Смерть Отморозка. Книга Вторая - Кирилл Шелестов
Наверное, это был намек на то, что пора возобновлять прежнее финансирование, но он предпочел его не расслышать. Их содержание он и так уменьшил не вполовину, как обещал, а только на треть, — этого должно было хватать им на все. И, в конце концов, ей и впрямь не мешало хоть немного поработать.
— Я была у Варсонофия в Оптиной пустыни, — неожиданно переходя на доверительный тон, заговорила Верочка. — Слышал о нем? Очень известный старец, к нему из правительства приезжают советоваться и из Кремля тоже…
— Не слышал.
Норов подумал про себя, что к неизвестному старцу она бы вряд ли поехала.
— К нему обычно не попадешь, с утра очередь собирается, никто не знает, выйдет он или нет, ждут по нескольку часов. А меня к нему один знакомый настоятель подвел. Сначала оставил в прихожей, пошел спросить, поговорит тот со мной или нет. И старец вдруг согласился! Представляешь? Меня одну принял!
— Повезло, — согласился Норов.
— Чудо! — автоматически поправила Верочка. — Спрашивает: «Что у тебя?». Отвечаю: «С сыном проблемы, перестал ходить в школу.» — «А муж — где?». «В Питере, мы с ним разошлись». Старец посмотрел на меня, помолчал, вдруг достает из кармана деньги и сует мне. Я растерялась, ничего не понимаю. А он: «На, возьми, купи билет на поезд, езжай к мужу в Питер, помирись. Сойдись с ним опять». Я растерялась, ничего не понимаю, а он благословил меня и подталкивает к выходу. Я даже поблагодарить его не успела, только руку ему поцеловала. Вышла, рассказываю все настоятелю, он тоже изумился. Говорит: «Варсонофий тебя отметил! Он редко кому деньги дает. Ты его послушай, он просто так не речет! Ему откровение свыше дается.» Я под таким впечатлением, до сих пор в себя прийти не могу!
Верочка замолчала, ожидая реакции Норова.
— Удивительно, — подтвердил Норов.
— А может быть, мы действительно,… — нерешительно проговорила Верочка, но не закончила, смутилась. — Как думаешь?
— Неплохая идея, — отозвался он прохладно. — Жаль, что она не пришла тебе в голову лет на шесть раньше, без Варсонофия.
Верочка поняла. С днем рождения она поздравила его по электронной почте парой дежурных фраз, — искренних слов между ними давно уже не звучало. Ванька и вовсе не прислал ничего. Норов отправил Ваньке на его день рождения крупную сумму, тот ответил короткой благодарностью с тремя восклицательными знаками, — похоже, и впрямь растрогался. После чего переписка прервалась.
***
В течение следующих полутора лет Норов продолжал высылать Верочке и Ваньке деньги, поздравлять их с праздниками, но сам уже не ездил. За подарки его благодарила только Верочка, Ванька молчал. Летом ему исполнилось 18, Норов вновь поздравил его деньгами, и Ванька опять не ответил.
Бизнес его к этому времени умер, но он уже привык к экономии, много ему теперь и не требовалось. В сентябре ему позвонила мать и сообщила, что Ванька поступил в юридический университет, — она узнала об этом от бывшей тещи, которая продолжала с ней спорадическое телефонное общение.
— Разумеется, на платное отделение, — прибавила мать не без иронии. — Короче, готовься раскошелиться.
Вскоре действительно пришло письмо от Верочки. Она уверяла, что юридический университет — один из лучших вузов в стране, и по его окончании Ванька станет прокурором, чему Верочка чрезвычайно рада, поскольку ему необходимо быть в системе, иначе он распускается. Верочка просила денег на 5 лет вперед, что-то около 60-ти тысяч долларов.
Норову не хотелось видеть Ваньку прокурором. Впрочем, раз уж Пашенька встал на уголовный путь, то почему бы младшему сыну не сделаться прокурором? Есть шанс организовать семейный бизнес. Он выслал денег на полтора года. Вероятно, Верочка обиделась, потому что не поблагодарила, и переписка вновь угасла.
Что происходило с Ванькой сейчас, как он учится и учится ли, устроилась ли Верочка на работу, — Норов не знал.
Глава шестая
С Лялей и Гаврюшкиным Норов расстался в лесу. Им предстояло доехать до «Мельницы» на машине Даниэля, быстро собраться и рвануть в Ниццу. Оттуда Гаврюшкин предполагал отправить Лялю с чеченцами в Москву, а сам он намеревался оставаться в Ницце, дожидаясь от Норова известий об Анне.
— Мальчишки, а может, вместе улетим? — нервно предложила Ляля. — Опасно ведь тут! Пашку вообще посадить могут!
Они ответили практически одновременно.
— Исключено, — сказал Норов.
— Не катит, — отозвался Гаврюшкин.
Оба подумали об Анне, лежавшей в госпитале между жизнью и смертью, и, угадав мысли другого, каждый недовольно нахмурился.
— Пока, — сказал Норов и двинулся к машине.
— Пашка, постой! — окликнула его Ляля. — Дай хоть простимся по-человечески! Вдруг больше не увидимся!
Он остановился, она крепко обняла его и поцеловала.
— Спасибо тебе!
— Перестань, не за что. Ты — хорошая девочка. Будь счастлива.
— Да какое уж там счастье!.. — безнадежно махнула она рукой. — А с Мишкой ты что же, не попрощаешься?
Норов и Гаврюшкин смерили друг друга неприязненными взглядами.
— Обойдемся, — криво усмехнулся Норов. — Мы не будем скучать в разлуке.
Он уже хотел уйти, но, вдруг, пересилив себя, обернулся к Гаврюшкину и произнес просто:
— Прости.
Гаврюшкин посмотрел ему в глаза сверху вниз серьезно, без дружелюбия.
— Не прощу, — ответил он. — Но все равно — удачи!
***
Норов отъехал повыше, где появилась связь, и позвонил Реми. Он сообщил, что выяснил некоторые обстоятельства смерти Жана-Франсуа, готов приехать и все рассказать, но нужно, чтобы при этом была Лиз. Реми заволновался: какие обстоятельства, что-то важное? Да, очень важное. Откуда Норов узнал: от полиции? Нет, не от полиции. Он провел самостоятельное расследование? Да. А полиция в курсе? Нет, он еще ничего никому не говорил, он думает, что сначала его должны услышать близкие Жана-Франсуа. Что именно услышать? По телефону это лучше не обсуждать. Ясно, хорошо, пусть он приезжает, они будут ждать, Лиз у них. Минуту, он считает, что на встрече должен присутствовал адвокат, Реми сможет его найти? Адвокат? Зачем адвокат? Для кого? Для него, Норова, так надо, Реми потом сам поймет.
На поиски адвоката Реми попросил часа два. Норов отодвинул сиденье джипа, открыл дверь, откинулся на спинку кресла и попытался задремать. Но Даниэль, лежавший связанным в багажнике, тихонько скулил с заклеенным ртом. Норов велел ему заткнуться, Даниэль замолчал, однако Норов так и не заснул. Он слушал отрывистое карканье ворон, внезапные вскрики мелких грызунов, мелодичные голоса птиц, доносившиеся из леса, и думал об Анне. Он послал ей записку, оставшуюся непрочитанной. Он несколько раз звонил ей, но ее телефон молчал. Это пугало его больше, чем то, что ему предстояло.
***
— Ба! Ты на жандармской
