Смерть Отморозка. Книга Вторая - Кирилл Шелестов
Норов посмотрел на него без улыбки.
— Месье Брыкина, — ответил он.
Лансак прищурился, пытаясь угадать, дразнит ли его опять Норов или говорит серьезно.
— Ему не понравилось? — поинтересовался Эрик.
— Судя по тому, что я его с тех пор не видел, не очень.
— Уехал?
— Может быть, умер, — пожал плечами Норов.
— От кофе? — хмыкнул Пере.
— Скажешь тоже! — снова засмеялся Эрик.
Лансак остро взглянул на Норова.
— А может быть, он убил кое-кого и сбежал, а, месье Норов?
— Может быть, — согласился Норов. — Когда французского кофе напьешься, сразу кого-нибудь убить хочется.
— Некоторым этого и без кофе хочется, — парировал Лансак.
— Не знал, что вы такой кровожадный, — покачал головой Норов.
Пере прыснул и нарвался на свирепый взгляд Лансака.
* * *
На телефонные звонки Норов перестал отвечать еще в Саратове. Необязательные разговоры с пустыми вопросами, вроде: «Как живешь?» и «Что делаешь?», его тяготили; в случае надобности, по его мнению, можно было и написать. Разумеется, никто не писал, все продолжали звонить, но со временем реже и реже. Лана обычно звонила раз в несколько месяцев и, не получив ответа, вновь исчезала. Но однажды она обрушила на него целый каскад звонков; он догадался, что у нее что-то случилось, и взял трубку.
— Я ищу тебя целый день! — жалобно воскликнула Лана своим детским голоском. — Почему ты меня игнорируешь?
Он возвращался с тренировки по Невскому проспекту. Стоял февраль, было ветрено промозгло и очень холодно; народ вокруг торопился, он тоже шел быстрым шагом.
— Ты могла бы и написать. Я же просил.
— Не могла! — обиженно возразила она.
Остановившись у перехода, он не стал спрашивать, почему. Загорелся зеленый свет, вместе с толпой он двинулся через Невский.
— Пашеньку арестовали! — произнесла Лана и заплакала.
Он даже остановился на мгновенье посреди дороги. Он не виделся с Пашенькой уже больше трех лет и никаких сведений о нем не получал.
— За что?
— Его подставили! — она всхлипнула.
— Кто?
— Менты!
Он спохватился, снова двинулся и едва успел перебежать Невский до того, как машины, разбрызгивая грязный снег, сорвались с места.
— Зачем ментам его подставлять?
— Алло! Ты куда-то пропадаешь! Ты где?
— Вероятно, там, куда пропадаю. Я спрашиваю: зачем ментам его подставлять?
— Чтобы вытянуть деньги!
— Из Пашеньки?!
— Из тебя! Ведь все знают, что ты богатый. Он звонил бабушке из тюрьмы, а она перезвонила мне. Я сейчас в Саратове. Родители в шоке! Мама в больнице, папа еле ходит. Ты можешь прилететь?
— Вылетаю.
***
Живее соображай, Кит, времени не остается! После кухни они переберутся в кабинет, это даст тебе еще минут сорок, а потом они всей толпой потащатся наверх, и тогда тебе, мягко говорят, будет очень неприятно… Ну же, давай! Не дави на меня, у меня сегодня и без того орган осмысления работает с большими сбоями… Поздравляю, Кит, подходящий денек для приступов слабоумия! Ладно, была не была!
Он скривился как от боли и схватился рукой за живот.
— Тебе нехорошо? — сочувственно спросил Эрик. — Отравился?
— Спазматическая резь, — проговорил Норов, кусая губы. — Сейчас пройдет. Мне нужно принять лекарство и несколько минут полежать.
Выдумка родилась внезапно, возможно, каким-то образом в памяти всплыла и сыграла, как рыба на поверхности реки, давняя история с Ванькиным ложным аппендицитом.
