидел высунувшуюся из окна черную палку, и тут я сильно ударил старика по спине - он покатился на тротуар и я за ним, да только во время падения я задрал голову, забыв о всякой предосторожности, и заметил, как палка плюнула огнем, а потом услышал выстрелы и противный визг летящих пуль, а затем увидел их обоих - одного с обрезом в руках и другого за рулем, после чего черный авомобиль-убийца пронесся мимо и, отчаянно визжа шинами, на повороте, скрылся за углом. Я узнал обоих.
