Смерть Отморозка. Книга Вторая - Кирилл Шелестов
***
— Пашка, постой! — Ляля догнала Норова. — Погоди, я с тобой! Уж вместе так вместе!
— Совсем рехнулась?! — крикнул с кухни Гаврюшкин. — Не суйся в эту ху. ню!
— Сама разберусь! — отозвалась Ляля. — Советчик нашелся.
— Вас на полицейской тачке на раз-два загребут! Ее, поди, уже везде ищут! Это здесь GPS не берет, а как на дорогу выйдете, вас мигом засекут!
— А вдруг правда, Паш? — забеспокоилась Ляля.
— Мы успеем, — заверил Норов. — Нам нужен час, чтобы до него добраться.
— Вот хрен вы успеете! — не унимался Гаврюшкин, выходя следом за ними в коридор. — Ты меня слушай, дура, не его! Я кое-что в этих делах соображаю, как-никак, в спецназе служил!
— Гондоны подносил и е. анных оттаскивал, — фыркнул Норов. — Пошли.
— У меня награды, Нор! — взревел Гаврюшкин, тоже выскакивая из дома наружу. — Это ты, бля, закосил!
— Ясно теперь, почему Анютка сбежала! — будто про себя проговорила Ляля, направляясь к машине.
— От кого сбежала? От меня?! — Гаврюшкин загородил ей дорогу. — Ты хочешь сказать, что я струсил? Да я, бля, в Чечне всего навидался! Что ты вообще о таких делах знаешь?! Ты вообще кто по жизни, чтоб мне такие намеки кидать!
Норов уже открыл машину. Ляля, ничуть не устрашенная, посмотрела Гаврюшкину в лицо.
— Короче, ты едешь с нами или нет? — в упор спросила она.
От неожиданности Гаврюшкин запнулся и побагровел. Его замешательство продолжалось секунд пять, не больше.
— Да, еду, бать, еду! — в раздражении крикнул он. — На хрен мне только это нужно?! Сами дураки, бля, и меня втягиваете!
— Отдыхай! — холодно бросил ему Норов, заводя машину. — Сегодня у тебя выходной. Иди, бегемот, полежи.
— Заткнись и не командуй! За — али меня твои барские замашки! — сердито объявил Гаврюшкин, забираясь на заднее сиденье. — У тебя хоть план есть?
— Нет. Я теперь — как ты: сначала делаю, потом думаю.
— Мальчишки, да прекратите же! — взмолилась Ляля. — На дело же идем, какие тут ссоры!
***
И опять Норов и Ванька брели по тем же аллеям, только уже проснувшимся, будничным, скучным, утратившим свою ночную таинственность. Дворники-таджики разгребали лопатами грязный снег, студенты и преподаватели спешили на занятия.
— Да не бил я никакой посуды! — оправдывался Ванька. — Я вернулся домой голодный, а есть нечего; пошел к ней, попросил ее что-нибудь приготовить. Она начала скандалить, я поднял ее с кровати, за руку, вот так, отвел на кухню, а она убежала. Потом позвонила своей подруге, та дура непроходимая, честно, папуль! Я понимаю, что так нельзя говорить про взрослую женщину, но это же правда! Она зубным техником работает, муж у нее боксер, какими-то темными делами тут занимался, а Аркаша, их сын со мной в классе учится. Оба жадные донельзя, денег у них полно, они недвижимость в Подмосковье скупали, а Аркаша вечно у меня мелочь стреляет. После — раз! папашу посадили в прошлом году за вымогательство, ну, Аркашина мама с моей сдружилась. Не знаю, что уж мама этой дуре наплела, я не успел ей дверь открыть, как она ворвалась вместе с консьержкой и давай на меня орать: «Я тебя посажу! Негодяй!». Мат-перемат! Всякое такое.
— Поднимать руку на женщину — это преступление! А уж на мать — это вообще дикость! Ты что, больной?! Как ты посмел?!
— Я не поднимал, пап! Честное слово! Я просто защищался! А что мне делать, когда она с кулаками на меня бросается?!
— Терпеть.
— Пап, да я и так терплю! Это же все из-за квартиры! Она хочет меня выселить, вот и накручивает тебя, что не может со мной жить. Она так и говорит: «Пусть отец тебе другое жилье покупает!».
В сущности, то же самое сказала Норову и Нина Муханова, которой он звонил еще раз. Норов обнял Ваньку за полные плечи.
— Давай вместе уедем отсюда, прямо завтра! — попросил он.
— В Питер? — Норов ощутил, как мягкая Ванькина спина напряглась. — Я не хочу уезжать, пап! У меня здесь друзья, девушка… Ну, правда, пап…. — Он помолчал и добавил: — Квартира, опять же… Ведь ты же ее мне покупал, а она ей достанется!
— Да черт с ней, этой квартирой! Стыдно матери и сыну доходить до рукоприкладства из-за какой-то квартиры, — как вы этого не поймете! Ты еще совсем молодой, двадцать таких квартир заработаешь! Я помогу тебе, мы будем вместе!.. Поехали, сын, прошу!..
Ванька, насупившись, молча смотрел перед собой свинцовыми глазами.
— Я не хочу, пап! — выговорил он, наконец. И прибавил: — Извини.
***
Даниэль висел на дереве вниз головой в полуметре от земли. Его рот был заклеен скотчем. Штанины джинсов задрались, открывая белые икры с редкими рыжими волосами, кожаная куртка съехала к подмышкам и пузырилась, лицо покраснело от притока крови. Он плакал, но связанные за спиной руки не позволяли ему вытереть слезы.
Перед тем, как отправляться, по выражению Ляли, «на дело», она с Гаврюшкиным заставила Норова изложить им план действий. Минут пять Гаврюшкин его сосредоточенно обдумывал, затем сказал, что пойдет. Он сбегал в дом и вернулся, неся моток веревки, скотч и огромный тесак для разделки мяса.
— Так надежней будет, — кровожадно заверил он.
Ехать Гаврюшкин предлагал на «Мерседесе», — жандармскую машину, по его мнению, могли засечь с помощью GPS. Но Норов был уверен, что здесь, в деревне, «Мерседес» засекут и без всякого GPS, а вот шансов на то, что Лансака с подчиненными хватятся в ближайшие часы, практически не существовало. Следовательно, полицейский джип был гораздо более безопасен.
Ляля, в соответствии с планом Норова, позвонила Даниэлю и, представившись, рассказала, что у них с Камарком были отношения, и что среди его вещей, хранившихся у нее, она случайно обнаружила откровенные фотографии Клотильды и Камарка. Измена Камарка ее поразила, тем не менее, она не желает, чтобы эти снимки попали в руки полиции, во избежание лишних сплетен. Если Даниэль хочет, она готова отдать их ему, — как обманутая подруга — обманутому мужу, просто из солидарности; ничего взамен ей, конечно, не надо.
Даниэль взволновался и предложил встретиться, не откладывая. Они условились съехаться в укромном месте на малопроезжей дороге, чтобы не попадаться на глаза полиции, следящей за нарушением режима. Операцией по захвату Даниэля руководил Гаврюшкин. Как только тот вышел из машины, Гаврюшкин и Норов набросились на него, схватили его, связали, заклеили рот скотчем и сунули в багажник. Надо сказать, что Даниэль даже не делал попыток к сопротивлению. Его отвезли подальше в рощу
