Р. Пейтман - Вторая жизнь Эми Арчер
– Она все понимает. Эсме не дурочка.
Да, наверное. Не дурочка. Такая же смышленая, как Эми, но в Эми не было хитрости, а Эсме я слишком мало знаю, чтобы сказать о ней то же самое. Однако я вдруг с изумлением понимаю: эта девочка мне нравится. Она все время была деликатной, вежливой, отзывчивой и на удивление сдержанной, учитывая обстоятельства, в точности как Эми.
Либби смотрит на часы.
– Кататься они будут примерно полчаса, – говорю я. – Давайте где-нибудь присядем и поговорим.
За чашкой кофе в кафе Фестивал-холла я рассказываю Либби о письме Иана. Когда начинаю описывать картинку с выключателем, она наклоняется ближе, затем снова отшатывается, сморщившись от отвращения. В еще больший ужас она приходит от моего предложения подумать, не показать ли это Эсме.
– С ума сошли? – говорит она. – Посмотрите на себя. Что с вами творится от этой гребаной картинки! А представляете, что с ней будет?
– Но это может разбудить в ней воспоминания о том, кто ее похитил!
– Вот именно. Поэтому я и не буду ее заставлять, – говорит Либби. – Все должно идти естественным путем. Да, блин, я часто вообще не хочу, чтобы это случилось. Мне плохо делается, как подумаю, какая это будет травма для Эсме, если она наконец вспомнит, что с ней произошло. Какая мать не боялась бы?
Знакомое ощущение пощечины – как тогда, когда пресса трубила, что я никуда не годная мать. Хочу оправдаться, но тут Либби встает:
– Вы обещали, что не будете на нее давить. Я вам не верю, Бет. Вы слишком… непредсказуемая. Безответственная. Это опасно для Эсме. Господи, зачем только я вообще с этим связалась! Вот что: как только они сойдут с колеса, я увожу Эсме обратно в Манчестер.
– Нет! Вы не можете!
– Увидите.
Я вскакиваю на ноги. Голова кружится от духоты – тут нечем дышать от запахов кофе и кулинарного жира. Бегу за Либби со всех ног, врезаюсь в кого-то, едва не падаю. Некий мужчина подхватывает меня за руку, помогает дойти до двери и обмахивает мне лицо буклетом. Я прислоняюсь к окошку, прижимаюсь лицом к прохладному стеклу.
– Вам плохо? – спрашивает он. – Может, позвать кого-нибудь?
– Нет, спасибо. Я сейчас.
Беру у него буклет и отхожу, обмахиваясь на ходу. Либби уже ждет у платформы, запрокинув голову, вглядывается в кабинки, ладонью заслонив глаза от солнца. Я тоже смотрю вверх и вижу: Джилл что-то говорит, Эсме сидит рядом и внимательно слушает. Потом машет мне рукой, вскидывает фотоаппарат и щелкает.
– Либби! – кричу я. – Погодите.
Она оборачивается ко мне:
– Я серьезно, Бет. Оставьте нас в покое. Нам нужно вздохнуть свободно. Всем.
Эсме проплывает мимо нас – ее кабинка приближается к платформе. Вот она выскакивает, протягивает руку, чтобы помочь выйти Джилл, и бежит к нам.
– Потрясающе! – задыхаясь, говорит девочка. – Все-все видно. На мили, и мили, и мили кругом. Жалко, что вы не поехали! – Она замечает буклет и выхватывает его из моих пальцев. – Что это? Там про другие аттракционы? Мы куда-то еще пойдем?
– Нет. – Либби кладет дочке руку на плечо. – Идем. Нам пора.
Эсме не двигается. Ноги у нее будто прирастают к полу. По ее телу пробегает дрожь – сначала медленно, потом все усиливаясь, и наконец малышку начинает трясти так, что у нее подгибаются ноги. Она поднимает глаза от буклета, и у нее вырывается болезненный крик.
– Нет! – кричит она. – Не заставляйте меня туда идти!
– Эсме! Что с тобой? – Либби падает на колени и прижимает девочку к себе.
Эсме бьется, вырываясь из объятий.
– Там волк! – кричит она, тыча пальцем в буклет. – И уточка!
– Что? – Либби забирает у нее буклет.
Это программка «Пети и волка»[8]. Я водила Эми на симфоническую сказку в Ройал-Альберт-холл – и после у нее начались кошмары. Она все хныкала над бедной уточкой, проглоченной заживо, и жаловалась, что слышит, как она крякает у волка в животе. И что Петин дедушка противный и ворчливый – дедушки не должны быть такими.
Эсме сжимается в комок и топает ногой:
– Там волк! Волк! Ненавижу его. Она же знает, что ненавижу!
– Я не знала, что это программка, – говорю я. – Вообще, что это программка, а уж тем более к «Пете и волку». Честное слово. Мне ее дали, чтобы…
– Не надо, Бет. – Либби поднимает Эсме на ноги. – Вы не смогли удержаться? Не терпелось. И вот, посмотрите, что вы наделали. – Она швыряет мне программку. – Держитесь от нас подальше. Понятно?
