Поэзия убийства - Наталия Николаевна Антонова

«Это они ещё кота не видели», – добавила бы Мирослава, если бы и на этот раз проникла в их мысли.

– Жена, значит, против? – уточнила она.

– Категорически! – заверил её Федотов.

Двое других согласно закивали.

– Неужели на вашем предприятии всё так плохо? – спросила Мирослава. – Если люди вспомнили о призраке коммунизма.

– Не только на нашем, – мрачно заверил её Максим Федотов.

– Можно куда-то пожаловаться. В профсоюзы, например.

Все трое рассмеялись.

– Понятно. Есть ещё трудовая инспекция.

– Эх, барышня, – проговорил Ефим Кустецкий, – вы, видать, жизни нашей не знаете. Всё сейчас направлено против простого человека. Взять хотя бы горячую линию, на которую просят сообщать о злоупотреблениях начальства.

– И что?

– Ничего! Звонили мы на эту линию. И там нас послали!

– Куда?

– На «госуслуги». Сказали, напишите заявление, тогда мы его будем рассматривать. Неужели непонятно, что люди боятся открыто жаловаться на своё начальство?!

– Я понимаю вас.

– Вы да, а чиновники – нет. Одно сплошное волокитство и бюрократия. Я же говорю, что всё направлено против простого человека. Раньше людей профсоюзы защищали. Это да. А сейчас кто защитит? Никто! Везде один беспредел.

Мирослава в глубине души отчасти была согласна с ним.

– Хорошо, – сказала она, – я берусь за ваше дело. Но предупреждаю сразу, что, если Тавиденкова убил Костомаров, ему придётся ответить.

– Знаем, знаем, – махнул рукой Никита Решетников, – по всей строгости закона. Но Иван не виноват. Так что ваше дело не Ивана отмазывать, а искать настоящего убийцу нашего буржуя.

– Хорошо. Так и укажем в договоре. Но прежде чем заключить его с вами, я хотела бы побольше узнать о втором вашем хозяине.

– О Кобылкине, что ли? – пренебрежительно спросил Никита.

– О нём самом. Как там его полное имя-отчество.

– На фиг он вам сдался, – начал было Решетников.

– Раз человек спрашивает, значит, надо, – перебил его Федотов. – Денис Сергеевич Кобылкин, – ответил он Мирославе. – Но мы мало что знаем о нём. В цехах он практически никогда не бывает.

– Он женат?

Все трое кивнули.

– Не знаете, как зовут его жену?

– Знаем.

– Откуда?

– Она в конторе сидит.

– То есть жена Кобылкина работает на вашем предприятии? – слегка удивилась детектив.

– Да.

– И как же её зовут?

– Эльвира Родионовна.

– Странно, что Кобылкина работает…

– Ничего странного, – неожиданно заступился за Кобылкину Никита Решетников, – не у всех бизнесменов жёны бездельницы.

«Что-то новенькое, – улыбнулась про себя Мирослава, – уж не запал ли Никита на жену второго компаньона?»

И спросила, глядя на Решетникова:

– Она симпатичная?

– Кто? – сделал вид, что не понял Решетников.

– Жена Кобылкина.

Решетников пожал плечами. За него ответил Ефим Кустецкий:

– Эльвира Родионовна настоящая красавица.

– Красивее Стеллы Эдуардовны?

– Тавиденкова Кобылкиной и в подмётки не годится! – отрезал Решетников.

– Господин Кобылкин красавец под стать своей жене? – невинно поинтересовалась Мирослава.

– Ой, рассмешили, – покатился со смеху Ефим Кустецкий.

– Колобок он волосатый, – буркнул Никита.

– Интересно… А дети у Кобылкиных есть?

– Нету у них детей! Я только в толк не возьму, зачем вам это всё?

– Для расширения кругозора, – отшутилась Мирослава.

Ефим Кустецкий прыснул. Решетников нахмурился. А Максим Федотов сделал вид, что ничего странного в вопросах Мирославы не видит.

