Татьяна Степанова - Когда боги закрывают глаза
Даня-Душечка поднял брови домиком. Верка Холодная, видно, вьет из Доброго Смайлика веревки, вон-вон как к стойке с кофеваркой прытко поскакал наш жеребчик… Она и из своих родителей веревки вьет, папаша ей эту квартиру снял рядом с институтом, предоставив дочери полную свободу в проведении ежедневных пеших половых экскурсий.
Добрый Смайлик Веня Герштейн у нее тоже полностью под каблуком, и это несмотря на то, что он сейчас уже на бирже вовсю играет, а в будущем наверняка финансовый гений где-нибудь в Нью-Йорке или Тель-Авиве. У него родители самые простые – вроде какие-то музыканты, мать музыку преподает в Школе имени Стасова, тут совсем рядом со Стремянным. Видно, что Веркой-толстухой он просто очарован. Как она им в постели верховодит, вот на что любопытно было бы поглядеть.
– Так ты не передумала, Вера, идешь с нами? – спросил он.
– Иду, конечно, иду! Это так классно, – Вера улыбалась довольно. Она вообще казалась всем довольной в это утро после бурной ночи с Добрым Смайликом. – Я давно о Ховринке мечтаю. Там сплошной адреналин. А ты точно сможешь провести нас туда?
– Я могу, я же сталкер, я ходил туда много раз.
– Там жесть?
– Со мной ты можешь ничего не бояться.
– Венька мне тоже это говорит. Так когда?
– Послезавтра ночью.
– Ой, я думала, в выходные пойдем.
– В будни лучше, – ответил Даня-Душечка. – Собирается целая группа. Можешь почитать на форуме.
– Я не люблю форумы и чаты, это Венька вечно с компьютером в обнимку. А мне сразу скучно становится, – Вера разглядывала свои наманикюренные ноготки на пухлых ручках. – Как туда одеваться?
– Потеплее, ночью ведь пойдем, а там сыро, холодно. Ну и что испачкать из шмоток не боишься, потому как грязно там и лазить придется, как по стройке. И чтобы не гремело ничего в рюкзаке.
– Почему?
– Потому что мы будем соблюдать полную тишину и тайну.
– Зачем? – Вера Холодная смотрела на Даню-Душечку своими голубыми глазами.
– Ну, чем меньше нас слышно, чем меньше заметно, тем мы в большей безопасности.
Пауза.
– Что, испугалась? Может, откажешься? – спросил Даня-Душечка.
– Кто, я испугалась? – Вера Холодная фыркнула насмешливо. – Детка, я боюсь только залететь. Насчет остального… В Ховринке сплошной адреналин, мы там улетно ночь проведем. Только чтобы никакой наркоты с собой, я этого не люблю.
– Разве о нас с Васей на курсе молва, как о наркоманах?
– Нет, прости, это я так, к слову. Я просто читала, что сталкеры и диггеры, которые в метро и в канализацию экстремалов водят, это делают, ну, подмешивают наркоту в кофе, и у ребят сразу глюки в подземелье. Пугают так до смерти.
– Со мной будет все натурально, – сказал Даня-Душечка. – Это я тебе обещаю, ты мне веришь?
– Нет. – Вера Холодная засмеялась, зазвенел колокольчиком ее смех, затряслись полные плечи, заколыхались упругие сиськи под ярким легким шелком сарафанчика. И у Дани-Душечки, да и у Васи Азарова сразу все откликнулось, заныло внутри – сладко так…
Вот отчего Добрый Смайлик Герштейн от этой девчонки (не то чтобы такой уж раскрасавицы) всегда под кайфом… Зов плоти, вот как это называется…
И какие уж там Холодные, напротив, все кажется так горячо, как в русской печке, что печет-штампует сдобные пирожки с повидлом.
– Я вам, мужикам, принципиально не верю, – сказала Вера Холодная. – Все вы обманщики и… ой, Веник, ты мне принес и кофе, и завтрак, – она уже улыбалась Доброму Смайлику, ставившему на стол картонные стаканчики с кофе и такие же тарелочки с сандвичами. Мой сладкий мальчик, мой секси… А мы послезавтра ночью отправляемся в Амбреллу.
– В Амбреллу? Какую Амбреллу, малыш? – рассеянно спросил очкарик.
– В Ховринскую больницу на экскурсию, ну полный экстрим, я же тебе говорила.
– Экстрим?
– Полный улет. – Вера Холодная кокетливо дотронулась пальчиком до его груди – коснулась, не толкнула, но он сразу же плюхнулся на кресло напротив. – Мальчики, не волнуйтесь, сейчас до него дойдет. Он вспомнит. Он просто забыл. Веник, мы идем послезавтра в Ховринку на ночную экстрим-экскурсию.
– Ах да, – Добрый Смайлик Герштейн кивнул лохматой головой и улыбнулся лучезарно, – ну конечно, раз ты этого хочешь.
