Екатерина Гринева - Адвокат ангела, или Дважды не воскресают

Забрав свой багаж, мы сели в машину, которую я еще заранее, из Москвы, арендовала для разъездов, и поехали в небольшой городок неподалеку от Гетеборга, где собирались остановиться.

Ехать по шведским дорогам – одно удовольствие: удобно, комфортно.

В машине мы молчали, я включила негромкую музыку и без конца думала о Берне: согласится ли он на встречу со мной? Или сразу даст мне от ворот поворот, и моя миссия провалится, не начавшись?

Наконец я притормозила у гостиницы и тихо сказала Родьке:

– Выходим.

Мы сняли два номера, и я, забрав ключи у хозяйки, высокой женщины лет пятидесяти с небольшим, с безукоризненным маникюром и аккуратной стрижкой, пошла вверх по деревянной лестнице, которая тихо скрипела под моими шагами. Отель был патриархально-старомоден – настоящая сельская гостиница ХIХ века. Почему-то казалось, что именно в таких гостиницах еще водятся упитанные проказливые мыши, которых ловят не менее упитанные важные коты. И, как бы в подтверждение этим мыслям, я увидела у окна бело-черного кота, сидевшего на полу с важным видом. Он восседал, зажмурившись, и не обращал на меня никакого внимания. Родька топал за мной.

– Жрать хочу! – пробурчал он.

– Подожди минут десять, распакуем вещи и спросим у хозяйки насчет еды.

Питание можно было получить здесь же, в гостинице. Накормили нас сытным обедом.

Родька умял все быстрее меня, рыгнул и протянул:

– Пивка бы…

– Я тебе попробую пиво организовать, а ты посиди пока здесь. Я же пойду наверх: мне нужно сделать кое-какие звонки.

В номере я села на кровать, достала сотовый и задумалась. Я должна была убедить Берна встретиться со мной. А там я уже посмотрю по обстоятельствам, как действовать дальше. Главное, чтобы он согласился на встречу, а не повесил трубку, услышав мой голос. Я тряхнула волосами и набрала номер.

– Алло! – в трубке слышался шум, стук ложек…

– Это я. Наташа. – Я надеялась, что мой голос звучит достаточно жалостно. Я должна была войти в образ страдающей, морально растоптанной женщины.

– Да! – в трубке возникло молчание.

– Берн! Я виновата… я не должна была приезжать без твоего разрешения в Швецию и встречаться с Лизой. Это могло отрицательно сказаться на ее психике. Я сожалею об этом…

В трубке раздалось сопение.

– Мне хотелось бы встретиться с тобой и обсудить некоторые аспекты Лизиного воспитания. – Я специально загнула официально-казенные термины. Я знала, как Берн любит во всем точность и определенность.

– Хорошо… позвони попозже, – услышала я. – Я сейчас не могу разговаривать. Деловой ленч.

Повесив трубку, я подумала, что для начала все это неплохо. По крайней мере, он меня не отфутболил, не сказал, что не хочет общаться со мной ни под каким предлогом. Это обнадеживает! Возможно, удача улыбнется мне, я все сделаю, как надо, и верну Лизу.

Я спустилась в холл. Родька сидел в плетеном кресле и читал газету. Я чуть не рассмеялась. Он в языках ни бельмеса, а здесь газету развернул! Позирует – для кого?

Я подошла ближе:

– И что читаем? А?

Кот, сидевший на полу, потянулся при звуках моей речи и ушел, лениво вильнув хвостом. Прежде чем он скрылся с глаз, Родька успел нагнуться и потрепать его по загривку.

– Не читаю, а просматриваю, – внушительно сказал Родька, складывая газету пополам. – Ну что, мамзель? Сделали свои звонки?

– Ага! – Я села в кресло-качалку, стоявшую рядом, и скорчила гримаску. – В ближайшее время у меня состоится свидание с моим бывшим. Так что все практически на мази. Остается только ждать.

Берн позвонил сам, через два часа. Судя по голосу, настроен он был весьма миролюбиво.

– Очень хорошо, что ты все поняла. Моя мама рассказала мне о последнем инциденте. Я был в шоке! Она хотела пойти в полицию и в суд. Но я ее отговорил. Я рад, что ты осознала свою ошибку. – Голос Берна был ровно-монотонным, и я слушала его, закипая от бешенства. Очень хорошо, что он вне пределов досягаемости, иначе я бы его чем-нибудь треснула! Настолько этот голос и тон действовали мне на нервы.

– Как Лиза?