– Ладно, – решила она закруглиться, – можете идти в приёмную. Заключите договор, внесёте аванс и можете быть свободны.

– Как птицы, – добавил Решетников.

– Допускаются любые сравнения, – не стала возражать Мирослава.

– А когда вы с нами свяжетесь? – спросил Федотов.

– Как у меня появится что-то важное для вас.

– А мы сами можем вам звонить?

– Можете, – разрешила Мирослава.

Мужчины ещё немного потоптались возле двери, потом дружно попрощались с детективом и вышли из кабинета.

Глава 9

– Ну что, – спросил Морис, войдя в кабинет Мирославы после того, как проводил клиентов, – у вас есть какие-нибудь идеи?

– Никаких, – призналась она.

– Придётся обратиться за помощью к Наполеонову, – пошутил он.

– Разве что только. У тебя тоже нет идей?

– У меня есть некоторые мысли насчёт того, как доказать алиби Костомарова.

– Было бы замечательно.

– Я могу действовать?

– Естественно.

Морис подождал, не спросит ли Мирослава о том, что именно он собирается делать. Но она не спросила. Только и обронила:

– Доказав алиби Ивана Терентьевича, мы сделаем только полдела.

– Да, я помню, в договоре сказано, что мы должны найти убийцу, кем бы он ни оказался.

– Так что ты занимайся алиби Костомарова. А я буду думать.

– Долго?

– Не знаю.

– Если даже ничего не придумаете, спускайтесь к обеду.

– Всенепременно, – пообещала она.

Когда Морис выходил из кабинета Мирославы, в ноги ему уткнулся Дон. Миндаугас взял кота на руки и, кивнув на дверь, сказал:

– Туда пока нельзя. Чапай думает!

Дон попытался вывернуться и сердито мяукнул, утверждая, что ему можно.

– Будь ангелочком, не сердись, – попросил Морис, не выпуская кота из рук, – я угощу тебя форелью.

– Уф, – ответил кот, что в переводе с кошачьего обозначало: «Ладно уж, так и быть, снизойду до форели».

Когда Мирослава спустилась вниз, Морис сидел в гостиной, уткнувшись в ноутбук.

– Чем ты так увлечён? – спросила она.

– Да вот штудирую Джона М. Кейнса.

– И чего интересного вычитал?

– Начинаю понимать, почему он так привлекателен для Королёва.

– И чем же?

– Ну, например, этим: «Капитализм – это исключительная вера в то, что деятельность самого гнуснейшего подонка, движимого наиболее низменными мотивами, каким-то образом окажется на благо всем».

– Это сказал Джон М. Кейнс?

– Он самый.

– А ведь Стелла Эдуардовна говорила, что Ярослав Ильич подарил его книгу Даше.

– И что?

– Ничего, – проговорила Мирослава задумчиво.

– Только не говорите мне, что вы подозреваете Дарью в убийстве собственного отца! – воскликнул Морис.

– Не говорю. Но девушка вполне могла пропитаться этими идеями.

– Может, она и не открывала эту книгу, – предположил Миндаугас.

– Может, и не открывала, – легко согласилась Мирослава.

– Придумали что-нибудь?

– Пока ничего выдающегося в мою голову не пришло, – призналась Мирослава.

– Ну и ладно, утро вечера мудренее.

– Ещё только полдень.

– И то верно. Будем обедать?

– Будем. А то я уж боялась, что ты откажешься меня кормить.

– Я не такой уж жестокосердный, как вы могли обо мне подумать, – пошутил он.

– И то верно, – передразнила она его.

После обеда, ставя на место последнюю чистую тарелку, Мирослава попросила:

– Морис, ты не мог бы найти для меня в интернете причастных к нашему делу лиц?

Он ответил несколько удивлённо:

– Я уже находил вам страницы Даши, и вы видели на них её родителей…

– Я хочу посмотреть на тех, кто трудится на предприятии.

– Вынужден вас огорчить, но того