Генри Кейн - Кровавый триптих
- Как ты... - он задохнулся. - Как...
- Когда буду готов, я перейду и к этим "как". Серые замшевые перчатки. Ты угрохал его. Он упал под письменный стол. Ты выбросил перчатки в мусоропровод. Потом тут же покинул квартиру, но ты снял замок с предохранительной личинки, чтобы Уэйн не смог попасть к тебе.
- И все?
- Нет, сэр, не все. Ты протер дверную ручку гипохлоритом натрия.
И тут Марта подала голос - спросив сдавленным голосом:
- Но зачем он это сделал?
- Это было частью его плана двойной подставки. Этот недоумок где-то вызнал, что гипохлорит натрия дает положительную реакцию на парафиновый тест. Это точно. Любой полицейский вам об этом скажет - или должен знать а я только сегодня прочитал об этом в химическом фолианте, который нашел в лаборатории судмедэкспертизы. Достать этот реактив несложно. Его используют в прачечных. И вот Уэйн приходит сюда к запертой двери, дергает за ручку, гипохлорит остается у него на ладони - и обрекает себя на то, что тест покажет положительную реакцию, а этот настоящий убийца, работавший в перчатках - получит отрицательную реакцию.
- Ну и что? - спросил Слотер. - Да, и подумай хорошенько насчет сделки, которая у нас с тобой может состояться.
- На этом грязная работа закончилась. Пришла пора делать генеральную уборку. Ты не стал выбрасывать свой ствол - это понятно. Ты куда-то отправился с ним и разобрал его, как делают все умные убийцы. Если ты выбросишь пушку, её внезапно могут найти и использовать против тебя. Но если пистолет разобрать, можно разбросать его части по всему городу - и ищи ветра в поле!
- А дальше? - прихрипел он.
- Потом ты вызвал Пэтси, вернулся сюда и - о ужас, ты обнаруживаешь трупик в своей квартире и посылаешь Пэтси за мной. А почему за мной? Скажу: Ты платишь частному сыщику две штуки. Частный сыщик бросается на поиски злодея и захлопывает для тебя эту двойную ловушку. Он находит повод, которым мог руководствоваться Уэйн. Он добывает тебе Уэйна, чья ладонь дает положительную реакцию на парафновый тест, он добывает тебе Уэйна, в чьем кармане лежит ключ от твоей двери. Это стоит двух штук - послать на охоту сыскаря, чтобы тот захлопнул расставленные тобой силки. А если ты вдруг допустишь промах и сыскарь, нанятый тобой, это обнаружит, с ним можно будет договориться на шершавом языке доллара. Ты даже умудрился так все подстроить, чтобы я вышел на работу после восьми вечера.
- Почему?
- Да потому что тебе известно, что печь, где сжигают мусор в вашем доме, раскочегаривается в восемь - а там прощай улики, обратившиеся в пепел. Но тут-то у тебя и вышел прокол.
- А что такое?
- Да воскресенье сегодня.
- Ну и что?
- А то, что мистер Уэллс по воскресеньям не разжигает свою печурку.
- Но...
- Никаких "но". Ты замечательно провел разведку, все разузнал - и то, что печь разжигают в восемь, да только забыл выяснить одну маленьую деталь - что по воскресеньям у вас мусор не сжигают. А теперь угадай, что произошло? Любопытный паренек залезает в печь и выуживает из горы мусора пару мужских перчаточек, дверную ручку и носовой платок... Все это уже лежит на столе в полицейском управлении.
- Платок?
- Я могу перечислить твои действия шаг за шагом. Вернувшись сюда с Пэтси, ты, открыв дверь, обтер дверную ручку. Очень хитро ты поступил стер гипохлорит, чтобы Пэтси оставался в неведении.. Потом послав его за мной, ты снова воспользовался платком, отодрал дверную ручку и выбросил её в мусоропровод, а смотрителя попросил поставить новую.
В его глазах я заметил искорку восхищения. Он стал расхаживать по комнате. Я отпил из своего стакана. Слотер подошел к мне.
- И что известно полиции?
- Немного. Пока.
Теперь в его взгляде появилось удовлетворенное выражение.
- Хорошо. Хорошо для бизнеса. - Он стоял почти вплотную к мне. - И когда... у тебя началось все это проясняться?
- Когда Паркер нашел у Уэйна ключ. Никакой убийца не стал бы носить при себе такую ... страшную улику. Я все никак не мог понять, как же ключ оказался у Уэйна. Теперь понял.
- Ну и как же, черт тебя дери?
- Мне все известно, - грозно произнес я. - Вот сидит малышка, попивает свой джин с тоником. Вы ведь с ней всегда были в дружеских отношениях - ты даже фигурировал в качестве её доверенного лица на бракоразводном процессе. Вот ты и заставил её - возможно, угрозами - незаметно подбросить ключ Уэйну. Что, вероятно, объясняет причину стрельбы около моей квартиры час назад.
- Это что-то новенькое, тоже хочешь мне пришить.