– Лиза? – насторожился Берн. – Очень хорошо. Я стараюсь прививать ей чувство дисциплины и ответственности, любовь к аккуратности и порядку. Ты ее слишком избаловала, я согласен в этом с моей мамой. Она должна уже знать, что ей можно и чего нельзя, и все делать по расписанию. Вовремя ложиться спать, вовремя играть, смотреть телевизор…

Я стиснула зубы. В моей памяти всплыл один эпизод: мы с Берном часто спорили – стоит ли Лизу наказывать за малейшую ее провинность, а также железно придерживаться распорядка дня? Я считала, что, если она хочет еще немного поиграть, то незачем гнать ее сразу в постель. Лишние десять минут ничего не решат, а ребенку сохранят нервы: она не будет рыдать и умолять «дайте поиграть еще чуть-чуть». Берн, напротив, полагал, что все это сделает Лизу безответственной и недисциплинированной. Мы как-то играли с ней в ее комнате, а он ворвался и стал орать, что уже пора спать, а у нее еще не убраны игрушки! Я заступилась за Лизу. В припадке раздражения Берн начал топтать неубранные игрушки ногами, а Лиза разрыдалась, вцепившись в меня обеими руками. Я наорала на Берна, он поднял руку, чтобы ударить меня, но в последний момент передумал и вышел из комнаты, сильно хлопнув дверью…

Бедная моя девочка! Значит, сейчас Берн вовсю отыгрывается на ней – за мои либеральные методы воспитания, как любил говорить он.

– Что? – погрузившись в воспоминания, я не сразу поняла, что говорит мне Берн.

– Ты меня не слушаешь, – раздалось в трубке. – Я предлагаю встретиться и все обсудить.

– Когда?

– Ну… Сейчас я посмотрю в органайзере, когда у меня окажется свободное время.

Возникла пауза. Я ждала…

– Можно завтра. В девятнадцать ноль-ноль. В ресторане «Лесной тролль». Ты помнишь, где он находится?

– Естественно.

– Я спросил так, на всякий случай. Если ты забыла, я мог бы тебе объяснить, как доехать. Для меня это нетрудно.

– Спасибо, не надо.

– Тогда до завтра. И, пожалуйста, не опаздывай. Не знаю, избавилась ли ты от этой плохой привычки или еще нет?

– Я не опоздаю, – кратко сказала я. Берн нажал на «отбой», а я подошла к окну, не зная, радоваться мне или печалиться из-за нашей завтрашней встречи? Что он согласен увидеться – это хорошо, но вот то, что он вытворяет с Лизой с подачи своей мамаши, – ужасно! Я сомневалась, что завтра мне удастся сохранить с ним нейтральный тон: я уже представляла себе, какое терпение и выдержка мне понадобятся, чтобы не сорваться. А допустить этого я никак не могла, даже если бы и хотела. На душе стало муторно. Я набрала Викин номер.

– Как ты там? – выпалила она вместо приветствия.

– Обживаюсь потихоньку. Завтра у меня свидание с Берном.

– Все-таки согласился на встречу?!

– Да. Я и сама удивилась, с чего бы это совесть в нем проснулась?

– Тогда тебе удастся свой план осуществить, – хмыкнула Вика.

– Не говори об этом. Как представлю, что придется с ним люли-малину разводить, так прямо тошнотворный рефлекс просыпается!

– А ты не думай об этом. Представь, что тебе нужно сделать необходимую операцию. Чик – и все. Думай не о нем, а о Лизе!

– Да-да, – прервала я ее, – я все понимаю, можешь не разжевывать. Понимаю прекрасно, но от этого мне легче не становится.

– Как там твой приятель?

– Читает шведские газеты и дружит с хозяйским котом. Короче, с ним полный порядок.

– У вас там, я смотрю, дружба наклевывается, – хихикнула Вика. – «Назад в прошлое»? Как название женского любовного романа.

– Любовные романы я не читаю. А что касается Родьки… – я понизила голос. – Я тебе уже много раз говорила, что отношения между нами сугубо временно-приятельские. Не более того! И твои подколы – абсолютно мимо цели.

Не успела я положить сотовый на прикроватную тумбочку после разговора с Викой, как телефон зазвонил снова. Я посмотрела на дисплей. Полынников!

– Алло!

– Это Полынников.

– Да, – я опустилась на кровать.

– Наташа? Вы меня слышите?

– Да.

– Почему я не могу связаться с вами? Где вы?

– Я… в Калуге, – выпалила я. Признаваться, что я в Швеции, – это был финт из разряда невозможных. Он бы отругал меня по полной, и еще хуже – счел бы меня полной идиоткой.

– Что вы там делаете?! Я же сказал, чтобы вы сидели в Москве и были предельно осторожны. Неужели я недостаточно ясно выразился? – в его голосе послышались сердитые нотки. – Вроде бы мы с вами обо всем договорились. Раз я занимаюсь вашим делом, вы должны следовать моим указаниям. Мне как адвокату виднее, что и как. Кроме того, имеется некая информация, которой я пока не могу с вами поделиться.

– Да?.. – Голова моя шла кругом, и я не знала, что говорить. Пару раз во время его монолога я порывалась прервать Полынникова и во всем ему признаться. Но что-то останавливало меня. Наверное, тот факт, что после моих признаний он, скорее всего, повесит трубку и не захочет больше со мной разговаривать. А мне этого совсем не хотелось. Я слушала его голос и желала слушать еще… еще… Пусть он сердится, пусть выговаривает, пусть кричит на меня – но только бы он со мной общался, не бросал меня окончательно и бесповоротно и думал обо мне – хотя бы иногда!