Лицо Лансака сразу стало подозрительным. Норов, будто не замечая этого, подошел к холодильнику, держась за живот, и, отодвинув Мишеля, жмурясь и постанывая, пошарил рукой на верхней полке в дверце.
— Тут были таблетки, — пробормотал он. — Черт!.. Должно быть, оставил их в спальне… Пойду возьму…
— Тебе нужна помощь? — встрепенулся Эрик. — Давай я тебя отведу.
Он обнял Норова за талию.
— Обопрись на меня!
Норов положил руку ему на плечо, и они медленным шагом тронулись с кухни. Лансак занервничал.
— Месье Норов! — настойчиво окликнул он.
Норов ответил ему сдавленным стоном.
— Э-э, вам действительно так плохо? — недоверчиво осведомился Лансак.
— Мне отлично, месье Лансак, не беспокойтесь. Когда это в последний раз случилось в России, мне вызывали «скорую помощь», но, может быть, сейчас обойдется. Главное — чтобы не аппендицит, иначе вам придется срочно везти меня в Альби. Или вы предпочтете вспороть мне живот самостоятельно?
— Какой врач тебе нужен? — встревожено спросил Эрик. — Их сейчас не найти! Может быть, сразу в госпиталь? Как вы думаете, месье Лансак? Со здоровьем шутки плохи!
Лансак колебался.
— Да, ничего страшного, — морщась заверил Норов. — Сейчас пройдет. Надо только выпить таблетки.
— Это у тебя нервы, — сочувственно заключил Пере. — Мадам твоя заболела, обыск… Тут еще Жан-Франсуа повесился, вы же дружили, да?
— Может, это у него ковид? — испуганно подала голос старая фермерша.
— Вряд ли, — возразил Пере. — Если бы ковид, у него бы была высокая температура…
— А вдруг она есть? У вас какая температура, месье? — обратилась она напрямую к Норову.
— Понятия не имею, — пробормотал Норов.
— Он бы задыхался! — продолжил спорить Пере.
— Он и задыхается! — не унималась фермерша. — Нам с мужем нельзя заражаться в нашем возрасте! Месье Лансак, мы немедленно должны уехать!
— Стойте! — теряя терпение, воскликнул Лансак. — Без паники! Никто никуда не уедет! — Месье Норов, секунду! Прежде, чем вы войдете в свою спальню, мы должны ее осмотреть!
Норов и Эрик уже выходили с кухни.
— Осматривайте, — простонал Норов, не оглядываясь.
Лансак выскочил за ними в гостиную.
— Я обязан послать с вами человека! — предупреждающе возвысил он голос.
Норов только отмахнулся, показывая, что ему безразлично.
— Эй! — окликнул Лансак Виктора Пере. — Ты чего стоишь? Проводи месье Норова.
— Мне за ним просто присмотреть или сразу обыск начинать? — спросил Пере.
— Да идем что ли! — хрипло крикнул ему с лестницы Норов. — А то я успею кончиться, пока ты соображаешь! Мне всего-то надо проглотить лекарство, да пять минут полежать. А ты мне тем временем сказку расскажешь, как жандарму жена с пожарником изменяла.
— А вот и нет! — весело отозвался Пере, взбегая за ними по лестнице. — Все было наоборот!
— Жандарм изменял жене с пожарником?
Пере засмеялся.
— Ты и в гробу шутить будешь, да?
***
В Саратов Норов прилетел утром следующего дня, прямо из аэропорта позвонил Лане и встретился с ней в квартире ее родителей. Стариков не было дома, оба находились в больнице. Лана после череды пластических операций выглядела неузнаваемой: надутые губы, надутые скулы, и лишь ее милые глаза под этой неподвижной маской оставались живыми и печальными. На ее руке красовались дорогие часы и кольца — видимо, дела ее мужа пошли на лад. Несмотря на драматические обстоятельства, определившие их встречу, она, как и в прошлый раз, была в
