Совок 13 - Вадим Агарев
Интуиция, замешанная на опыте, меня не подвела. Но зато подвёл магазинный распорядок. Об этом меня известила немолодая и флегматичная женщина, пребывающая в том возрасте, который уже переступил границу репродуктивного. Судя по табличке на двери её кабинета, она здесь совмещала обязанности старшего товароведа и полномочного представителя директора. Видимо, единицы секретаря в штатном расписании данного магазина предусмотрено не было. Со слов компетентной дамы я понял, что директорское свято место будет пустовать еще не менее получаса. И это в самом лучшем для меня случае.
Поблагодарив добрую женщину за исчерпывающую информацию, я двинулся назад, к благоверным Станиславу и Марине.
Войдя в зал, я отметил, что никаких изменений за время моего отсутствия там не произошло. За тем лишь исключением, что теперь в состоянии угнетённой подавленности пребывали оба супруга Гриненки. Станислав так же, как и жена, пристально зрил за спину синебокой мебельщицы. Впрочем, возможно, что и не за спину, а на её, без всякого преувеличения, роскошный фасад.
Приглядевшись повнимательнее и отследив направление примёрзшего взгляда мадам Гриненко, я понял причину её депрессивного анабиоза. За спиной халатной царицы кроватей и шифоньеров, буквально шагах в трёх-четырёх, высилась неповторимая в своём великолепии стена. Стена величественная, но отнюдь, не плача. Абсолютно не имеющая никакого касательства к братовьям-иудеям Авену и Каину. Равно, как и к святому городу Иерусалиму. Реальность величия выглядела совсем даже наоборот. То, безусловно, была стена не плача, но счастья. Да-да, стена несбыточного счастья для самых-самых богоизбранных советских трудящихся.
За спиной жрицы мебельного капища своей желто-янтарной роскошью матово мерцал шикарный гостиный гарнитур. И судя по его благородно-ореховому, а, не исключено, что и буково-дубовому массиву, сотворён он был не из древесно-стружечных плит. А уж, тем более, не из отечественных прессованных опилок. Совсем не обязательно было быть специально обученным товароведом-мебельщиком, чтобы даже отсюда увидеть и понять главное. Что эти «дровишки», своей элегантностью не уступающие роялю фирмы «Steinway», были произведены далеко от дымов нашего родного отечества.
— А ты чего тут застыла? — заметив меня, ожил не чуждый душевной черствости опер. И дабы показать, кто в доме хозяин, бесцеремонно потеребил жену за плечо, — Ты бы хоть поздоровалась! — кивнув на меня, строго напомнил старлей своей законной сожительнице об азах этикета и вежливости.
— Ой! Извините, засмотрелась и задумалась! — очнулась от приступа эстивации глубоко потрясённая сказочным зрелищем женщина и в глазах её начали проявляться признаки разума, — Здравствуйте, Сергей, э-э-э… — растерянно засуетилась она лицом, метнувшись взглядом за подсказкой к мужу.
— Марин, ты чего⁈ Да не кипешуй ты так! — с ободряющей солидностью огладил тот по спине свою смущенную супругу, — Ты, Марин, не буксуй, Серёга мой друг! Я же тебе говорил, что он нормальный парень! Поэтому он для тебя просто Сергей!
Я был совсем не против вменяемого панибратства с женой друга и согласно кивнул, подтверждая полномочия старшего лейтенанта на данное самоуправство.
— Так точно, Стас сейчас чистую правду говорит, мы с ним действительно друзья! И я для вас просто Сергей! — протянул я руку, представляясь жене товарища, — А вы просто Марина, я ведь правильно понимаю? И еще я должен со всей прямотой сказать, что Станислав мне про вас много рассказывал! Много хорошего, — на всякий случай застолбил и уточнил я свою заведомую ложь.
Марина бросила быстрый и, как мне показалось, недоверчивый взгляд на мужа. И только потом пожала мне ладонь, и улыбнулась. Её улыбка мне понравилась. Она была открытой, доброй и без каких-либо вкраплений сучьей стервозности. Вот такую бы улыбку нашей Антонине! Повезло Гриненко с женой!
— Ну что, ты тут осмотрелась? — с не меньшим, чем у жены, сиротским любопытством озираясь по сторонам, неправдоподобно бодрым голосом поинтересовался у Марины Гриненко, — Только ты это, ты имей в виду, у нас со временем совсем хреново! Не знаю, как Серёга, а я так вообще никого у себя в отделении не предупредил, что сюда свалил. Тютюнник, сука хохляцкая, не дай бог, хватится, что меня на месте нет! Как пить дать, под взыскание меня подставит падла! — совсем уж непоследовательно забыв про свои собственные бендеро-бандеровские корни, злобно прошипел ксенофоб Гриненко.
— Не ругайся, ну чего ты опять⁈ — ширнув локтём в бок, одёрнула его Марина и бросила в мою сторону извиняющийся взгляд, — Если честно, то ничего я тут посмотреть не успела. И вообще, здесь всё очень дорого и только по записи! Кроме каких-нибудь совсем уж уродских табуреток и вешалок с полками! — она тоскливо вздохнула, пожимая плечами.
А еще я заметил, каких великих трудов ей стоило оторвать влюблённый взор от гостиного гарнитура. Подлейшим образом произведённого, а потом еще и коварно засланного к нам в СССР. И засланного, я уверен, из какой-нибудь страны вероятного противника нашей Родины. Всё же редкостные паскуды эти буржуйские подонки-искусители, разлагающие красивыми и качественными товарами нашу пролетарскую сознательность! Изощрённо и с особым цинизмом эти твари бессовестно совращают нашего брата. Нас, верных и непоколебимых строителей коммунизма, они безжалостно соблазняют вещизмом и презренной тягой к стяжательству! Хорошо хоть, что далеко не всех и не оптом, а только тех избранных, кому сказочно повезёт…
Я вкратце известил друга о временной трудности с коррупционной составляющей нашей авантюры. Случившейся ввиду директорского отсутствия. В ответ Станислав понятливо покивал и выразил готовность обождать столько, сколько потребуется. И жена его в этом намерении решительно поддержала.
— Ладно, голубки, вы тут пока погуляйте, на серванты поглазейте, а я тем временем к среднему руководящему персоналу обращусь! — выдал я новую вводную чете Гриненко и шагнул мелким бесом в сторону мебельной столоначальницы.
Дождавшись, когда супруги отойдут подальше, я придвинулся к синему халату, плотно обтягивающему тугую и несколько избыточную плоть работницы прилавка. Автоматически отметив, что у дамы помимо лишних пятнадцати килограммов живого веса, в наличии присутствует примерно такой же перебор с возрастом. Взвесив все «за» и «против», я мужественно настроился на грубую лесть и на предельно неискренний флирт.
— Не может быть! — громогласно изумился я, уставившись на втиснутое в тесный халат изобилие. Туго перетянутое в местах, стянутых пуговицами, как докторская колбаса засаленным шпагатом, — Наталья Николаевна, голубушка, что вы тут делаете? Такой брильянт и в таком захолустье! Попробуй кому рассказать, так ведь никто не поверит!!
Бродящие как по Эрмитажу тихими голодными мышами покупатели, начали недоумённо оборачиваться. А сидящая супротив меня торговка, к которой и были обращены мои восторги, испуганно дёрнулась и выпучила удивлённые глаза. Те самые,
