Марина Серова - Без царя в голове
Покончив с утренними процедурами, я подсела к телефону и набрала номер «Союзинторга».
— Добрый день. Секретарь Галина, я вас слушаю.
«Так, значит, корову зовут Галиной», — заметила про себя я, а вслух сказала:
— Будьте добры, скажите, Евгений Владимирович у себя?
— Нет, еще не приезжал, — донеслось из трубки. — Но если у вас что-то срочное, я могу записать. Директор немного запаздывает, когда будет точно, не знаю.
Я поняла, что секретарша не узнала меня по голосу, но решила не выдавать себя и на всякий случай уточнила:
— А на сколько обычно задерживается Евгений Владимирович? Мне хотелось переговорить с ним лично.
— Точно не могу сказать, — неуверенно ответила Галина. — Но обычно после двенадцати он уже на месте.
Я вежливо поблагодарила секретаршу и повесила трубку.
Стало быть, Миронов занимается решением домашних проблем. Представляю, как у них там жарко. Не хотела бы я попасться сейчас кому-нибудь из них на глаза… Так что лучше подождать, когда директор объявится на работе.
Медленно встав с кресла, я отправилась на кухню, чтобы хоть раз за последние несколько дней приготовить себе что-то серьезное. Вспомнив про ароматную утку в помидорах, которую недавно готовила Мария, я решила сделать точно такую же.
Через час утка и в самом деле была готова, я одета и накрашена, а времени до обеда оставалось еще целая уйма. Не зная, чем себя занять, я перекусила тем, что только что сумела сотворить, и поехала в офис «Союзинторга», надеясь, что его директор прибыл уже на место, а если и нет, то очень скоро прибудет.
Чтобы хоть немного растянуть время, я ехала по возможности медленно, внимательно глядя по сторонам и замечая много такого, на что раньше у меня просто не хватало времени кинуть взор. Я остановилась возле одного из ларьков, вышла из машины и, немного подышав свежим воздухом, пошла за сигаретами. Вернувшись, закурила, а чтобы чем-то развлечь себя, достала из бардачка «кости» и высыпала их на соседнее сиденье. Выпала комбинация: «33+20+3». Я испугалась и быстро завела машину. Комбинация могла означать только одно: «Возможно несчастье с кем-то из ваших друзей или знакомых».
«Кости» никогда не ошибались, а потому я влетела в помещение «Союзинторга» на всех парах и буквально тут же наткнулась на весьма поникший персонал и заплаканную секретаршу, сидящих в коридоре. Кое-кто курил, другие грустно смотрели в пол.
— Что случилось? — прямо с порога спросила я.
Услышав мой вопрос, секретарша расстроенно всхлипнула и отмахнулась:
— Уйдите, девушка, не до вас.
Я перевела взгляд с нее на стоящего рядом мужчину в узеньких очках и вопросительно посмотрела на него. Тот сразу же ответил:
— Евгения Владимировича только что отвезли в больницу, у него инсульт.
Как бы в подтверждение его слов секретарша зарыдала и, чтобы не демонстрировать свою несдержанность при всех, торопливо прошла в кабинет. Я продолжала стоять в дверях, соображая, что же могло произойти в доме Мироновых, после чего с ним случился удар.
То, что разговор с семьей был серьезным, у меня не вызывало сомнений. Но мне казалось, одного этого было недостаточно, чтобы свалить такого человека, как Евгений Владимирович. Или все же…
Я заволновалась, предположив, что стала виновницей его инсульта, но мужчина в очках, докурив сигарету, стрельнул еще одну у соседа и, покачав головой, произнес:
— Да, несладкая жизнь у директоров компаний. Сначала неудачная поездка к компаньонам, затем внезапное нашествие налоговых служб, а тут еще и какие-то проблемы в семье…
«Так, значит, вовсе не я виновата в случившемся, — облегченно вздохнув, подумала я. — Просто в жизни Миронова началась тяжелая черная полоса: сплошные неудачи и разочарования. Видно, слабоватым оказалось у него здоровье, не смог перенести всего сразу».
Количество неприятностей, свалившихся на голову директора компании, многое объясняло, и я слегка успокоилась. Но раз поговорить с Мироновым не удастся, мне придется самой любым путем вывести на чистую воду его жену и сына, единственных, кто мог совершить убийство и подложить такую свинью собственному мужу и отцу. Миронов-старший как прямой подозреваемый в убийствах практически полностью отпадал: слабоват он, на мой взгляд. Но все же он вполне мог быть в курсе шантажа. Правда, не предпринимал ничего противозаконного, решив разрулить проблему деньгами.