Обе уходят, не оглянувшись. Я вздрагиваю, кто-то трогает меня за плечо.
– Бет? – говорит Джилл – бледная, губы плотно сжаты. – Что все это значит?
Я развожу руками, изображая полную невинность:
– Сама хотела бы знать.
– Она, похоже, считает, что ты в курсе.
Я наклоняюсь и поднимаю программку. Нарисованный волк, черный, лохматый, пускает слюну из зубастой пасти. Я почти вижу Эми, сжавшуюся, дрожащую в моих объятиях, чувствую, что рукав у меня промок от ее слез.
Поднимаю взгляд на Джилл:
– Что Эсме там тебе рассказывала?
– Да, собственно, ничего. Ничего такого, по чему можно было догадаться, что с ней случится истерика.
– Мне нужно домой. Я так устала, что ног под собой не чую.
Мы идем к машине. Чувствую, Джилл что-то не дает покоя.
– Эсме – прирожденный экскурсовод, – говорит она. – Очень хорошо знает Лондон для человека, который никогда раньше здесь не бывал. Все главные достопримечательности мне показала. – Она набирает воздуха, словно хочет еще что-то сказать, но не решается. Чуть погодя поворачивается ко мне вполоборота. – Знаю, не надо бы об этом вообще, тем более сейчас, когда ты так… когда ты еще… расстроена, но…
– Говори.
Джилл вздрагивает, ее плечи съеживаются.
– Иногда у меня от этой девочки мурашки по коже. Не могу даже толком объяснить… Она ничего такого не говорила и не делала. И не надо было. – Джилл качает головой. – Наверное, это просто глупости, но я сразу об этом подумала и теперь уже не могу выбросить из головы.
– Что выбросить?
– Ощущение, что рядом со мной сидела Эми.
7
Либби на мои звонки не отвечает. Я отправила ей на голосовую почту столько сообщений, что они уже не проходят. Без адреса, говорят мне в справочной, домашний номер установить нельзя, а так как я не знаю названия отеля, в котором они остановились, то не могу спросить, выехали ли они и какой адрес оставили при регистрации.
Если обращусь в полицию с просьбой разыскать их, возникнет слишком много вопросов. Скажу правду – и надо мной только посмеются. Солгу – скажу, что они мои родственники, бесследно исчезнувшие после семейной ссоры, – мне предложат подождать еще немного или скажут, что не имеют права вмешиваться. И даже если они захотят мне помочь, вряд ли можно рассчитывать, что будет больше толку, чем в тот раз, когда искали Эми.
Новая глава старого кошмара. Эми пропала – опять. Ее похитили прямо у меня на глазах. И опять я виновата в том, что она исчезла. Невинная ошибка, недосмотр. И снова я не могу ничего изменить. Беспомощна.
Единственное, что в моих силах, – обратиться за помощью к Иану, но мое письмо остается без ответа. Другая сторона молчит, как и в прошлый раз.
Целыми днями брожу по дому, потерянная, встревоженная.
Потом вдруг осеняет: Либби волей-неволей должна будет вернуться. Тот порыв, что впервые привел ее к моей двери, не отпустит – более того, будет повторяться все чаще и чаще теперь, когда Эсме уже встретилась со мной и знает, что я ей верю. Если раньше ее поведение огорчало Либби, то теперь оно должно стать еще хуже. Либби не сможет гасить это пламя бесконечно. Может быть, Эсме – моя дочь, может, нет, но она ко мне вернется.
Внезапный прилив надежды требует действия. Я обдираю обои в комнате Эми, скатываю ковер. Прочесываю весь Уэст-Энд, собирая образцы ткани для занавесок, разглядывая мебель и ковры. После моих экспериментов с краской на стенах в спальне появляется разноцветная мозаика – все оттенки розового, а также нежно-голубые, желтые, ванильные, почти белые и зеленые пятна.
Я говорю себе, что делаю все это для себя, а не для Эсме, но не могу не признаться: мне так сложно определиться с цветом именно потому, что право выбора на самом деле должно принадлежать Эми. В конце концов, это была ее комната. И может, еще будет – в каком-то смысле.
Та же мысль сидит в голове, когда я неожиданно для себя отправляюсь покупать одежду. Кручу в руках курточки и брючки – смотрю размеры, и Эми стоит передо мной – такая же, как была, а может, и есть. Надевать эту одежду не на кого, но это пока. С каждой покупкой Эми делается ближе, надежда – реальнее.
Я вываливаюсь на улицу из невыносимо жаркого «Селфриджеса», моргаю на свету, лечу на Оксфорд-стрит… и столбенею, только сейчас заметив, сколько в руках пакетов с покупками. В какой-то миг я думаю, не вернуться ли и не отдать все это назад, но не могу себя заставить. Я устала, мне нужно вдохнуть свежего воздуха. К тому же Эсме все это подойдет ничуть не хуже, чем Эми.