И столько любви было в его взоре, предназначенном ЕЙ… ей, во всем ее несовершенстве и соблазнительности, что дошлый Вася Азаров тут же усомнился, что его друг и партнер по бизнесу Даня-Душечка, затевая все это ночное приключение с Ховринкой, сможет преуспеть в том, чтобы отбить Верку у Доброго Смайлика.
Глава 14
Факты
Катя, когда, усталые и потные, они вернулись на место происшествия к машинам после кросса по лесной пересеченной местности, все ждала – неужели Долгов полезет в машину за пирожными? Ведь в сиреневой коробке еще остался «десерт».
Но Долгов неутомимо распоряжался – как раз в этот момент приехала «Скорая» и санитары отправились с носилками к месту обнаружения трупа, где работали эксперты. Потом тело принесли, погрузили в «Скорую», а Долгов все никак не мог угомониться: заставил старшего эксперта срочно звонить в бюро судмедэкспертизы, чтобы в местный морг прислали патологоанатома, чтобы срочно организовали в прозекторской свободное «окно» для немедленного вскрытия.
– Как на пожар торопитесь, Август, – сказала Катя.
– Вскрытие надо делать сейчас, мы и так целые сутки потеряли из-за того, что ваши коллеги вчера не смогли найти труп.
– Ночь же была, темно, осмотр территории отложили до утра.
– Так и утром не нашли ведь, с рассветом надо было поиски возобновлять, а они только к десяти приехали. Вон сколько времени прошло, а нам нужно забрать образцы на исследование, а при такой проволочке кое-что может оказаться безвозвратно утраченным.
– Что, например? – спросила Катя.
Но Август Долгов, кажется, намеренно пропустил ее вопрос мимо ушей – уже компостировал мозги начальнику местного розыска о «немедленной организации судебно-технической экспертизы» обнаруженных камер наблюдения и датчиков.
– Чересчур уж энергичный товарищ, – сказала Кате Ева Ершова. – Сдается мне, ему сам процесс удовольствие доставляет. Типичный самец доминантного поведения, хотя эту доминантность ему приходится постоянно доказывать в первую очередь самому себе. Красивое у него имя – Август. Интересно, это в честь сказки «Двенадцать месяцев»?
Долгов издали повелительным жестом указал им: женщины, хватит чесать языками, садитесь в машину!
– Ну, типичный альфа-самец, я не в плане секса, а в плане гипертрофированного трудоголизма, – сказала Ева Ершова – без всякого сарказма, впрочем, а как истый ученый, констатируя факт.
Сели в потрепанный внедорожник и поехали за «Скорой». Катя с тоской думала о том, что вот ведь день и так выдался сумасшедший, так еще и заканчивать теперь его в морге на вскрытии.
Но Гущин просил ее стать его глазами и ушами при спецагенте из Четвертого управления. А значит, стиснув зубы, собрав остатки воли в кулак…
– Ой, смотрите, танки! – воскликнула вдруг Ева Ершова, вперясь в окно внедорожника.
На косогоре метрах в ста от дороги стоял…
– Это бэтээр, – сказал Август Долгов. – Военные сказали, учения у них.
Катя увидела еще один БТР, теперь уже на обочине, и затем военный патруль.
– Непохоже на учения, они тут на местности рассредоточиваются в лесном массиве. Учение – это вроде как прикрытие, – Долгов не сбавлял скорости, – все как я и предполагал.
– А что вы предполагали? – спросила Катя, видя еще один военный патруль.
– Место происшествия и прилегающая территория в солидном радиусе взяты под контроль.
– Военными?
– Угу, – Август свернул направо.
И словно все рассеялось – бэтээры, патрули, лес, холмы. Они въехали в поселок, где жизнь шла своим чередом, а потом свернули на Щелковское шоссе. В пятом часу вечера шоссе в направлении Москвы ползло в растянувшейся пробке. Но мучились в пробке они недолго, снова свернули – уже в сторону больницы.
– В туалет хочу, умираю, сейчас из глаз польется, – доверчиво делилась с Катей Ева Ершова, пока они топали по больничным коридорам.
В прозекторской уже ждал патологоанатом. Доставленный с места происшествия неопознанный труп уже готовили к экспертизе.
Катя с наслаждением вымыла руки горячей водой в больничном туалете, намочила бумажную салфетку и промокнула лицо. Вот так, вот тебе и приключения по полной, милочка. Физиономия серая, вытянутая, с кроличьим каким-то выражением недоумения, усталости и остатков вялого любопытства.
О, что угодно, только не морг! Не заставляйте меня заходить в прозекторскую и смотреть, как вы будете там…
В коридоре, пропахшем формалином, Август Долгов, уже переодетый в костюм прозектора, но еще без нелепого защитного колпака и прозрачной маски, еще без резиновых перчаток, с мокрыми волосами (видно, тоже в туалете подставил голову прямо под горячую воду в раковине и потом высушил свои белесые волосы-ежик под феном для рук), как ни в чем не бывало ел пирожные, сидя на клеенчатой банкетке.