И я приняла решение: покинув офис «Союзинторга», села в свою «девятку» и направила ее к дому Мироновых. Те самые фотографии, которые нанятый Оксаной Владимировной Тимошин искал на даче Чиликовых, были у меня с собой, и я очень надеялась, что они сыграют мне хорошую службу в прояснении всего случившегося.
* * *— Чего вы еще хотите? — накинулась на меня прямо у двери, едва открыв ее, Оксана Владимировна. — Мало вам того, что моего мужа в больницу отправили, теперь пришли и с остальными разобраться? Хоть бы совесть поимели.
Я поняла, что, желая избежать беседы со мной и частично снять вину с себя, Миронова пытается переложить все случившееся на мои хрупкие плечи. Не знай я, что причина инсульта заключается не в одном лишь моем вчерашнем посещении, я бы наверняка поверила ее словам и отступила, но только не сейчас.
Небрежно толкнув женщину в глубь квартиры, я самым наглым образом вошла внутрь и захлопнула за собой дверь.
— Давайте без прелюдий, у меня мало времени, — падая на кресло, строго произнесла я. — Где ваш сын? У меня есть разговор, интересный для вас обоих.
— Георг давно уже не живет с нами, у него собственная квартира, — недовольно буркнула на это Миронова и села напротив.
— Ну что ж… В таком случае, думаю, мы выясним все и без него, — ответила я, в глубине души радуясь этому, так как пока еще не представляла, как среагирует на меня Георг после нашего с ним тесного знакомства.
Оксана Владимировна после моих слов вновь завелась и принялась кричать, нервно размахивая руками:
— Не о чем мне с вами говорить. Вы уже вчера с моим мужем поговорили, так он теперь в больнице лежит, парализованный. Вам что, доставляет удовольствие мучить людей? Или, может…
— Оксана Владимировна, — прервала я ее реплику, — давайте не будем уточнять, почему именно ваш муж оказался в больнице, так как думаю, вы в этом виноваты гораздо больше моего. Лучше скажите мне, давно ли ваш сын принимает наркотики?
— Что? Какие наркотики? — наигранно схватившись за сердце, воскликнула Миронова. Она хоть и очень старалась выглядеть естественной, но у нее это плохо выходило. — Ни о каких наркотиках я не знаю, перестаньте клеветать на моего Георга. Он не способен на такие гадости.
— Ну, раз вы не верите моим словам, так, может быть, вас убедит вот это, — доставая из сумочки снимки и протягивая их ей, произнесла я. — Как вы понимаете, это только фотоотпечатки, но у меня есть и пленка.
Женщина медленно встала с кресла, подошла ко мне, взяла протянутый сверток и, переводя взгляд с пакета на меня, стала его торопливо вскрывать. Я видела: она знала, что за снимки увидит. Но все же, достав их, она изобразила на лице огромное удивление и картинно рухнула в кресло.
— Этими снимками шантажировала вашу семью Надежда Чиликова? — не дав ей собраться с мыслями и придумать, что сказать дальше, спросила я. — И именно их искал нанятый вами тип на даче бухгалтера?
Миронова подняла на меня расширенные то ли от испуга, что она раскрыта, то ли от удивления глаза и, видно поняв, что отпираться бесполезно, нерешительно кивнула.
— Так, значит, вы признаете, что знали о существовании снимков и пытались их заполучить?
— Знала, — произнесла Оксана Владимировна, и я поняла, что она готова все рассказать. — Эта интриганка и в самом деле ими угрожала, сказала, что если мой сын не женится на ее дочери или не заплатит ей весьма солидную сумму, то она перешлет их во все коллегии адвокатов по стране и тогда карьере Георга придет конец. — На минуту женщина замолчала, обдумывая, что сказать дальше, а затем продолжила: — Мы с мужем, конечно же, испугались, ведь сын у нас единственный, на него вся надежда в будущем.
— Вы хотите сказать, что Евгений Владимирович был в курсе существования снимков? — вновь прервала ее я, удивившись тому, что только что услышала.
— Да, только он их не видел. Его дома не было, когда Чиликова приходила. Я дала ей немного денег, чтобы не показывала их ему. У мужа слабое здоровье, и я боялась, что может случиться то, что сейчас случилось.
Я задумалась. Если о снимках знали оба родителя Миронова, так тогда кто из них заказал убийство? И почему Евгений Владимирович так отзывался о своей жене у себя в кабинете, если был с ней заодно и представлял, что заснято на пленку?
Что-то тут не сходилось, и я начала задавать вопросы:
— Давайте еще раз все уточним: о пленке знали и вы, и ваш муж. Так?
