Если хочешь знать… - Лариса Павловна Соболева
– Я на работе. А если зайдут? Ты мою репутацию мочишь!
– А ты неплохо усвоила сленг.
– Пф! Я его знаю с пеленок.
– Ага, это меня и пугает. (Она выстрелила в него молниями гнева из глаз и снова уставилась в монитор, Вениамин отступил, ухмыляясь.) Увидимся вечером.
За ним захлопнулась дверь, и Алина недовольно пробубнила:
– Забыл добавить: если получится.
Данилов попросил остановить запись, ткнул…
…пальцем в монитор ноутбука и только через паузу произнес:
– Вот он.
Вараксин и Зарубин непроизвольно потянулись к монитору, дабы получше рассмотреть парня, на которого указал Даниил. В кабинете все трое сидели рядком перед ноутбуком, смотрели записи с камер видеонаблюдения, которые целых два дня изучались, наконец появился результат. Феликс привык все подвергать сомнению, а потому задал логичный вопрос:
– Ты уверен, что это тот самый парень?
– Уверен, уверен, – твердо заявил Даниил.
– Но этот парень всего лишь промелькнул, узнать…
– А я узнал, – прервал его Данилов. – Конечно, в кадре много людей, они фланируют по залу, вечер перевалил далеко за половину. Вначале я следил только за нашим столом, в зале полумрак, временами темно, сложно рассмотреть детали. Потом присматривался к более четким фигурам, затем другие подробности изучал. Когда глаза попали на него, я узнал парня. Он всего-то промелькнул, а я узнал.
Данилов произнес монолог в несвойственной ему манере завышенных эмоций, Феликс охладил его спартанским спокойствием:
– А видосы с других камер смотрел?
– Разумеется. Не охватывают зону, где стоял наш столик.
– Ладно. Давай еще раз посмотрим.
– Я смотрел раз пятьдесят…
– Значит, это будет пятьдесят первый.
Запись Феликс немного вернул назад и почти сразу остановил. В кадре столики, за столом Данилова никого, позже придет жена с Шумаковым, с ним она танцевала. Людей много, это время перерыва между танцами и речами, премии-то вручали на банкете, а потому говорильня тоже имела место быть. Но вот вход в зал перегородила фигура крупного мужчины в форме охранника, он медленно вошел.
Феликс пустил запись и тут же остановил. Охранник шагнул в сторону, в этот миг из-за его фигуры и выглянул молодой человек, которого узнал Даниил. Ненадолго. Парня перекрыл еще один мужчина, тоже высокий и плечистый, он шел к выходу с женщиной, о чем-то ей рассказывая, и жестикулировал.
– А куда делся стрелок? – потерялся Зарубин.
– В сторону слинял, – пояснил Феликс. – За крупной фигурой охранника его не видно, но еще и парочка перекрыла их. И все, пропал стрелок, то есть очутился вне зоны видимости. Теперь понимаете, Георгий Глебович, что такое мертвая зона? Это когда позарез нужно увидеть чела, а не можем. Камеры должны охватывать все зоны.
– Понял, понял, – взметнул вверх ладони Зарубин, улыбаясь.
– Итак, всего три секунды, – констатировал Феликс, обращаясь к Данилову. – В полутемном зале, на неблизком расстоянии, к тому же ракурс сверху…
– Но я узнал его! – стоял на своем Данилов.
– Не злись. Я ищу бреши, мы должны все учесть и просчитать, иначе наш план выйдет боком нам обоим.
С этим постулатом сложно поспорить, впрочем, Данилов и не собирался, он находился в начальной стадии этапа, когда переосмысливается все, что было, настоящее неясно, а будущего может и вовсе не быть. Над ним в прямом смысле завис дамоклов меч, ощущает он его постоянно, не забывая ни на минуту даже в собственном доме, ночью и днем, во сне и наяву. Не знать – кто, зачем и почему, когда и где подрежут волосок, на котором висит жизнь, это еще тот ад. Без костров выжигает внутри пламя отчаяния и страха за собственную жизнь, кажется, там, внутри, уже ничего не осталось живого.
– Я не злюсь, – проговорил Данилов удрученно. – Никак не могу въехать… Человек, с которым я никогда не встречался, у нас не было ни дружбы, ни вражды… я не знаю, в чем причина, он воспринимается мною потусторонней силой, потому что… потому что стрелял в меня на парковке. Вот так вот прицелился… я даже понял, в какой момент он выстрелит… И выстрелил. Как это объяснить? И как принять? Это был миг, но врезался в память со всеми подробностями, на какие я никогда не обращал внимания. А причина должна быть – почему он выстрелил.
