Р. Пейтман - Вторая жизнь Эми Арчер

Р. С. Пейтман

Вторая жизнь Эми Арчер

R. S. Pateman

THE SECOND LIFE OF AMY ARCHER

Copyright © R. S. Pateman 2013

All rights reserved

© О. Полей, перевод, 2014

© ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2014

Издательство АЗБУКА®

1

Иногда я вижу на карусели ее неясные очертания… Слышу ее смех, когда она катится с горки… Но на самом деле Эми там нет – просто не может быть. И горки нет, и качелей.

Городские власти снесли скрипучие качели и карусели и оборудовали современную площадку: нормальные качели с закрытыми сиденьями, новые карусели, фонтан и яма с песком, над которой протянулись мостики и канаты. Чтобы играть было и интересно, и безопасно.

Новую площадку перенесли в дальний конец парка, поближе к кафе. Теперь родителям можно поговорить и выпить капучино, пока дети качаются, крутятся на каруселях и копаются в песке.

А у меня отняли то место, где видели Эми в последний раз.

Старую площадку, которую Эми знала и любила, залили бетоном, разбили на несколько частей и оборудовали для игр с мячом. Бетон расчерчен линиями и кругами, словно кто-то рассыпал там школьный набор геометрических фигур.

Похоже, никто не знает, зачем эти площадки нужны: я ни разу не видела, чтобы там играли. Во всяком случае, в мяч.

Сегодня – как всегда.

Под гнутыми баскетбольными кольцами без сеток, склонившись над мобильными телефонами, курит стайка подростков. Подхожу к ограде – поднимают головы. Крепче сжимаю в руке букет. Целлофан хрустит.

Стараясь не замечать взглядов, наклоняюсь и прислоняю букет к ограде, сверкающей синей краской. Она тоже новая, не покосившаяся, как прежняя. И покрепче, надеюсь. За ней дети в безопасности.

Снимаю перчатки и вставляю в букет карточку. «Дорогой моей девочке. Прости… Вечно любящая тебя мама. ххх».

Складываю ладони, склоняю голову. Слова расплываются в морозном воздухе – облачка молитвы испаряются, совсем как Эми.

Встаю, держась за ограду, и натягиваю перчатки. Думаю о том, уберут ли цветы парковые служители завтра утром, как в прошлом году. А может, они и до утра не дотянут.

Букеты на фонарных столбах, отмечающие места дорожных катастроф, висят, пока не засохнут стебли, а целлофан не посереет и не потрескается. Они не только дань памяти, но и предостережение об опасности на дороге. Мой букет – тоже, хотя опасность, от которой он предостерегает, не так явна, как летящий на скорости автомобиль, и родителям не очень-то легко объяснить, чего остерегаться.

В конце тропинки останавливаюсь и оглядываюсь. Если бы тогда, десять лет назад, на этом самом месте я оглянулась, если бы следила за ребенком, как до́лжно матери…

Один из подростков насмешливо машет мне рукой. Остальные перешептываются, скаля зубы. Я еще не успею уйти из парка, а цветы, скорее всего, уже будут футболить по всей площадке или швырять в баскетбольные кольца. От лепестков россыпь геометрических фигур на бетоне будет смотреться еще более дико.

Холод пощипывает лицо. Мороз превратил ветви платанов в призрачные силуэты, а теннисные сетки – в сверкающую паутину. Часы на церкви Святого Марка бьют десять.

До встречи еще час. Можно успеть выпить кофе – только не в парке. Не могу даже проходить мимо площадки, не то что сидеть там и слушать детские крики и ссоры. Ссадины, царапины, слезы… Исцеляющие объятия… Невыносимо даже в обычный день, а сегодня день особенный.

Поднимаю повыше воротник пальто и иду к воротам парка.

Открываю дверь. Секретарша за стойкой администрации поднимает голову. Похоже, новенькая – не видела ее раньше. Улыбка быстрая, деловая.

– Чем могу помочь?

– Бет Арчер, – представляюсь я, расстегивая пальто. – У меня встреча назначена на одиннадцать.

Она опускает взгляд к лежащему на столе расписанию. Обкусанные ногти скользят по написанному вручную перечню имен.

– Да, верно. К Иану Пойнтону, на одиннадцать. – Снова улыбается. – Он у нас новенький.

– Да, – говорю. – Я знаю.

Я сомневалась, стоит ли записываться к этому Иану. На сайте фотография: мальчишеское лицо, волосы подстрижены по-школьному. На вид слишком молод, чтобы быть настоящим специалистом в чем бы то ни было, а тем более – чтобы беседовать с мертвыми.