- Нет, все то же. Бытовое убийство. Да только остался один конец, который надо было обрубить. Марта Льюис подбросила ключ Уэйну. Марта Льюис - свидетель! Ты не мог избавиться от неё на Шестьдесят девятой улице, но там стояла твоя машина и когда мы сели в такси, ты поехал за нами, вывернул лампочки у меня на лестничной клетке и - пиф-паф! А ты мазила, приятель.
Бокал с джином ударился о зубки Марты.
- А я счистала, что пули предназначались тебе, а не мне. Тебе!
- У тебя не было времени, чтобы разобрать эту пушку, Мясник, продолжал я. - Полагаю, она где-то тут в комнате и в магазине как раз недостает двух патронов. И я уверен, что когда пули выковыряют из моих стен, баллистическая экспертиза подтведит, что стреляли из твоей пушки. Я уверен, что она все ещё у тебя.
У нас обоих возникла одна и та же мысль одновременно. Нам обоим позарез нужен был этот ствол, и мы бросились за ним, сцепившись как два разъяренных кота. Н он врезал мне в промежность, я повис на нем и мы покатились на пол. Левой рукой я сразу полез к его кобуре на поясе, а правую сжал в кулак и стал бить ему прямо по роже. Наконец он ослабил захат, но я уже завладел кобурой и, отодрав её от ремня, зашвырнул далеко в угол, а он уже опять вцепился в меня. Марта вскочила на ноги и завизжала, а потом резким движением бросила в него бокал. Тяжелый бокал попал ему в точно в лоб и рассек кожу. Кровь залила ему глаза и ослепила. Он облапил меня, придавив всем своим весом. А я тыкал пальцами ему в глаза, лупил по щекам, пытаясь свалить его с ног. И тут прямо передо мной оказался его незащищенный подбородок, и я расплющил о него костяшки пальцев. Его голова дернулась назад, но он стоял, размахивая кулачищами. Я отступил на шаг и вмазал ему в живот, перебив дыхание. И тут же, оттолкнувшись левой ногой, врезал ему ещё раз, вложив в удар правой всю оставшуюся во мне силушку. От этого прямого в челюсть он завибрировал, точно корабль, рвущийся с якоря, и с глухим стуком рухнул на пол.
Марта подбежала ко мне, шепча:
- Я боюсь, боюсь...
- Тебе придется дать показания против него....
- Говорю тебе - я боюсь.
Я поднял кобуру, расстегнул её, вытащил револьвер и показал ей: в барабане отсутствовало два патрона.
- Если дашь показания, будешь в безопасности, - сказал я, - Ты покончишь с ним раз и навсегда. С твоими показаниями следствие будет быстро завершено, передано в суд и его надолго упрячут за решетку. В любом другом случае он обязательно разыщет тебя и убьет.
Я подошел к телефону на столе, но Марта вцепилсь мне в локоть.
- Обними меня, милый! Я боюсь. Смертельно боюсь!
Был такой психиатр по имени Кинзи, кажется, он как-то выпустил научный труд, посвященный сексуальной психологии женщин, и там он упомянул о таком факте: многие психологические проявления склонности к браку аналогичны психологическим проявлениям чувства страха и между обоими существует несомненная взаимосвязь. Марта Льюис безусловно могла бы стать потрясающим объектом исследования для этого ученого мужа. Я с трудом вырвался из её объятий и, добравшись до стола Слотера, сел в кресло, но Марта тут же вспорхнула мне на колени. И так, обвив левую руку вокруг её осиной мягкой талии, ощущая ртом её трепещущие горячие губы, я пальцем правой руки набрал "0" и соединился с телефонисткой, после чего мне пришлось-таки вырваться на свободу - хотя и в ходе сладостного поединка, - чтобы поговорить с детективом-лейтенантом Луисом Паркером.
ДЕНЬ ТРЕТИЙ
ФАЛЬШИВАЯ НОТА
Это был огромный кабинет: квадратный, с высокими потолками и отличной звукоизоляцией. Стены темно-красного цвета были обшиты деревянными панелями, на полу лежал серый ковер с высоким ворсом. Мебель, хотя и незамысловатая, была солидная и очень дорогая. Всякому, кто попадал в этот кабинет, сразу броались в глаза несколько украшений. На одной стене бледным пятном виднелся Ван-Гог - старый прямоугольный холст в большой коричневой раме (после смерти владельца полотно должно было перейти в коллекцию музея "Метрополитен"). На противоположной стене висело письмо, также обрамленное в кориченвую узкую рамку. Письмо, подписаное бывшим президентом Соединенных Штатов, было адресовано Адаму Вудварду Уолл-стрит, 20, Нью-Йорк. Рукописный текст письма гласил:
"Дорогой Адам,
Ты был другом, гражданинонм, патриотом и верным советником. Благодарю тебя за долгую и неизменную помощь. Люди вроде меня вечно нуждаются в таких, как ты, и всегда будут испытывать в них нужду; ты в служении правительству проявил себя как самоотверженный и - невознагражденный по достоинству - гражданин. Благодарю тебя и всего тебе хорошего".