Переживания тронули Феликса, сам был в шкуре загнанного зверя, однако ему следует в противовес Данилову держаться в равновесии, тем самым и его уравновешивая, что и сделал, излучая спокойствие:
– Причина окажется банальной, потому что причин, или мотивов, до смешного мало со дня Сотворения мира, а способов достижения цели полно, появляются новые, потому что никто не хочет сидеть и небом в клеточку любоваться. Есть, конечно, и дегенераты, но их мало. А такой вариант не рассматривал – заплатили стрелку?
– Наемник? – уточнил Георгий Глебович, словно заплатить могли кому-то другому.
– Ну да, – кивнул Феликс и поднял указательный палец вверх. – Однако на профессионала он совсем не тянет, это меня как раз и напрягает.
– Почему напрягает? – заинтересовался Зарубин.
– Понимаете, Георгий Глебович, Данилов не пешка на бизнес-арене, а тут какие-то проходимцы напали на него на парковке и неясно, что за цель у них была. Какая-то незавершенность осталась. Если некто решил убрать по каким-то причинам Данилова, то это серьезный человек, следовательно, убийцу нанимать будет тоже серьезного, со стажем. Но пока отставим их, я тут поразмышлял немного и хочу поделиться своими соображениями.
– Мы слушаем, – приготовился Георгий Глебович, немного отъехав в кресле, чтобы лучше видеть обоих.
– Скажи, Даниил, счетов в твоей фирме много? – спросил Феликс.
– Конечно, есть. Я и деньги держу в разных банках.
– А почему с расходного счета сняли деньги, сам как думаешь? – полюбопытствовал Феликс.
– М… этот счет предназначен для затрат производства, деньги ходят туда-сюда, суммы огромные. Даже если взять одну заработную плату, представляешь, какие это суммы?
– Нет, конечно, – улыбнулся Феликс, не имевший огромных сумм.
– На этом счету еще и затраты на вспомогательные производства, на хозяйственные нужды, обслуживание и тому подобное, на то он и расчетный. Может, кто-то иначе ведет дела, у некоторых на каждый пункт отдельный счет, а у меня в одном месте.
– Кто имеет доступ к электронной подписи?
– Бухгалтер.
– И все?
– На то и подпись, чтобы обойтись без меня в экстренных случаях.
– Придется вспомнить всех, кто даже в руки брал носитель и просто подержал перед твоим лицом. Пойми, именно из этих людей будем вычислять, кто украл деньги, а значит, этот человек связан с парочкой на мотоцикле, напавшей на тебя. Кстати, не думаю, что бухгалтер вор, но сделано все, чтобы подумали на нее. Расчет был такой…
К сожалению, прервала секретарша, в одном из цехов авария, Зарубин подхватился и рванул к выходу, Феликс, естественно, за ним помчался, бросив на прощание Данилову:
– Прошу тебя, ни с кем не делись ни своими мыслями, ни моими, вне нашего кружка нет темы смерти адвоката, понял? Не то съел, аллергия – это твое мнение.
– Я ни с кем не говорю, жену и мать не хочу лишний раз нервировать. Мама вообще не в курсе, а Марина и так вся на нервах после банкета, считает мои неприятности кознями врагов.
– Она права. Да, чуть не забыл! Составь личные характеристики всех, кто подходил к твоему столу, а также тех, кто прокатил тебя с договорами.
– Думаешь, эти трое в одной упряжке?
– Ну, думать нам никто не мешает. И не стесняйся, пиши, как душа просит, даже все, что только чудится, не имея под собой базы. И помни, молчание – золото, а болтун находка для шпиона, ни маме с папой, ни друзьям, ни жене и так далее. Это мое условие. Все, пока, потом договорим.
Феликс быстро дошел до двери и так же быстро вернулся:
– Я знаю, что нам делать. Сегодня вечером часов в девять встречаемся в твоем офисе.
– Почему так поздно? Там никого не будет, кроме охраны.
– Делай, что говорю, увидишь. До вечера.
Даниил остался один в кабинете Зарубина, допил кофе, хотя совсем не хотелось, да и не любил он этот напиток, очнулся от голоса секретарши:
– Еще кофе?
Он отрицательно покачал головой, взял со стола телефон и вышел из кабинета Зарубина, гадая, что ждет его на улице. Теперь каждую минуту