Сомнения подпитывают невольно закрадывающийся в душу скептицизм, который уже несколько лет сопутствует моим ежегодным визитам. Я старалась подавить его. Но… Хочется верить, что Эми все же сумеет ко мне пробиться. А еще хочется, чтобы мои надежды на экстрасенсорику оправдались, и желательно – нет, нужно, – чтобы Брайан с его цинизмом оказался неправ.

В первый раз, вскоре после того, как Эми пропала, я уговорила мужа пойти со мной.

– Если не ради меня, то ради Эми. Она ведь и твоя дочь.

Ожидая приема, он сидел, пыхтел, сопел, выстукивал что-то ногой по полу и бормотал себе под нос, что все это надувательство и пустая трата времени. Потом, когда мы вошли, вел себя не лучше: не захотел даже пожать руку маленькой старушке с белыми волосами, которая пригласила нас в комнату.

Она представилась как Эдна Хасси и попросила нас сложить руки в безмолвной молитве, пока она вызывает своего духа-наставника, Акару. Брайан фыркнул, но небрежным жестом соединил пальцы.

– Ничего не могу уловить. Кроме отторжения, – сказала Эдна.

Она закатила глаза, сосредоточиваясь, и потеребила пальцем слуховой аппарат в левом ухе. Брайан предположил: пора менять батарейку. Когда «провидица» так и не смогла сказать ничего определенного, он насмешливо посоветовал ей сменить частоту настройки.

– Тогда у вас все будет работать не хуже, чем мой бредоуловитель, – сказал он и вышел за дверь.

Я торопливо пробормотала извинения и выбежала следом. Но назначила еще одну встречу на следующей неделе. А через месяц – еще одну. И так целый год – каждый месяц.

– Если бы экстрасенсы давали постоянным клиентам скидки, как авиакомпании, ты бы уже могла бесплатно облететь вокруг света, – говорил Брайан. – Или их призовые мили действительны только для астральных полетов?

Он говорил, что из-за этого я только застреваю в прошлом, не могу избавиться от него и жить дальше. Мой психотерапевт повторял то же самое.

Но я не могла отпустить Эми, не могла расстаться с ней окончательно. Один раз я уже бросила дочь, и это стоило ей жизни, хотя, конечно, тела до сих пор не нашли. Второй раз я ее не брошу. Буду ждать – вдруг она захочет достучаться до меня с той стороны?

Если уж выбирать день, когда у меня больше всего надежды услышать голос Эми, то это годовщина ее исчезновения. Поэтому я пообещала Брайану, что буду ходить к экстрасенсам только раз в году.

– И этот-то раз лишний, – говорил он. – Рана только-только начнет затягиваться, а ты расковыряешь корочку, и она снова откроется. Вот уж не думал, что ты мазохистка.

– А я не думала, что ты садист.

– Это не я делаю тебе больно, Бет.

– Но сделаешь, если не будешь отпускать.

Мне и не нужно было разрешения. Могла бы ходить втихомолку, Брайан бы даже не узнал. Но необходимость скрываться сделала бы все грязным и жалким, словно я творю нечто постыдное. А еще нужно было, чтобы муж признал: мое горе может проявляться и так, пусть даже он этого и не одобряет. Мои ежегодные походы к экстрасенсам были вынужденным компромиссом, который в конце концов разрушил наш брак. Одним из компромиссов, во всяком случае.

За годы я перевидала множество экстрасенсов: пухлого коротышку, от которого так несло кислятиной, что в маленькой комнате было не продохнуть; шотландку с глазами-бусинками, что в любую погоду ходила в одних и тех же блузке и юбке; бывшего шахтера, загубившего себе легкие никотином и угольной пылью. Каждый предлагал свое: абстрактные советы уехать в Америку, предупреждения, что мне следовало бы поберечь спину и проверить зрение, шутки по поводу того, что я слишком много хлопочу по хозяйству. Во всем этом была доля истины, или мне так казалось.

Но ни один из них не смог установить контакт с Эми.

– Им не хватает порядочности, даже чтобы соврать. – Брайан постучал по клавиатуре ноутбука на кухонном столе. – В смысле, еще чуть приврать в придачу ко лжи об экстрасенсорных способностях. – Он покачал головой. – Они же наверняка знают, кто ты и зачем пришла. Всего-то и нужно было сказать, что Эми хорошо, что она смотрит на тебя и по-прежнему тебя любит. Так их даже на это не хватает. Или просто не хотят. – Муж хмыкнул. – Предсказатели… Нашли себе красивое слово. И правда, «вымогатели» звучит как-то не очень.

– Вот я и продолжаю туда ходить именно потому, что они не врут, – ответила я. – Ты прав, им очень легко было бы сказать то, что я хочу услышать, и тем самым упрочить свою репутацию, но они не врут. Почему?